Рецензии Виссариона Белинского на «Сельское чтение»

В 1843—1847 годах вышло 12 анонимных рецензий Виссариона Белинского на серию изданий «Сельское чтение».

Цитаты

При развивающейся потребности первоначального образования, при благотворных попечениях правительства удовлетворить этой потребности уже давно чувствовалась настоятельная нужда в книжке для народного чтения. Некоторые из сочинителей и спекулянтов-книгопродавцев поняли эту потребность и начали издавать разные книжки, стоящие ниже всякой критики; сочинители не измерили всей трудности предприятия писать для простонародья, да и что им до этого за дело!.. Наконец мы можем порадовать ревнителей всего доброго: кн. В. Ф. Одоевский и А. П. Заблоцкий издают книжку под заглавием: «Сельское чтение». Как люди благонамеренные и опытные в деле просвещения, они сознали, что одному невозможно писать для народа, потому <…> прибегли к помощи известных наших писателей… <…> книжка разнообразная по содержанию, но <…> всё подчинено одной цели: пробудить нравственно-религиозное чувство, сообщить некоторые понятия о предметах, необходимых в быту простолюдинов, поселить отвращение к некоторым порочным наклонностям и пр. <…> Всё это умно, талантливо, ясно и завлекательно для грамотного поселянина.

— «Библиографические и журнальные известия»

Эта книга, не принадлежа собственно к тому, что обыкновенно называется «литературою», — тем не менее принадлежит к важнейшим произведениям современной литературы и весом своей внутренней ценности перетянет многие пуды романов, повестей, драм — даже «патриотических». Явление такой книжки, как «Сельское чтение», должно радовать всякого истинного патриота, всякого друга общего добра. Бедна наша учебная литература, беднее неё наша детская литература, и мы сказали бы, что беднее всех их наша простонародная литература, если бы только у нас существовала какая-нибудь литература для простого народа. <…> Простой народ похож на ребёнка, только говорить с ним ещё труднее: у ребёнка ум мягок, как воск, и чужд всяких привычных понятий, а у простого народа ум и неразвит и упрям: за него надо приниматься умеючи и с толком. Главное правило тут — не торопиться, не желать сделать многое вдруг, не высказывать всего зараз и всегда держаться в уровень с понятием простолюдина. Избегая книжного языка, не должно слишком гоняться и за мужицким наречием: простолюдины обыкновенно недоверчивы к собственному способу выражения и думают, что бары смеются над ними, говоря по-печатному их глупым языком. Простота языка должна, в этом случае, быть только выражением простоты и ясности в понятиях и в мыслях. «Сельское чтение» вполне удовлетворяет всем этим требованиям. Оно знает, с кем имеет дело, и не потчует паштетами того, кому калач в сласть и лакомство. В книгах такого рода обыкновенно думают, что дело в шляпе, если наговорили с три короба нравоучений; «Сельское чтение» понимает, в каком нравоучении нуждается наш народ, и, как искусный врач, оно не лечит от подагры человека, который пьёт не шампанское, а сивуху. <…> Книжка украшена простыми политипажными картинками и виньетками, сообразно содержанию. И это очень хорошо: простые люди, что малые дети — наглядность и заохочивает их к чтению и помогает понимать читаемое.

— «Сельское чтение. Книжка, составленная <…> В. Ф. Одоевским и А. П. Заблоцким»

	«Сельское чтение» не щеголяет, не франтит мужицизмами, если можно так выразиться: оно только старается говорить просто, ясно и вразумительно и только тогда прибегает к простонародным словам и оборотам, когда видит, что иначе быть попятно не может. Вот, по нашему мнению, одна из главных причин необыкновенного успеха «Сельского чтения» в простонародной публике.
	— «Книжка [первая]. Изд. второе»

	«Сельское чтение» стало в разряд тех классических книг, в похвалах которым бесполезно распространяться, а следует только назвать их по имени. Ему суждено разгуливать доселе в числе 15 000 экземпляров. Успех невероятный…
	— «Книжка первая. Изд. третье»

