Путешествие первое, или Ловушка Гарганциана
«Путешествие первое, или Ловушка Гарганциана» (польск. Wyprawa pierwsza, czyli pułapka Gargancjana) — сатирико-философская фантастическая притча Станислава Лема 1965 года из цикла «Кибериада» («Семь путешествий Трурля и Клапауция»).
Цитаты
[править]… заметили они планету, не слишком большую и не слишком маленькую, а в самый раз, с одним-единственным континентом. Точно по его середине проходила совершенно красная линия, и всё, что находилось по одну её сторону, было жёлтым, а то, что по другую, — розовым. Смекнули конструкторы, что это две соседние державы… | |
… ujrzeli przed sobą planetę, nie za dużą i nie za małą, w sam raz, z jednym jedynym kontynentem. Jego środkiem biegła linia całkiem czerwona, wszystko zaś, co znajdowało się z jednej strony, było żółte, a to, co z drugiej — różowe. Zrozumieli więc, że mają przed sobą dwa sąsiadujące państwa… |
Державой <…> правил король Свирепус. Как и все у него в роду, был он заядлый вояка, и притом скряга просто космический. Дабы не истощать казну, отменил он все кары, за исключением высшей. Любимым его занятием было сокращение должностей, а по сокращении должности палача каждый смертник должен был рубить себе голову сам или, по особой милости короля, с помощью ближайшей родни. Из искусств поощрял он лишь те, что не требовали особых издержек, как-то: хоровую декламацию, шахматы и воинскую гимнастику. Вообще военные искусства ценил он особенно высоко, ведь выигранная война приносит немалый доход; с другой стороны, как следует подготовиться к войне можно только в мирное время, а потому король поощрял и мир, хотя и умеренно. Крупнейшей реформой Свирепуса была национализация национальной измены. Соседний король засылал к нему толпы шпионов, поэтому Свирепус учредил должность Коронного Державопродавца, или Продажника, который через подведомственных ему чиновников за щедрую плату снабжал государственными тайнами вражеских агентов; впрочем, те норовили купить устаревшие тайны — так выходило дешевле, а им ведь тоже приходилось отчитываться перед собственным казначейством. | |
Państwem <…> rządził król Potworyk. Był to militarysta z dziada pradziada, a przy tym sknera iście kosmiczny. Aby ulżyć skarbowi, zniósł wszystkie kary z wyjątkiem głównej. Ulubionym jego zajęciem było likwidowanie zbędnych urzędów, odkąd zaś zniósł urząd kata, każdy skazany musiał ścinać się sam lub, przy wyjątkowej łasce królewskiej, z pomocą bliższej rodziny. Ze sztuk popierał tylko nie wymagające ekspensów, jak chóralne recytacje, grę w szachy i gimnastykę wojskową. W ogóle wojenne sztuki cenił nadzwyczajnie, jako że wygrana wojna przynosi znaczne dochody; lecz z drugiej strony do wojny można się porządnie przygotować tylko w czasach pokoju, dlatego król popierał go, chociaż z umiarem. Największą reformą Potworyka było upaństwowienie zdrady stanu. |
Клапауций <…> в первом же встреченном им селении начал он стучаться в дома, но никто ему не открыл. Наконец на совершенно пустой улице он увидел маленького ребёнка, который подошёл к нему и спросил голосочком тоненьким и шепелявым: | |
Klapaucjusz <…> w pierwszej miejscowości, do jakiej trafił, dobijał się do różnych domostw, ale nikt mu nie otworzył. Wreszcie ujrzał na pustej całkiem ulicy małe dziecko, które podeszło doń i spytało cienkim głosikiem: |
Закон Гарганциана действовал с неумолимой последовательностью. Когда отряд соединялся с отрядом, соответственно росла эстетическая восприимчивость, достигая максимума на уровне усиленной дивизии; поэтому колонны такого размера нередко забредали на бездорожье в погоне за какой-нибудь бабочкой; а когда моторизованный корпус имени Премноголиссимуса подошёл к вражеской крепости, которую надлежало взять штурмом, план наступления, набросанный за ночь, оказался превосходным портретом оной фортеции, да к тому же в абстрактной манере, вовсе чуждой армейским традициям. На уровне артиллерийских корпусов замечалась склонность к философским проблемам самого большого калибра; в то же время, по свойственной гениальным натурам рассеянности, эти крупные армейские индивидуумы оставляли где попало оружие и тяжёлое снаряжение либо начисто забывали, что идут на войну. Что же до целых армий, то они страдали множеством комплексов, как это обычно бывает с духовно богатыми личностями, и каждой из них пришлось придать отдельную моторизованную психоаналитическую бригаду, которая прямо на марше проводила терапевтические сеансы. | |
Prawo mistrza Gargancjana działało z nieubłaganą prawidłowością. Gdy formacje łączyły się z formacjami, proporcjonalnie rosła i wrażliwość estetyczna, osiągająca maksimum na szczeblu dywizji wzmocnionej, dlatego też kolumny tej siły łatwo zapędzały się na bezdroża za byle motylkiem, a gdy korpus zmotoryzowany imienia Bardzolimusa podszedł pod wrażą fortecę, którą należało wziąć szturmem, plan natarcia, sporządzony w ciągu nocy, okazał się świetnym owej fortecy portretem, do tego namalowanym w duchu abstrakcjonistycznym, całkiem sprzecznym z wojskowymi tradycjami. Na szczeblu korpusów artyleryjskich przejawiała się głównie najcięższa problematyka filozoficzna; zarazem z roztargnienia, właściwego osobom genialnym, wielkie te jednostki już to pozostawiały gdzie bądź broń i ekwipunek ciężki, już też zapominały całkowicie o tym, że idą na wojnę. Co się tyczy całych armii, ducha ich przepełniały mnogie kompleksy, jak to zwykle bywa z niezmiernie bogatymi osobowościami, i przyszło każdej przydać specjalną, zmotoryzowaną brygadę psychoanalityczną, która w marszu dokonywała odpowiednich zabiegów. |
О рассказе
[править]… король Мегерик <…> удивительно напоминает президента Лосаду из «Короли и капуста» О. Генри.[1] | |
— Еремей Парнов, «Короли и конструкторы» |
Примечания
[править]- ↑ Станислав Лем. Непобедимый. Кибериада. — М.: Мир, 1967. — С. 5-20. — (Зарубежная фантастика).