Просмотр кода страницы Алексей Николаевич Апухтин

{{Персоналия}}
'''Алексе́й Никола́евич Апу́хтин''' (15 (27) ноября 1840 (1841?), Болхов, Орловская губерния — 17 (29) августа 1893, [[Санкт-Петербург]]) — русский [[поэт]] и [[писатель]].

== Цитаты поэтические ==
{{Q|О [[жизнь]]! ты [[мгновение|миг]], но миг прекрасный,
Мне невозвратный, дорогой;
Равно [[счастье|счастливый]] и несчастный
Расстаться не хотят с тобой.
:Ты миг, но данный нам от [[Бог]]а
:Не для того, чтобы роптать
:На свой удел, свою [[дорога|дорогу]]
:И дар бесценный [[проклятие|проклинать]].<ref name="Стихи">''Апухтин А.Н.'' Полное собрание стихотворений. Библиотека поэта. Большая серия. Третье издание. [[Ленинград]], «Советский писатель», 1991 г.</ref>|Автор=«Жизнь», 10 августа 1853}}

{{Q|Чудный [[гений]]! В [[тьма|тьму]] пучин
Бросил стих свой исполин...
Шею вывернув Пегасу,
Музу вздевши на аркан,
В тропы лбом, пятой к Парнасу,
Мощный скачет [[великан]].<ref name="Стихи"/>|Автор=«Гений поэта» ''<small>([[Пётр Ильич Чайковский|П.И. Чайковскому]])</small>'', 14 ноября 1855}}

{{Q|Нет, над [[письмо]]м твоим напрасно я сижу,
      Тебя напрасно проклинаю,
Увы! там [[адрес]]а нигде не нахожу,
      Куда писать тебе, не знаю.
Не посылать же мне «чрез Феба на Парнас»...
      Во-первых, имени такого,
Как Феб иль Аполлон, и в святцах нет у нас
      (Нельзя ж святым считать Попова),
А во-вторых, Парнас высок, и на него
      Кривые ноги [[почтальон]]а
Пути не обретут, как не обрёл его
      Наш критик Пухты и [[Платон]]а...<ref name="Стихи"/>|Автор=«П. Чайковскому» ''<small>(Послание)</small>'', 5 июля 1857}}

{{Q|[[Ночь]] уносит [[голос]] [[страсть|страстный]],
Близок день труда...
О, не медли, [[друг]] прекрасный,
О, приди сюда!
:Здесь свежо [[роса|росы]] дыханье,
:Звучен плеск [[ручей|ручья]],
:Здесь так полны обаянья
:[[Песня|Песни]] [[соловей|соловья]]!
И так внятны в этом [[пение|пеньи]],
В этот час [[любовь|любви]],
Все рыданья, все мученья,
Все мольбы мои!<ref name="Стихи"/>|Автор=«Серенада [[Франц Шуберт|Шуберта]]» ''<small>(Послание)</small>'', 11 сентября 1857}}

{{Q|Поздние гости отцветшего [[лето|лета]],
Шепчутся ваши головки понурые,
Словно клянёте вы дни без просвета,
Словно пугают вас ноченьки хмурые...
:[[Роза|Розы]] — вот те отцвели, да хоть жили...
:Нечего вам помянуть пред [[смерть|кончиною]]:
:Звёзды [[весна|весенние]] вам не светили,
:Песней не тешились вы соловьиною...<ref name="Стихи"/>|Автор=«[[Астра]]м», 1860-е}}

{{Q|Чтоб в [[музыка|музыке]] упрочиться,
О [[юность|юный]] неофит,
Не так пиши, как хочется,
А как Серов велит!<ref name="Стихи"/>|Автор=«Совет молодому [[композитор]]у» ''<small>(По поводу оперы [[w:Серов, Александр Николаевич (композитор)|Серова]] [[w:Вражья сила (опера)|«Не так живи, как хочется»]])</small>'', 29 ноября 1869}}

{{Q|Ниспослан некий [[вождь]] на пишущую братью,
Быв [[губернатор]]ом немного лет в [[Орёл (город)|Орле]]...
[[Актёр]]а я знавал... Он тоже был [[w:Варле|Варле]]...
Но управлять ему не довелось печатью.<ref name="Стихи"/>|Автор=«По поводу назначения [[w:Лонгинов, Михаил Николаевич|М.Н. Лонгинов]]а управляющим по делам печати», 1871}}

{{Q|[[Муха|Мухи]], как чёрные [[мысль|мысли]], весь [[день]] не дают мне покою:
Жалят, жужжат и кружатся над бедной моей головою!
Сгонишь одну со щеки, а на [[глаз]] уж уселась другая,
Некуда спрятаться, всюду царит [[ненависть|ненавистная]] стая,
Валится [[книга]] из рук, [[разговор]] упадает, бледнея...
Эх, кабы [[вечер]] придвинулся! Эх, кабы ночь поскорее!<ref name="Стихи"/>|Автор=«Мухи», 1873}}

