Похищение белого слона

«Похищение белого слона» (англ. The Stolen White Elephant) — сатирический рассказ Марка Твена, давший название авторскому сборнику The Stolen White Elephant and Other Detectives Stories 1882 года. Как указал Твен в примечании, рассказ не вошёл в книгу «Пешком по Европе» из-за гиперболизации.

Цитаты

— Ну-с, так. Имя слона? — Гассан-Бен-Али-Бен-Селим-Абдалла-Магомет-Моисей-Алхамалл-Джемсетджеджибой-Дулип, султан Эбу-Будпур. — Прекрасно. Уменьшительное? — Джамбо. — Прекрасно. Место рождения? — Столица Сиама. — Родители живы? — Нет, умерли. — Другие отпрыски имеются? — Нет, он был единственным ребёнком. <…> Я дал ему [фотографию]. Он посмотрел на неё критическим оком и сказал: — Если лучшей нет, сойдёт и эта. Только тут он подогнул хобот и забрал его в рот. Очень жаль! Это рассчитано на то, чтобы сбить с толку. Ведь вряд ли ваш слон всегда держит хобот в таком положении. — Он позвонил. — Элрик, размножить этот снимок в пятидесяти тысячах экземплярах и разослать завтра с утра вместе с описанием примет.

"Now—name of the elephant?" "Hassan Ben Ali Ben Selim Abdallah Mohammed Moist Alhammal Jamsetjejeebhoy Dhuleep Sultan Ebu Bhudpoor." "Very well. Given name?" "Jumbo." "Very well. Place of birth?" "The capital city of Siam." "Parents living?" "No—dead." "Had they any other issue besides this one?" "None. He was an only child." <…> I gave him one. He examined it critically, and said: "It must do, since we can do no better; but he has his trunk curled up and tucked into his mouth. That is unfortunate, and is calculated to mislead, for of course he does not usually have it in that position." He touched his bell. "Alaric, have fifty thousand copies of this photograph made the first thing in the morning, and mail them with the descriptive circulars."

— За один присест он может съесть пять человек среднего роста. — Прекрасно! Пять человек — так и запишем. Какие национальности ему больше по вкусу? — Любые, он непривередливый. Предпочитает знакомых, но не брезгует и посторонними людьми. — Прекрасно! Теперь перейдём к Библиям. Сколько Библий он может съесть за один присест? — Весь тираж целиком. — Это слишком неопределенно. Какое издание вы имеете в виду — обычное, in octavo, или иллюстрированное, для семейного чтения? — По-моему, он равнодушен к иллюстрациям, то есть ему всё равно, что картинка, что текст. <…> Наевшись Библий, он перейдёт к кирпичам; наевшись кирпичей, он перейдёт к бутылкам; наевшись бутылок, перейдёт к тряпкам; наевшись тряпок, перейдёт к кошкам; наевшись кошек, перейдёт к устрицам; наевшись устриц, перейдёт к ветчине; наевшись ветчины, перейдёт к сахару; наевшись сахару, перейдёт к пирогам; наевшись пирогов, перейдёт к картошке <…>. Точнее говоря, нет такой вещи в мире, которую он бы не отведал, за исключением сливочного масла, — по той причине, что его в Сиаме не производят.

“Now, what does this elephant eat, and how much?” “Well, as to what he eats—he will eat anything. He will eat a man, he will eat a Bible—he will eat anything between a man and a Bible.” “Good very good, indeed, but too general. Details are necessary—details are the only valuable things in our trade. Very well—as to men. At one meal—or, if you prefer, during one day—how man men will he eat, if fresh?” “He would not care whether they were fresh or not; at a single meal he would eat five ordinary men.” “Very good; five men; we will put that down. What nationalities would he prefer?” “He is indifferent about nationalities. He prefers acquaintances, but is not prejudiced against strangers.” “Very good. Now, as to Bibles. How many Bibles would he eat at a meal?” “He would eat an entire edition.” “It is hardly succinct enough. Do you mean the ordinary octavo, or the family illustrated?” “I think he would be indifferent to illustrations that is, I think he would not value illustrations above simple letterpress. <…> He will leave Bibles to eat bricks, he will leave bricks to eat bottles, he will leave bottles to eat clothing, he will leave clothing to eat cats, he will leave cats to eat oysters, he will leave oysters to eat ham, he will leave ham to eat sugar, he will leave sugar to eat pie, he will leave pie to eat potatoes <…>. There is nothing whatever that he will not eat but European butter, and he would eat that if he could taste it.

