Шарль Луи Монтескье

	Шарль Луи Монтескье
	Статья в Википедии
	Произведения в Викитеке
	Медиафайлы на Викискладе

Шарль-Луи де Секонда, барон Ля Брэд и де Монтескьё (фр. Charles-Louis de Seconda, Baron de La Brède et de Montesquieu; 1689 — 1755) — французский писатель, правовед и философ.

Цитаты

Бесполезные законы лишают силы законы необходимые.
Все на свете любят игру; и люди самые благоразумные охотно отдаются ей, пока не увидят всех сопряженных с нею насилий, уловок, заблуждений, потери денег и времени, пока не поймут, что на нее можно затратить всю жизнь.
Всякий человек, обладающий властью, склонен злоупотреблять ею.
Для того чтобы иметь успех в свете, надо уметь казаться безумным, но при этом оставаться благоразумным.
Жестокость законов препятствует их соблюдению.
Закон должен быть похож на смерть, которая не щадит никого.
История — это ряд выдуманных событий по поводу действительно совершившихся.
Как мал промежуток между временем, когда человек еще слишком молод и когда он уже слишком стар.
Когда добродетель исчезает, честолюбие захватывает всех способных к нему, а жадность — всех без исключения...
Кто гонится за остротой, большей частью в состоянии поймать лишь глупость.
Лучшее средство привить детям любовь к отечеству состоит в том, чтобы эта любовь была у отцов.
Не следует законами достигать того, что можно достигнуть улучшением нравов.
Несправедливость, допущенная в отношении одного человека, является угрозой всем.
Несчастна судьба людей! Только что ум достиг своей зрелости, как тело начинает слабеть.
Нет более жестокой тирании, чем та, которая живет под сенью законов и под эгидой правосудия, когда несчастных, так сказать, топят на той самой доске, на которой они спасались.
Нет ничего досаднее, чем видеть, как удачно сказанное слово умирает в ухе дурака, которому ты его сказал.
Правительство должно быть таким, чтобы люди могли не бояться друг друга.
При завоеваниях недостаточно оставлять покоренному населению его законы, надо еще оставить ему его нравы: народ всегда больше защищает свои нравы, чем свои законы.
Принцип демократии разлагается не только тогда, когда утрачивается дух равенства, но также и тогда, когда дух равенства доводится до крайности и каждый хочет быть равным тем, кого он избрал в свои правители.
Природа мудро позаботилась, чтобы человеческие глупости были преходящими, книги же увековечивают их. Дураку следовало бы довольствоваться уже тем, что он надоел всем своим современникам, но он хочет досаждать еще и грядущим поколениям, хочет, чтобы потомство было осведомлено о том, что он жил на свете, и чтобы вовеки не забыло, что он был дурак.
Раньше имущество частных лиц составляло общественное достояние, а теперь общественная казна становится достоянием частных лиц.
Сохранить победу труднее, чем одержать ее, потому что победа одерживается при помощи всех сил, а для ее сохранения обычно употребляют только их часть.
Счастлив народ, история которого скучна.
Финансисты поддерживают государство точно так же, как верёвка поддерживает повешенного.
Французы почти не говорят о своих женах: боятся говорить при посторонних, которые знают этих жен лучше, чем сами мужья.
Я всегда замечал, что для успеха в свете надо иметь дураковатый вид и быть умным.
Свобода — это право делать все, что не запрещено законом.
Хорошо делают только то, что делают будучи свободными.
Каждый гражданин обязан умереть за отечество, но никто не обязан лгать ради него.
Человек умный чувствует то, что другие лишь знают.
Никогда не следует исчерпывать предмет до того, что уже ничего не остается на долю читателя, дело не в том, чтобы заставить его читать, а в том, чтобы заставить его думать.
Нет слова, которое получило бы столько разнообразных значений и производило бы столь различное впечатление на умы, как слово «свобода». Одни называют свободой легкую возможность низлагать того, кого они наделили тиранической властью; другие — право избирать того, кому они должны повиноваться; третьи — право носить оружие и совершать насилия; четвертые видят ее в привилегии состоять под управлением человека своей национальности или подчиняться своим собственным законам. Некий народ долгое время принимал свободу за обычай носить длинную бороду. Иные соединяют это название с известной формой правления, исключая все прочие.

Люди, вкусившие блага республиканского правления, отождествили понятие свободы с этим правлением, а люди, пользовавшиеся благами монархического правления, — с монархией. Наконец, каждый именовал свободой то правление, которое наиболее отвечало его обычаям или склонностям. Так как в республике пороки правления, на которые жалуются люди, выступают не так заметно и назойливо, причем создается впечатление, что там более действует закон, чем исполнители закона, то свободу обыкновенно отождествляют с республиками, отрицая ее в монархиях. Наконец, ввиду того что в демократиях народ, по-видимому, может делать все, что хочет, свободу приурочили к этому строю, смешав, таким образом, власть народа со свободой народа.

Человеком я стал благодаря природе, а французом – благодаря случаю.