{{Q|День ли царит, [[тишина]] ли ночная, 
В [[сон|снах]] ли [[тревога|тревожных]], в житейской [[борьба|борьбе]], 
Всюду со мной, мою жизнь наполняя, 
Дума все та же, одна, роковая, ―
Всё о тебе! 
:С нею не [[страх|страшен]] мне призрак былого, 
:[[Сердце]] воспрянуло, снова любя...
:[[Вера]], [[мечта]], [[вдохновение|вдохновенное]] [[слово]], 
:Всё, что в [[душа|душе]] дорогого, святого, ―
:Всё от тебя! 
Будут ли дни мои ясны, [[уныние|унылы]], 
Скоро ли сгину я, жизнь загубя, ―
Знаю одно: что до самой [[могила|могилы]]
Помыслы, [[чувство|чувства]], и песни, и [[сила|силы]], ―
Всё для тебя!<ref name="Стихи"/>|Автор=«День ли царит, тишина ли ночная...», 1880}}

{{Q|Проснувшись, каждый день я к старцу Михаилу
Иду на [[послушание|послушанье]] в скит.
Ему на вид лет сто, он ходит через силу,
Но [[взгляд|взор]] его сверкает и горит
Глубокой, крепкой [[вера|верой]] в [[Бог]]а
И в душу смотрит пристально и строго.
Вчера сказал он с [[гнев]]ом мне,
Что одержим я [[дух]]ом своеволья
И [[гордость|гордости]], подобно [[сатана|сатане]];
Потом повёл меня в подполье
И показал мне [[гроб]], в котором тридцать лет
Спит, как [[мертвец]], он, [[саван]]ом одет,
Готовясь к жизни [[бесконечность|бесконечной]]...
Я с [[умиление]]м и горестью сердечной
Смотрел на этот одр унынья и борьбы.
Но старец спит в нём только летом;
Теперь в гробу суровом этом
Хранятся [[овощ]]и, [[картофель]] и [[гриб]]ы.<ref name="Стихи"/>|Автор=«Уж две недели я живу в монастыре...» <small>''[из дневника «Год в монастыре» — 3]''</small>, 1 декабря 1883}}

{{Q|Покрыта [[w:парча|парчёвым]] блестящим одеяньем,
Стояла предо мной гигантская [[сосна]];
Кругом глубокая такая тишина,
Что нарушать её боялся я дыханьем.
[[Дерево|Деревья]] стройные, как [[небеса]] светлы,
Вели, казалось, в глубь серебряного [[сад]]а,
И хлопья снежные, пушисты, тяжелы,
Повисли на ветвях, как гроздья [[виноград]]а.
И долго я стоял без мыслей и без слов...
Когда же [[топор]]а впервые звук раздался,
Весь [[лес]] заговорил, затопал, [[смех|засмеялся]]
Как бы от тысячи невидимых шагов.<ref name="Стихи"/>|Автор=«День знаменательный, и как бы я его...» <small>''[из дневника «Год в монастыре» — 4]''</small>, 10 декабря 1883}}

{{Q|Неверие моё меня томит и мучит,
Я слепо верить не могу.
Пусть [[разум]] веры [[враг]] и нас лукаво учит,
Но нехотя внимаю я врагу.
Увы, заблудшая [[овца]] я в Божьем [[стадо|стаде]]... <...> 
:::::Старец Михаил
Отчасти только мне [[сомнение|сомненья]] разрешил.
Он мне сказал, что, верно, с [[колыбель|колыбели]]
Во мне все мысли [[грех|грешные]] живут,
Что я смердящий [[пёс]] и [[дьявол]]ьский сосуд...
Да, помыслы мои [[успех]]а не имели!<ref name="Стихи"/>|Автор=«Неверие моё меня томит и мучит...» <small>''[из дневника «Год в монастыре» — 5]''</small>, 12 декабря 1883}}

{{Q|На монастырской башне полночь бьёт,
И в бездну падает тяжёлый, [[грусть|грустный]] год.
Я с ним простился тихо, хладнокровно,
Один в своём углу: всё спит в [[монастырь|монастыре]].
У нас и службы нет [[церковь|церковной]],
Здесь [[Новый год]] встречают в [[сентябрь|сентябре]].<ref name="Стихи"/>|Автор=«Неверие моё меня томит и мучит...» <small>''[из дневника «Год в монастыре» — 8]''</small>, 31 декабря 1883}}