—В то помещение, откуда слон был похищен, поставьте сильную охрану из тридцати самых надёжных агентов и выделите им на смену ещё тридцать человек. Пусть несут караул день и ночь; без моего письменного разрешения никого туда не пускать, кроме репортёров. — Слушаю, сэр. — Вышлете сыщиков в штатском на все железнодорожные и речные вокзалы, паромы и шоссейные дороги, идущие от Джерси-Сити. Всех подозрительных лиц подвергать обыску. <…> Посадите наших агентов во все телеграфные конторы, пусть перлюстрируют каждую телеграмму и требуют расшифровки всех шифрованных депеш.

"Place a strong guard—A guard of thirty picked men, with a relief of thirty—over the place from whence the elephant was stolen, to keep strict watch there night and day, and allow none to approach—except reporters—without written authority from me." "Yes, sir." "Place detectives in plain clothes in the railway; steamship, and ferry depots, and upon all roadways leading out of Jersey City, with orders to search all suspicious persons. <…> Place experts in all the telegraph offices to listen in to all messages; and let them require that all cipher despatches be interpreted to them."

	Телеграмма: «КОНИ-ПОЙНТ, штат Пенсильвания, 8 ч. 45 м. Ночью ограблена контора газового завода, похищены неоплаченные счета за три месяца. Напал на след, иду дальше. Сыщик МЭРФИ». — Силы небесные! — воскликнул инспектор. — Неужели он станет есть счета за газ? — Только по неосведомлённости. Они совершенно непитательны.
	Telegram: CONEY POINT, PA., 8.45 A.M. Gas office broken open here during night and three month; unpaid gas bills taken. Have got a clue and am away. MURPHY, Detective. "Heavens!" said the inspector; "would he eat gas bills?" "Through ignorance—yes; but they cannot support life. At least, unassisted."

	«СЕЙДЖ-КОРПЕРС, штаг Нью-Йорк, 10 ч. 30 м. Слон появился здесь в 8.15. Всем удалось покинуть город, кроме постового полисмена. Слон, по-видимому, метил не в него, а в фонарный столб. Погибли оба. Кусок полисмена представлю в качестве вещественного доказательства. Сыщик СТАММ». — телеграмма
	SAGE CORNERS, N. Y., 10.30. Elephant passed through here at 8.15. All escaped from the town but a policeman. Apparently elephant did not strike at policeman, but at the lamp-post. Got both. I have secured a portion of the policeman as clue. STUMM, Detective.

«ГЛОВЕР, 11 ч. 15 м. Только что прибыл. Посёлок обезлюдел. Остались одни больные и старики. Слон появился здесь три четверти часа назад, как раз во время заседания Лиги противников трезвости. Просунул хобот в окно и залил помещение водой, набранной в цистерне. Некоторые наглотались — исход смертельный; есть утонувшие. Сыщики Кроз и О'Шонесси проследовали через поселок в южном направлении, почему и разминулись со слоном. Весь район на много миль в окружности повергнут в панику, люди покидают дома. Но слон настигает их всюду. Много убитых. Сыщик БРАНТ». — телеграмма

GLOVER'S, 11.15 Just arrived. Village deserted, except sick and aged. Elephant passed through three-quarters of an hour ago. The anti-temperance mass-meeting was in session; he put his trunk in at a window and washed it out with water from cistern. Some swallowed it—since dead; several drowned. Detectives Cross and O'Shaughnessy were passing through town, but going south—so missed elephant. Whole region for many miles around in terror—people flying from their homes. Wherever they turn they meet elephant, and many are killed. BRANT, Detective.

«БАКСТЕР-СЕНТР, 2 ч. 15 м. Слон появился здесь, оклеенный цирковыми афишами, и, прорвавшись на молитвенное собрание, покалечил многих верующих, готовившихся приобщиться благодати. Граждане загнали его в загон и выставили стражу. Приехав вскоре после этого, мы с сыщиком Брауном прошли за ограду и приступили к опознанию слона, пользуясь фотографическими снимками и описанием его примет. Всё совпало в точности, если не считать рубца под мышкой, которого нам так и не удалось обнаружить. Сыщик Браун подлез под слона, желая проверить наличие рубца, и немедленно остался без головы — черепок вдребезги, мозги не обнаружены. Все бросились наутёк, в том числе и слон, раздававший меткие удары направо и налево. Ему удалось скрыться, но кровь, льющаяся из ран, полученных им в результате попаданий пушечных ядер, указывает его путь. <…> Сыщик БРЕНТ». — телеграмма

BAXTER CENTER, 2.15. Elephant been here, plastered over with circus-bills, any broke up a revival, striking down and damaging many who were on the point of entering upon a better life. Citizens penned him up and established a guard. When Detective Brown and I arrived, some time after, we entered inclosure and proceeded to identify elephant by photograph and description. All masks tallied exactly except one, which we could not see—the boil-scar under armpit. To make sure, Brown crept under to look, and was immediately brained—that is, head crushed and destroyed, though nothing issued from debris. All fled so did elephant, striking right and left with much effect. He escaped, but left bold blood-track from cannon-wounds. <…> BRENT, Detective.

