Учитель красноречия (Лукиан)
«Учитель красноречия» (др.-греч. Ῥητόρων διδάσκαλος) — сатирическое поучение Лукиана. Схолиаст сообщает, что Лукиан имел здесь в виду лексикографа и придворного ритора Юлия Поллукса, но замысел Лукиана шире персональной инвективы — это приговор всему верноподданническому и формалистическому красноречию эпохи Антонинов. Сатира тем действеннее, что облачена в форму своеобразного протрептика[1].
Цитаты
[править]3. Не бойся, однако, и не отчаивайся перед огромностью питаемых тобою надежд, думая, будто какие-то бесчисленные тяжёлые труды лежат впереди. Мы поведём тебя не какой-нибудь каменистой стезёй[1], крутою и полною потом, чтоб, истомлённый, ты повернул вспять с середины пути. <…> Ты победу одержишь без усталости и, Зевсом клянусь, возляжешь, пируя. С высоты будешь ты спокойно смотреть, как, задыхаясь, те, что обратились на иную стезю, карабкаются, выбиваясь из сил, находясь ещё в самом низу, у подножья горы, опираясь на недоступные скользкие кручи, подчас низвергаясь вниз головою и многие раны приемля на острых выступах скал. А ты, уже давно достигший вершины, увенчанный венком, блаженнейшим будешь из смертных, получив от искусства оратора все возможные блага в короткое время и только что не во время сна. |
6. Итак, пусть Риторика пребывает на вершине горы, прекрасная ликом и телом, держа в правой руке рог сверхизобилия Амалфеи, отягчённый всевозможными плодами; по другую же сторону от Риторики видится мне стоящим Плутос — Богатство, весь золотой и желанный. Также Слава и Сила пусть станут подле, а множество Похвал, подобных маленьким Эротам, пусть летят и сплетаются в венок, со всех сторон окруживший красавицу. Ты, наверное, видел на картинах изображения Нила[1]? Сам он покоится на крокодиле или гиппопотаме, которых так много водится в нём, а вокруг него резвятся такие маленькие ребятишки; <…> вот так и наша Риторика окружена Похвалами. Приблизься же, страстный любовник, ты, который стремишься, конечно, как можно скорей очутиться на вершине, чтобы вступить в брак с любимой и овладеть всем, что видишь: и богатством, и славой, и хором похвал, — ибо по закону это всё принадлежит супругу. <…> |
13. Не думай увидеть нечто такое, с чем сравняться могло бы то-то иль то-то, — нет, пред тобою возникнут сверхгиганты, превыше Тития, Ота и Эфиальта, сверхприродные и чудовищные создания: ибо сверхгромогласно прозвучат мои речи, покрывая прочих ораторов, как труба заглушает флейту, кузнечик — пчелу и хор — запевалу. |
15. Прежде чем солнце зайдёт, ты сделаешься ритором, окажешься превыше всех прочих, подобным мне самому, который, бесспорно, является и началом, и серединой, и концом тех, чьё занятие — слово. Итак, возьми с собою прежде всего запас невежества, затем — самоуверенности да ещё наглости и беззастенчивости. Стыд, приличие, скромность, способность краснеть оставь дома, — это всё бесполезно и даже вредит делу. Уменье кричать как можно громче и распевать без стыда и выступать походкой, подобной моей, — вот что единственно необходимо, а подчас и совершенно достаточно. И платье должно быть у тебя цветистое или белое, из тонкой, тарентской выделки, ткани, чтоб сквозь неё просвечивало тело[2][3]; на ногах — аттические женские полусапожки с вырезом или сикионские башмачки, бросающиеся в глаза своим белым войлоком. Пусть за тобой следует толпа народу, — непременно держи книжку в руке. <…> |
24. [В юности] я стал жить с одной старухой, наполняя близ неё свой желудок и притворяясь влюбленным в семидесятилетнюю женщину, у которой оставалось всего лишь четыре зуба, да и те держались на золоте. Однако, по бедности моей, я выдержал это испытание, и эти хладные мертвецкие поцелуи голод превращал в сладчайшие. Затем я едва не сделался наследником всего её достояния, но один проклятый раб донёс ей, будто я покупал для старухи яд. |
Перевод
[править]Н. П. Баранов, 1935
Примечания
[править]- ↑ 1 2 3 4 И. Нахов. Комментарии // Лукиан. Избранное. — М.: Художественная литература, 1987. — Библиотека античной литературы. — С. 568-572.
- ↑ Такое обычно носили гетеры.
- ↑ И. Нахов. Комментарии // Лукиан. Избранная проза. — М.: Правда, 1991. — С. 661.
- ↑ «Мелетах», декламациях, служивших первоначально для оттачивания мастерства, а затем ставших одним из популярных жанров «второй софистики».