== Цитаты в прозе ==
{{Q|В те времена, когда из [[Петербург]]а по [[железная дорога|железной дороге]] можно было доехать только до [[Москва|Москвы]], а от Москвы, извиваясь жёлтой лентой среди зелёных полей, шли по разным направлениям шоссе в глубь [[Россия|России]], — к маленькой белой станции, стоящей у въезда в уездный [[город]] Буяльск, с шумом и грохотом подкатила большая четырёхместная коляска шестерней с форейтором. Вероятно, эта коляска была когда-то очень красива, но теперь являла полный вид разрушения. Лиловый штоф, которым были обиты подушки, совсем вылинял и местами порвался; из княжеского [[герб]]а, нарисованного на дверцах, осталось так мало, что самый искусный геральдик затруднился бы назвать тот княжеский род, к прославлению которого был изображён герб. [[старость|Старый]], осанистый кучер был одет, несмотря на [[лето]], в армяк [[зима|зимнего]] покроя, а в должности форейтора состоял дюжий парень в красной рубахе и [[лапти|лаптях]]. [[Лошадь|Лошади]] были разнокалиберные, сбруя сборная, кое-где торчали верёвки. Лакей в ливрее и картузе сидел на местечке, приделанном сзади коляски. На крыльце станции черноволосый человек в белом нанковом сюртуке, приложив руки ко лбу в виде [[зонт]]ика, всматривался в подъезжавший экипаж. Это был смотритель, обруселый [[еврей]], известный всей округе своим [[искусство]]м делать кулебяки и какие-то необыкновенные битки в [[сметана|сметане]].<ref name="Апухтин">''Апухтин А.Н.'' Сочинения. Стихотворения и проза. [[Москва]], «Художественная литература», 1985 г.</ref>|Автор=«Неоконченная повесть», 1888}}

{{Q|Было жаркое [[июль]]ское [[утро]]. Комната, в которую вошли путешественницы, украшалась двумя жёсткими диванами, обитыми чёрной кожей; перед каждым диваном стоял стол из карельской [[берёза|берёзы]]; в простенке висело большое [[зеркало]], сверху донизу исцарапанное проезжающими. Несмотря на отворённые окна, было невыносимо душно; целые мириады [[муха|мух]] жужжали кругом и нисколько не смущались тем, что на каждом окне стояла тарелка с [[мухомор]]ами.<ref name="Апухтин"/>|Автор=«Неоконченная повесть», 1888}}

{{Q|— Граф велел уже назначить на это место чиновника канцелярии, Сергеева...
— Какого это Сергеева? — воскликнула графиня. — Уж не того ли, который в прошлом году был замешан в это грязное дело? Он украл какую-то шубу, или что-то в этом роде...
— Вы ошибаетесь, графиня; Сергеев ничего не украл, а напротив того: у него украли шубу.
— Ну, это совершенно всё равно, он ли украл или у него украли... Главное то, что он был замешан в гадком деле, une affaire de vol, а потому очень странно назначать его на такое видное место... Впрочем, я забыла, что в нашем министерстве теперь люди, как Сергеев, имеют больше [[успех]]а, чем люди нашего общества.
Графиня вышла, сильно хлопнув дверью.
Граф Василий Васильевич плотно затворил дверь и, подойдя к Горичу, сказал ему вполголоса:
— Как вам это нравится, mon cher? Всё равно: он ли [[воровство|украл]] или у него украли...<ref name="Апухтин"/>|Автор=«Неоконченная повесть», 1888}}

{{Q|[[Петербург]] затягивает, как [[болото]], и, пока живёшь в нём, нет никакой возможности что-нибудь поправить.<ref name="Апухтин"/>|Автор=«Архив графини Д**» ''<small>(повесть в письмах)</small>'', 1890}}

{{Q|Поездка моя в [[Одесса|Одессу]] была не бесплодна. Операция заключается в том, что Сапунопуло сразу уплачивает все мои [[долг]]и и за это берёт меня, т.е. всё моё имущество, в [[кабала|кабалу]] на неопределенное число лет. Мы [[спор]]им о подробностях, но, вероятно, придём к соглашению. Ликвидация усложняется тем, что у него есть [[дочь]] Сонечка, которая очень со мною кокетничает. Мне кажется, что во мне ей нравится не столько наружность, сколько придворное звание. Эта девица немногим [[молодость|моложе]] меня, дурна, как смертный [[грех]], и имеет всевозможные претензии: говорит на пяти [[язык]]ах, играет на [[фортепиано]] и на [[арфа|арфе]]; кроме того, поёт и даже пишет [[стихи]]. В такую [[энциклопедия|энциклопедическую]] кабалу я, конечно, не пойду.<ref name="Апухтин"/>|Автор=«Архив графини Д**» ''<small>(повесть в письмах)</small>'', 1890}}