Он взял зажжённую свечу и спустился вниз, в огромное сводчатое подземелье, где обычно спали шестьдесят сыщиков, а сейчас человек двадцать коротали время, играя в карты. Я шел за ним по пятам. Инспектор быстро направился в дальний полутемный конец подземелья; и как раз в ту минуту, когда я, задыхаясь от невыносимой вони, уже терял сознание, он споткнулся о какую-то необъятную тушу и повалился на пол со следующими словами: — Наша благородная профессия восстановила свою поруганную честь! Вот он, ваш слон! Меня внесли в кабинет инспектора Бланта на руках и привели в чувство карболовой кислотой. Явились сыщики в полном составе, и тут началось такое бурное ликование, равного которому мне никогда не приходилось видеть. Вызвали репортеров, откупорили шампанское, стали провозглашать тосты, обмениваться рукопожатиями, поздравлениями. Героем дня, разумеется, считался старший инспектор, и его счастье было так полно и так честно заслужено, что даже я радовался вместе со всеми, — я, который стоял там как бездомный нищий и знал, что мой драгоценный подопечный мёртв, что моя репутация загублена, ибо я не сумел выполнить порученной мне высокой миссии. Не один красноречивый взор говорил о преклонении сыщиков перед своим шефом, не один голос шептал: «Посмотрите на него. Ведь это король сыска! Дайте ему путеводную нить, и от него ничто не скроется!» Распределение пятидесяти тысяч долларов прошло с большим подъёмом. Засовывая в карман свою долю, старший инспектор произнёс коротенькую речь. Вот что он сказал: — Друзья мои, вы заслужили свою награду. Больше того — благодаря вам наша профессия покрыла себя неувядаемой славой. Как раз в эту минуту ему подали телеграмму, в которой было написано следующее: «МОНРО, штат Мичиган, 22 ч. Впервые за несколько недель попал на телеграф. Ехал по следам верхом тысячу миль сквозь густой лес. С каждым днём следы становятся всё явственнее, глубже и свежее. Не беспокойтесь, ещё неделя, и слон будет найден. Это наверняка. Сыщик ДАРЛИ». Старший инспектор предложил крикнуть троекратное «гип-гип-ура» в честь Дарли, «одного из самых блестящих наших агентов», и затем приказал вызвать его телеграммой обратно для получения причитающейся ему доли.

He took a lighted candle and strode down into the vast vaulted basement where sixty detectives always slept, and where a score were now playing cards to while the time. I followed close after him. He walked swiftly down to the dim and remote end of the place, and just as I succumbed to the pangs of suffocation and was swooning away he stumbled and fell over the outlying members of a mighty object, and I heard him exclaim as he went down: "Our noble profession is vindicated. Here is your elephant!" I was carried to the office above and restored with carbolic acid. The whole detective force swarmed in, and such another season of triumphant rejoicing ensued as I had never witnessed before. The reporters were called, baskets of champagne were opened, toasts were drunk, the handshakings and congratulations were continuous and enthusiastic. Naturally the chief was the hero of the hour, and his happiness was so complete and had been so patiently and worthily and bravely won that it made me happy to see it, though I stood there a homeless beggar, my priceless charge dead, and my position in my country's service lost to me through what would always seem my fatally careless execution of a great trust. Many an eloquent eye testified its deep admiration for the chief, and many a detective's voice murmured, "Look at him—just the king of the profession; only give him a clue, it's all he wants, and there ain't anything hid that he can't find." The dividing of the fifty thousand dollars made great pleasure; when it was finished the chief made a little speech while he put his share in his pocket, in which he said, "Enjoy it, boys, for you've earned it; and, more than that, you've earned for the detective profession undying fame." A telegram arrived, which read: MONROE, MICH., 10 P.M. First time I've struck a telegraph office in over three weeks. Have followed those footprints, horseback, through the woods, a thousand miles to here, and they get stronger and bigger and fresher every day. Don't worry-inside of another week I'll have the elephant. This is dead sure. DARLEY, Detective. The chief ordered three cheers for "Darley, one of the finest minds on the force," and then commanded that he be telegraphed to come home and receive his share of the reward.

Перевод

Н. А. Волжина, 1949

О рассказе

	«Похищение белого слона» — сатира на нравы американской полиции и веселая пародия на развивающийся в США полицейский детективный роман, в котором сыщики и полицейские изображались бесстрашными героями, отважными стражами собственности и спокойствия.
	— Мария Боброва, «Марк Твен», 1961