Седьмая печать

«Седьмая печать» (швед. Det Sjunde Inseglet) — философская притча, снятая шведским режиссёром Ингмаром Бергманом в 1957 году.

Цитаты

— Кто ты? — Я смерть. — Ты пришёл за мной? — Я уже давно следую за тобой. — Я не удивлён. — Готов? — Моё тело боится, а душа нет. — Подожди немного. — Вы все так говорите, но я не даю отсрочек. — Ты ведь играешь в шахматы? — Откуда ты знаешь? — Слышал в песнях и видел на картинах. — Да, действительно играю и неплохо. — Но, думаю, не лучше, меня. — Почему ты хочешь со мной сыграть? — Есть причины. — Как тебе угодно. — Но одно условие — пока играем ты меня не трогаешь, а если поставлю мат — отпустишь. — Чёрное. — Мне этот цвет как раз к лицу. Не так ли?

— И что это такое? — Пляска смерти. — А это смерть? — Да, пляшет и увлекает всех за собой. — Зачем ты малюешь такие страсти? — Людям полезно напоминать, что они смертные. — Это не добавит им радости. — А кто сказал, что их надо все время радовать? Иногда стоит и попугать. — Тогда они не будут смотреть твою картину. — Будут, череп притягивает ещё больше, чем голая бабенка. — Если ты их напугаешь… — Они задумаются. — И? — Ещё больше напугаются.

Вот моя рука. Я двигаю ей. По жилам бежит кровь. Солнце высоко, в самом зените, и я, Антоний Блок, играю в шахматы со смертью.

Если всё несовершенно в нашем несовершенном мире, то любовь само совершенство в своём совершенном несовершенстве.

Как ни верти, задница всегда сзади, и с этим не поспоришь. Всегда. Задница всегда сзади. Это глубокая истина.

Кто будет первым? Ты, старик, что уставился, как глупый баран, не твой ли рот ещё до наступления ночи искривится в последнем вздохе? Ты, женщина, цветущая, носящая плод похоти, не твоя ли жизнь угаснет ещё до рассвета? А ты, мужлан, с распухшим носом и дурацким лицом, будешь ли ты ещё хотя бы год топтать эту землю?

Любовь самая чёрная чума. Если б от неё умирали хоть бы польза была. Но почти всегда все выздоравливают.

Судьба-злодейка веселится, И ты, приятель, не робей, Сегодня праздник приключится, А завтра нам кормить червей.

Крестовый поход — такая чушь, до какой только и мог додуматься самый отъявленный идеалист.

— Самое верное средство: кровь и желчь большого чёрного пса. Дьявол этого запаха не выносит. — Я тоже.

— Я хотел бы исповедоваться истово, но душа моя пуста. И эта пустота как зеркало. Я смотрю на себя в это зеркало, и меня охватывает ужас. Безразличие к людям извергло меня из их среды. И я живу в мире призраков, пленник своих грез и фантазий. — И всё-таки умирать не хочешь? — Хочу. — Что же ты ждёшь? — Я должен знать. — То есть тебе нужны гарантии? — Называйте, как хотите. Неужели так уж немыслимо познать Бога, почувствовать Его. Почему Он скрывается от нас в тумане невнятных обещаний, незримых чудес? Как верить верующим, когда не веришь даже самому себе? Что станет с теми, кто жаждет веровать, но не умеет? И что будет с теми, кто не желает и не умеет? Почему я не могу убить Бога в себе? Почему Он так мучительно до унизительности продолжает жить во мне, хотя я проклинаю Его, жажду вырвать из своего сердца? Почему несмотря ни на что, Он как издевательство остаётся реальностью, и от неё невозможно освободиться? Вы слушаете меня? — Слушаю. — Я хочу знать. Не верить, не предполагать, а знать. Хочу, чтобы Бог протянул мне Свою длань, явил Свой лик, заговорил со мной. — Но Он безмолвствует. — Я кричу Ему в туманный мрак, но там словно никого нет. — Может, и правда, нет. — Тогда жизнь — это невыносимый ужас. Невозможно осознавать, что всё тщетно, а впереди только смерть. — Многие не задумываются ни о смерти, ни о тщете жизни. — Но наступит последний день, когда придётся заглянуть в бездну. — Да, наступит. — Я понимаю Вас, мы олицетворяем свой страх, создаём его образ и называем этот образ Богом. — Тебя что-то беспокоит.

— Да пошли же, чёрт возьми, я спас тебе жизнь, и ты всё-таки мне обязана.

Вера — это такая мука, всё равно, что любить того, кто во мраке и не являет лица.

Любовь — самая черная напасть. Но если б от неё умирали, хоть какая-то польза была бы. А то все выздоравливают.

— Ты доволен? — Йона, тебе не кажется, что в этой жизни всё так… — Да! Не думай об этом. — …глупо, вот как.

— И ты раскроешь свои тайны? — У меня нет никаких тайн. — Так ты ничего не знаешь? — У меня нет знаний.

— Смерть: Когда тебе надоест задавать вопросы? — Рыцарь: Никогда не надоест. — Смерть: Но ответа ты не получишь. — Рыцарь: Часто мне кажется, что задать вопрос даже важнее.

И в вашем мраке, и в том мраке в котором мы все пребываем… вы не отыщете никого, кто бы услышал ваши стенания и страдания. Утрите слёзы и отражайтесь в своей пустоте.