{{Q|Прощай, милая Китти, приезжай поскорее, но, конечно, если увидишь, что полезно ещё пожить у тётушки, не стесняйся. Впрочем, не мне тебя учить, при твоём [[ум]]е и такте. С такой [[жена|женой]], как ты, можно спокойно спать во всех отношениях.<ref name="Апухтин"/>|Автор=«Архив графини Д**» ''<small>(повесть в письмах)</small>'', 1890}}

{{Q|У нас в Знаменском большое оживление: съехались все дочери, кроме Оли, с [[дети|детьми]] и [[муж]]ьями. Дочерям, а особенно внучатам, я очень рада, но мужей, конечно, лучше бы им оставить дома. Даже Пётр Иванович, который два года меня {{comment|будировал|от фр. bouder — дуться на кого-нибудь}} и не {{comment|клал ко мне ногу|Буквальный перевод с фр.: il ne mettrait plus le pied, то есть: он ко мне ни ногой.}}, пожаловал сюда, но продолжает будировать и почти не говорит со мною. Я не обращаю на это никакого внимания, и только два раза в день, когда он очень продолжительно целует мою руку, я отворачиваюсь и стараюсь целовать [[воздух]] вместо его лба, потому что от него так и разит смазными сапогами. Представьте, что теперь выдумали новые духи {{comment|cuir de Russie|русская кожа}} и Пётр Иванович нарочно обливается ими, чтобы сделать мне неприятность. Я очень большая [[патриотизм|патриотка]], иначе не говорю и не пишу, как по-русски, согласна даже любить дым [[отечество|отечества]], но [[вонь]] переносить не могу.<ref name="Апухтин"/>|Автор=«Архив графини Д**» ''<small>(повесть в письмах)</small>'', 1890}}

{{Q|Объясните мне, милая графиня, отчего [[тёща]] считается таким отверженным существом, которое все должны [[ненависть|ненавидеть]]? Но в других [[семья]]х тёщу, по крайней мере, признают человеком, а для моих [[зять]]ёв я даже не человек, а просто [[индейка]] с [[трюфель|трюфелями]]. И, право, мне иногда кажется, что они стоят вокруг меня с вилками и ковыряют меня со всех сторон, чтобы достать трюфель покрупнее. А ведь все они порядочные люди, и, если б они мне были чужие, всё шло бы прекрасно и я с [[удовольствие]]м принимала бы их в Знаменском, а Пётр Иванович не носил бы в кармане кожевенного завода.<ref name="Апухтин"/>|Автор=«Архив графини Д**» ''<small>(повесть в письмах)</small>'', 1890}}

{{Q|Я очень [[понимание|понимаю]], Ваше Сиятельство, что Вам неприятно лишиться [[наследство|наследства]], на которое вы так рассчитывали, но ведь я тут ни при чём! Впрочем, Вы можете себе большое [[утешение]] найти в том, что [[господь]] послал Вашей Тётушке такую прекрасную, истинно [[христианство|христианскую]] кончину. Несколько раз Анна Ивановна [[вспоминать|вспоминала]] и благословляла Вас. Слов, правда, нельзя было разобрать, но я слишком хорошо знала [[покойник|покойницу]], чтобы ошибиться. Последнее [[слово]], которое она произнесла, было: [[чернослив]]. Старшая княжна бросилась к окошку и принесла новую, ещё не начатую коробку. Анна Ивановна взяла черносливенку, но кушать уже не могла, а помяла её в ручке и уронила на пол. Вероятно, она этим хотела показать, что [[благодарность|благодарит]] Вас за чернослив, который Вы высылали ей так аккуратно. Впрочем, [[врач|доктор]] Ветров, которого мы выписывали из Москвы, сказал на [[консилиум]]е, что этот чернослив сделал покойнице самый большой вред.<ref name="Апухтин"/>|Автор=«Архив графини Д**» ''<small>(повесть в письмах)</small>'', 1890}}

{{Q|''19 [[ноябрь|ноября]]:''
[[врач|Доктор]] сделал ей выразительный знак, который совсем не исполнил своего назначения, потому что она его не заметила, а я заметил.
— Правда, Paul немного осунулся, но посмотрите: у него даже есть румянец... И знаете, Фёдор Федорович, мне кажется, что его совсем не надо лечить этими вашими сильными средствами... Ему бы можно дать {{comment|Pulsatilla|Название гомеопатического лекарства: сон-трава}} или  {{comment|mercurius solubilis|Название гомеопатического лекарства: ртутное}}. Как вы думаете?
— Вы знаете, Марья Петровна, — отчеканил резко доктор, — моё мнение о [[гомеопатия|гомеопатии]]...
— Ах, да, pardon, я забыла, что вы здесь, но всё-таки я думаю, что [[pulsatilla]] не может повредить.
— Если не может повредить, то не может и помочь, а если может помочь, то может и повредить... это {{comment|cercle vicieuse|порочный круг (франц.)}}, из которой вы не выйдете...<ref name="Апухтин"/>|Автор=«[[:s:Дневник Павлика Дольского (Апухтин)|Дневник Павлика Дольского]]», 1891}}