	Несмотря на тонкие и толстые, прямые и косвенные нападки на «Сельское чтение» то отсталых и выписавшихся сочинителей, то старых и юных славянолюбов, «Сельское чтение» идёт да идёт себе, всё более и более распространяясь в народе.
	— «Книжка первая. Изд. пятое. Книжка вторая. Изд. второе»

Книжка третья

«Сельское чтение» составляет собою эпоху в истории едва начинающегося у нас образования низших классов. Правда, книжка эта уже не первая попытка заохотить простой народ к чтению; но это первая удачная попытка в этом роде. Можно указать ещё на «Письмовник» Курганова, <…> но то была книга не для низших собственно классов, а для всего полуграмотного мира, заключавшего в себе и дворян, и чиновников, и купцов, и мещан, но не поселян. Успех «Письмовника» был основан не на цели и удачном её достижении, а на необразованности тогдашнего читающего люда. Он не был приноровлен к понятиям или потребностям какого-нибудь класса общества, но был издан, как книга весёлая, с рассказами и анекдотами, — и полезная, с чем-то вроде энциклопедического изложения некоторых знаний; он был больше вульгарен, нежели народен, и потому успел необычайно и принёс много пользы. «Сельское чтение», несмотря на его огромный успех, основанный на достоинстве содержания и изложения, и теперь отнюдь не исключает потребности нового «Письмовника», составленного сообразно с успехами нашего времени; но этот новый «Письмовник» уже не должен быть ни столь специальным, как «Сельское чтение», ни столь универсальным, как кургановский «Письмовник»: подобно последнему, он должен быть издан для малообразованных, полуграмотных, но в будущем образовании которых не предполагается никаких определённых границ. Здесь разумеются люди, которым нужна не столько учёность, сколько образованность, и которые, по неимению средств, не иначе могут образоваться, как через собственные усилия, посредством чтения. <…> Всё это не должно быть ни слишком высоко, ни слишком низко <…>. Некоторые, взманенные успехом «Сельского чтения», начали издавать книжки в этом роде, думая, что ведь барину легко учить мужика; но вышло иначе: спекуляция осталась спекуляцией), и печатный вздор пошёл на растопку печей. Колоссальный успех «Сельского чтения» основан был на глубоком знании быта, потребностей и самой натуры русского крестьянина и на таланте, с каким умели издатели воспользоваться этим знанием.

… нравственность тесно связана с материальным бытом и успех одной невозможен без успеха другого. <…> Добродетель в нищете есть явление исключительное, достояние тех сильных организаций, тех энергических характеров, которые так же редки, как и гений. <…> С другой стороны, если крестьянин живет чисто и в довольстве, будучи безнравственным человеком, — его благосостояние выгодно только для него самого, но не для общества, не говоря уже о том, что оно не всегда прочно.

Многие восстают против «Сельского чтения» за простонародность его языка, <…> утверждая, что к такому языку в книге простой народ недоверчив, поддаваясь охотнее обаянию книжного языка. Признаемся откровенно, мы не считаем такого мнения ложным и готовы были бы решительно обвинить «Сельское чтение» в простонародности языка, как в недостатке, если б в тридцати тысячах экземплярах этой книжки, разошедшихся в два года, не видели факта, слишком оправдывающего издателей в их манере говорить печатно с простолюдинами. Стало быть, это ещё вопрос, который может быть решён только фактически;

Русский человек вообще не умеет уважать женщину, а у крестьян женщина — раб, скот, нечто вроде домашнего животного. Зато посмотрите в деревнях на мужиков: сколько между ними красивых лиц, а женщины, за весьма редкими исключениями, — воплощённое безобразие и в тридцать лет уже старухи. И не диво: выполняя все тяжёлые мужские работы, они ещё несут тягости беременности и родов… Вообще, семейный быт должен быть одним из главнейших предметов «Сельского чтения».