{{Q|''2 [[декабрь|декабря]]:''
[[Ум]]ён я или [[глупость|глуп]]? Если бы мне врасплох предложили подобный [[вопрос]] о любом из моих знакомых, я бы затруднился на него ответить сейчас же, без размышления. Я не говорю о [[гений|гениях]] или об [[идиот]]ах, но ведь и тех и других немного. Тем более мне трудно произнести приговор о себе. Вообще понятия об уме весьма разнообразны. В [[общество|обществе]] большею частью называют умным того, кто знает наизусть много [[Франция|французских]] [[каламбур]]ов, или того, кто всех ругает. В [[учёный|учёном]] мире считается умным тот, кто имел [[терпение]] или досуг прочитать наибольшее количество ненужных книг; в деловых сферах тот, кто надул наибольшее количество [[люди|людей]]. Назвать кого-нибудь умным или глупым — решительно ничего не стоит; это часто зависит от расположения [[дух]]а.<ref name="Апухтин"/>|Автор=«[[:s:Дневник Павлика Дольского (Апухтин)|Дневник Павлика Дольского]]», 1891}}

{{Q|''6 декабря:''
На очереди стоит вопрос: был ли я [[человек]]ом [[счастье|счастливым]] или несчастным? С общей точки зрения, я, без сомнения, был очень счастлив, потому что имею независимое состояние и то, что очень неопределённо называют положением в обществе. Но ведь [[деньги]] — [[благо]] отрицательное; о них, как о [[здоровье]], думаешь только тогда, когда их нет. В достижении именно того, чего нет, и заключается, по моему мнению, счастие, а потому оно длится одну минуту. Едва человек достиг того, чего добивался, он уже желает большего. Да и эта минута бывает обыкновенно отравлена вмешательством в [[жизнь]] [[друзья|друзей]] или [[враг]]ов, что почти одно и то же.
Что такое друзья и что такое враги? Настоящая [[дружба]], основанная на долговременном знакомстве, на взаимной [[любовь|любви]] и [[уважение|уважении]], встречается в жизни каждого человека крайне редко, а для тех отношений, при которых людей называют приятелями, не требуется ни уважения, ни любви. По-французски и друзья и приятели называются ''les amis'', по-русски оттенок имеет большое значение. ''Приятели'' — такие люди, которые считают обязанностью рыться в вашей [[душа|душе]] и жизни, которые при каждой встрече с вами выражают большую [[радость]] и которые весьма мало [[печаль|печалятся]], если вас постигнет неудача или даже [[горе]]. Я заметил, что приятельские отношения возникают гораздо чаще вследствие общих [[порок]]ов, чем вследствие общих [[добродетель|добродетелей]]. Общие добродетели или [[талант]]ы возбуждают соревнование, а следовательно, и [[зависть]]. Человеку же, [[сознание|сознающему]] в себе какой-нибудь порок, приятно встретить этот порок в других людях и свойственно находить этих людей прекрасными, чтобы оправдать самого себя.<ref name="Апухтин"/>|Автор=«Дневник Павлика Дольского», 1891}}

{{Q|Вся моя [[жизнь]] была целым рядом балов, и в этом заключается [[трагедия|трагизм]] моего [[существование|существования]]. Я любил [[деревня|деревню]], [[чтение]], охоту, любил тихую [[семья|семейную]] жизнь, а между тем весь свой век провёл в свете, сначала в угоду своим [[родители|родителям]], потом в угоду жене. Я всегда думал, что человек родится с весьма определёнными вкусами и со всеми задатками своего [[будущее|будущего]] [[характер]]а. Задача его заключается именно в том, чтобы осуществить этот характер; всё [[зло]] происходит оттого, что обстоятельства ставят иногда преграды для такого существования. И я начал припоминать все мои дурные поступки, все те поступки, которые нéкогда [[тревога|тревожили]] мою [[совесть]]. Оказалось, что все они произошли от несогласия моего характера с той жизнью, которую я вёл.|Автор=«Между жизнью и смертью» ''<small>(фантастический рассказ)</small>'', 1892}}

{{Q|''Предчувствие'' — одно из тех [[тайна|таинственных]] мировых [[явление|явлений]], которые доступны человеку и которыми человек не умеет пользоваться. Великий [[поэт]] удивительно метко изобразил это явление, сказав, что «грядущие события бросают перед собой тень». Если же [[люди]] иногда жалуются, что предчувствие их обмануло, это происходит оттого, что они не умеют разобраться в своих [[ощущение|ощущениях]]. Они всегда чего-нибудь сильно желают или чего-нибудь сильно [[боязнь|боятся]] и принимают за предчувствие свой [[страх]] или свои [[надежда|надежды]].|Автор=«Между жизнью и смертью» ''<small>(фантастический рассказ)</small>'', 1892}}

{{Q|Вы хотите сказать: {{comment|«De mortuis aut bene, aut ni-hil»|О мёртвых или хорошо, или ничего}}? Но эта пословица нелепая, я её несколько поправляю; я говорю: {{comment|de monuis aut bene, aut male|О мёртвых или хорошо, или плохо}}. Иначе ведь исчезла бы [[история]], ни об одном историческом злодее нельзя было бы произнести [[справедливость|справедливого]] [[приговор]]а, потому что все они перемёрли.|Автор=«Между жизнью и смертью» ''<small>(фантастический рассказ)</small>'', 1892}}

{{Q|Но что такое [[искусство]]? Понятия об искусстве так же условны, как понятия о [[добро|добре]] и зле. Каждый век, каждая [[страна]] смотрят на добро и зло различно; что считается [[доблесть]]ю в одной стране, то в другой признается [[преступление]]м. К вопросу об искусстве, кроме этих различий времени и места, примешивается ещё бесконечное разнообразие [[индивидуальность|индивидуальных]] вкусов. Во [[Франция|Франции]], считающей себя самой [[культура|культурной]] страной мира, до нынешнего столетия не понимали и не признавали [[Шекспир]]а: таких примеров можно вспомнить много. И мне кажется, что нет такого [[бедняк]]а, такого дикаря, в которых не вспыхивало бы подчас чувство [[красота|красоты]], только их художественное [[понимание]] иное. Весьма вероятно, что деревенские мужики, усевшиеся в тёплый весенний вечер на [[трава|траве]] вокруг доморощенного [[балалайка|балалаечника]] или [[гитара|гитариста]], наслаждаются не менее [[профессор]]ов [[консерватория|консерватории]], слушающих в душной зале [[w:фуга|фуги]] [[Иоганн Себастьян Бах|Баха]].|Автор=«Между жизнью и смертью» ''<small>(фантастический рассказ)</small>'', 1892}}

{{Q|О, только бы жить! Я хочу видеть, как [[солнце]] опускается за горой, и синее [[небо]] покрывается яркими звёздами, как на зеркальной поверхности [[море|моря]] появляются белые барашки, и целые скалы волн разбиваются друг о друга под голос неожиданной бури. Я хочу броситься в челнок навстречу этой буре, хочу скакать на бешеной тройке по снежной степи, хочу идти с кинжалами на разъярённого [[медведь|медведя]], хочу испытать все [[тревога|тревоги]] и все мелочи жизни. Я хочу видеть, как [[молния]] разрезает небо и как зелёный [[жук]] переползает с одной ветки на другую. Я хочу обонять запах скошенного сена и запах дёгтя, хочу слышать [[пение]] [[соловей|соловья]] в кустах [[сирень|сирени]] и кваканье [[лягушка|лягушек]] у пруда, звон [[колокол]]а в деревенской [[церковь|церкви]] и стук дрожек по мостовой, хочу слышать торжественные [[аккорд]]ы героической [[симфония|симфонии]] и лихие звуки хоровой цыганской [[песня|песни]].
О, только бы жить! Только бы иметь возможность дохнуть земным [[воздух]]ом и произнести одно человеческое [[слово]], только бы крикнуть, крикнуть!.. <...>
И вдруг я вскрикнул, всей грудью, изо всей силы вскрикнул. [[Безумие|Безумная]] [[радость]] охватила меня при этом крике, но звук моего голоса поразил меня. Это не был мой обыкновенный голос: это был какой-то слабый, тщедушный крик. Я раскрыл [[глаз]]а; яркий свет морозного ясного утра едва не ослепил меня. Я находился в комнате Настасьи. Софья Францевна держала меня на руках. Настасья лежала на кровати, вся красная, обложенная [[подушка]]ми, и тяжело дышала. <...>
А меня выкупали в корыте, спеленали и уложили в [[люлька|люльку]]. Я немедленно [[сон|заснул]], как странник, уставший после долгого утомительного [[путь|пути]], и во время этого сна забыл всё, что происходило со мной до этой минуты.
Через несколько часов я проснулся существом беспомощным, бессмысленным и хилым, обречённым на непрерывное страдание.
Я вступал в новую [[жизнь]]...|Автор=«Между жизнью и смертью» ''<small>(фантастический рассказ)</small>'', 1892}}

== Цитаты об Апухтине ==
{{Q|Двумя классами ниже меня был тогда А.Н. Апухтин. В это время, несмотря на свои небольшие годы, у нас об Апухтине говорили. Около него группировались любители словесности: издавался маленький рукописный [[журнал]], в коем Апухтин, если не ошибаюсь, играл роль [[редактор]]а и главного сотрудника. При этом все мы знали тогда Апухтина за [[талант]]ливого [[юмор]]иста. Уже ходившие по рукам в переписываемых наскоро рукописях [[сатира|сатирические]] мелочи заставляли нас смеяться самым [[искренность|искренним]] смехом. Смешные стороны того или другого товарища были предметом его неисчерпаемой [[муза|музы]] смеха. <...>
Но вот умирает геройскою смертью [[w:Корнилов, Владимир Алексеевич|Корнилов]]. Известие это производит в Петербурге сильнейшее впечатление. Языков, наш директор, приходит к нам и, обращаясь по поводу этого печального события к Апухтину, просит его написать на смерть Корнилова стихотворение. [[Вдохновение|Вдохновиться]] такою смертью было нетрудно, и вот Апухтин написал на смерть Корнилова своё, чуть ли не первое, лирическое [[стихи|стихотворение]]. Языков повёз его к Принцу Ольденбургскому. Принц показал его Императору; оно переписывалось всеми, всеми читалось, и вот впервые имя Апухтина как поэта вылетело из затвора училищных стен в свет. Этот первый успех решил участь литературного творчества Апухтина. <...>
Владение стихом у Апухтина в то время уже было поразительное: его стихотворение на смерть Корнилова, богатое именно этим красивым созвучием, естественного лиризма тем не менее не имело. А всё-таки с этой минуты у Апухтина в его творчестве случился переворот; его комизм отошёл на второй план; он остался уделом тесного кружка приятелей, а официально, для света, он стал лирическим поэтом, и навсегда. А на самом деле он лириком никогда не был. Упоминаю об этом эпизоде потому, что, благодаря ему, русская [[литература]] лишилась, по моему твёрдому убеждению, второго [[Николай Васильевич Гоголь|Гоголя]]; лириков, как Апухтин, явилось потом много, но комиков и сатириков его силы и по сей день я не встречал ни одного.<ref>''[[w:Мещерский, Владимир Петрович|Мещерский В.П.]]'' Мои воспоминания. Москва, «Захаров», 2003 г.</ref>|Автор=[[w:Мещерский, Владимир Петрович|Владимир Мещерский]], «Мои воспоминания», 1897}}

{{Q|Не будем в подробностях [[вспоминать]] о том, как [[варвар]]ски неблагодарно отнеслась старая тенденциозная критика к [[истина|истинным]] поэтам, как наобум [[суд]]ила о них. С легкомыслием [[дикарь|дикарей]], меняющих [[жемчуг|жемчужные]] раковины на стеклярус, венчали мы званием поэтов жалких посредственных стихотворцев, как дикари, оставляя без внимания сияющее [[звезда|звёздами]] [[небо]], [[наивность|наивно]] разевали рты перед грошовым [[фейерверк]]ом. Кто до сих пор остаются избранными поэтами русской [[публика|публики]], чьи имена первыми приходят на уста, когда в [[общество|обществе]] заходит речь о стихах? [[Семён Яковлевич Надсон|Надсон]] и Апухтин ― вот эти корифеи. Но ненарушимо [[могила|могильное]] безмолвие, одевшее холодным [[туман]]ом [[мрамор]]ные гробницы забытых [[певец|певцов]]. «На ветвях лира и венец». Не говорим о богатырях русской [[поэзия|поэзии]]: их немного; окинем бегло ряд других [[тень|теней]], «душу заключавших в звонкие кристаллы», и мы поразимся, до чего мало мы знаем их и о них.<ref>''[[w:Садовской, Борис Александрович|Садовской Б.А.]]'' Лебединые клики. Москва, «Советский писатель», 1990 г.</ref>|Автор=[[Борис Александрович Садовской|Борис Садовской]], «[[Лев Александрович Мей|Л.А. Мей]]», 1907}}

{{Q|Поужинали и разошлись уже по своим комнатам. [[Утро]]м я написала мамá и [[чтение|читала]] письма, присланные из Чернова: от мамá, от Апухтина и др. Мама пишет о том, что [[статья|статью]] папá пропустили, она обедала со Страховым у [[Афанасий Фет|Фета]], где читали и очень одобрили эту статью. Апухтин пишет папá о том, что для него личное [[горе]] то, что папá из [[художник]]а сделался проповедником и что его [[проповедь]] умрёт с ним, тогда как его художественные [[вещь|вещи]] будут всегда иметь влияние на [[жизнь]] и развитие людей. Письмо очень вежливое и, видно, осторожное и, насколько ему возможно, обдуманно написанное, но видно, что писал его сибарит, которому [[досада|досадно]], что у него хотят отнять все его [[наслаждение|наслаждения]]. Он [[ужас]]ается тому, что папá может писать, что «не надо [[еда|есть]] вкусное». Для него всякое лишение не есть [[радость]], а нечто возмутительное и несправедливое.<ref>''[[w:Сухотина-Толстая, Татьяна Львовна|Сухотина-Толстая Т.Л.]]'' Воспоминания. Москва, «Художественная литература», 1980 г.</ref>|Автор=[[w:Сухотина-Толстая, Татьяна Львовна|Татьяна Сухотина-Толстая]], «Из дневника», 1910}}

{{Q|Внизу суетятся рабочие, 
[[нищий]] у тумбы виден, 
а у этого брюхо и всё прочее ―
лежит себе сыт, как [[w:Сытин, Иван Дмитриевич|Сытин]]. 
:Вкусной слюны разлились волны, 
:во рту громадном плещутся, как в бухте, 
:А полный! Боже, до чего он полный! 
:Сравнить если с ним, то худ и Апухтин.<ref>''[[Владимир Владимирович Маяковский|Маяковский В.В.]]'' Полное собрание сочиненийв тринадцати томах. Москва, «ГИХЛ», 1955-1961 гг.</ref>|Автор=[[Владимир Владимирович Маяковский|Владимир Маяковский]], «Моё к этому отношение», 1915}}

{{Q|Апухтин над [[рифма|рифмой]] плакал
А я когда мне [[скука|скучно]]
Любую сажаю на кол
И от [[веселье|веселья]] скрючен
Продолжаю размахивать руками
Дышу отчаянно верчусь
И пока мечусь
Смеюсь у вообще юсь.<ref>Поэзия русского футуризма — ''[[w:Терентьев, Игорь Герасимович|Игорь Терентьев]].'' Санкт-Петербург, «Академический проект», 2001 г.</ref>|Автор=[[Игорь Герасимович Терентьев|Игорь Терентьев]], «Юсь», 1918}}

{{Q|Обширный [[парк]] при [[дворец|дворце]], недоступный для публики, окружён глубоким рвом и обнесён [[дерево|деревянным]], заострённым наверху частоколом. Эта местность считается почти загородной. От неё идут: Сергиевская, Фурштадская и Кирочная улицы, и отсюда же, с пустой площади, на которой впоследствии был выстроен манеж Сапёрного батальона, обращённый затем в [[церковь]] Косьмы и Дамиана, начинается Знаменская улица. Здесь на углу, невдалеке от пустынного тогда Преображенского плаца, жил долгое [[время]] поэт Алексей Николаевич Апухтин, несправедливо определяемый критикой как светский писатель, несмотря на его глубокие по содержанию и превосходные по стиху «Реквием», «Сумасшедший», «Недостроенный памятник», «Год в монастыре» и «Из бумаг прокурора». [[одержимость|Одержимый]] [[болезнь|болезненной]] тучностью и страдая от какой-то непережитой за всю жизнь сердечной драмы, Апухтин, в сущности, был весь, и в жизни, и в произведениях, проникнут [[печаль]]ным [[настроение]]м, сквозь которое иногда пробивались [[остроумие|остроумные]] выходки. Он сам посмеивался над собой, находя печальным положение человека, для которого жизнь прожить легче, чем перейти поле, и рассказывая об [[удивление|удивлённом]] вопросе маленькой [[девочка|девочки]], показывающей на него пальцем и спрашивающей: «Мама, это человек или нарочно?»<ref>''[[w:Кони, Анатолий Фёдорович|Кони А.Ф.]]'' [http://www.dshinin.ru/WL/A-K/Content/10/KONI_A_F/vospomin.html «Петербург. Воспоминания старожила» (мемуары), 1921 г.]</ref>|Автор=[[w:Кони, Анатолий Фёдорович|Анатолий Кони]], «Воспоминания старожила», 1921}}

{{Q|Когда томили нас Апухтин и «Лакмэ», 
Когда на скучный [[дождь]] мы выгнали поэму, 
Ты первый перевёл [[w:Малларме, Стефан|Стефана Маллармэ]]
И [[дерзость|дерзостным]] «Никто» назвался Полифему, 
:Здесь [[w:Леда|Ледин]] выводок, здесь Царское Село ―
:Видений и котурн мучительная мета.<ref>''[[w:Рождественский, Всеволод Александрович|Рождественский Вс.А.]]'' Стихотворения. Библиотека поэта. Большая серия. Ленинград, «Советский писатель», 1985 г.</ref>|Автор=[[Всеволод Александрович Рождественский|Всеволод Рождественский]], «На книге „Тихие песни“ [[Иннокентий Фёдорович Анненский|Ин. Анненского]]» ''<small>([Надписи на книгах, 9])</small>'', 1924}}

== Источники ==
{{примечания}}

{{DEFAULTSORT:Апухтин, Алексей Николаевич}}
[[Категория:Персоналии по алфавиту]]
[[Категория:Поэты]]
[[Категория:Русские поэты]]
[[Категория:Русские писатели]]