Боги Мира Реки

«Боги Мира Реки» (англ. Gods of Riverworld) — фантастический роман Филипа Фармера 1983 года, пятый в цикле «Мир Реки».

Цитаты

	Ричард Фрэнсис Бёртон. <…> Его жизнь напоминала cause célèbre… — Действующие лица
	Richard Francis Burton. <…> During his lifetime a cause célèbre…

	Лога походил на рыжего зеленоглазого Будду, который, прожив десяток лет на фабрике мороженого, давно перестал сопротивляться притягательности этого сладкого продукта. — 1
	Loga looked like a red-haired, green-eyed Buddha who had lived for years in an ice cream factory and had been unable to resist its product.

	— Масса мессы обратно пропорциональна вере, возведённой в квадрат. — 1
	"The mass of the Mass is inversely proportional to the faith of the square."

	— Она мне сказала довольно странную фразу, — печально поделился он. — Я никогда ещё не слышал такого на английском. «Чтобы тебе всю жизнь трахаться с удирающей гусыней». Внезапно он рассмеялся и спросил: — Забавно, правда? И разве такое можно сделать? — Всё зависит от синхронизации движений. — 6
	"I have never heard that English expression, 'Take a flying fuck at a galloping goose,' " he said. Then, with that mercurial swiftness distinguishing him, he laughed, and he said, "How droll! How indeed could one do that?" "It's a matter of synchronization."

	А что он сам, Ричард Фрэнсис Бертон? Попробовав заняться самоанализом, он усмехнулся и покачал головой. Слишком огромными казались континенты и острова этой дикой Бёртонии, населённой легионами дьяволов. — 8
	And you, Burton? What about you? He had explored continents and minds, those of the legion of devils known as Burtonia excepted.

Он повторял мысль Генри Миллера, писателя из двадцатого века, который восхищал американских современников своим презрением к человеческим слабостям и недостаткам. — Самая чёрная Африка, самый высокий Эверест и самая глубокая бездна Мирового океана находятся в нашем собственном уме. Так почему лишь немногие достигают этих высот и глубин? — А почему рыбы, плавая в воде, не знают, что она мокрая? — передразнил его Бёртон. Разговоры, разговоры, разговоры. Они ведут себя как болтливые попугаи. Язык — это оперение человеческих существ. — 8

He was quoting or paraphrasing some twentieth-century writer, Henry Miller, whom the American greatly admired at the same time that he despised some of his attitudes. "The darkest Africa, the highest Everest, the deepest Pacific Abyss is your own mind. So why do so few set out to conquer it?" "Because it's like a fish trying to find out the nature of water," Burton had said. Talk, talk, talk. Parrots. Language was the plumage of human beings.

	«Лоб и брови бога и челюсть дьявола», как написал о [Бёртоне] какой-то впечатлительный биограф. — 11; в Google не встречены др. источники, кр. романа
	"Brow of a god, jaw of a devil" some impressionable biographer had written of [Burton].

Фрайгейт однажды написал рассказ, в котором Бог сотворил всех животных, в том числе и людей, однополыми существами. Каждый вид состоял только из женских особей, и они размножались с помощью особых фруктов, которые произрастали на спермодеревьях. Перекрестное оплодотворение представляло собой очень сложную процедуру. Так, например, женщины, рассеивая свои гены, мочились под сенью спермодеревьев на голые корни. Те же, в свою очередь, заменяли мужчин, которых Фрайгейт так и не включил в параллельный мир своих фантазий. Каждые три года женщины заболевали древесным бешенством и после интенсивного поедания фруктов становились беременными. Во всех других отношениях они жили, как обычные люди: любили друг друга, ссорились и ревновали, совершали измены и, конечно же, предавались эротическим изллишествам. Самыми распространёнными считались любовные интрижки с определённым деревом и поедание фруктов не в сезон беременности. Основной сюжетной линией стала безумная ревность женщины, которая, поймав своё любимое дерево на измене, срубила его топором под корень. В конце рассказа она сошла с ума от горя, и её отправили в клинику. <…> Когда Бёртон вволю посмеялся над этим рассказом, он предложил Фрайгейту немного измененный вариант, где однополая цивилизация состояла из мужчин, оплодотворявших деревья. В его параллельном мире хватало и фруктов и другой пищи, но властолюбивые мужчины сражались за деревья и вели нескончаемые войны. Победители захватывали огромные рощи-гаремы, а побеждённых либо убивали, либо изгоняли в заросли непригодной растительности. Несчастным отщепенцам приходилось удовлетворять свои нужды с колючими кустами, которые сопротивлялись и выкручивались, не желая вынашивать детей. — Идея хорошая, — ответил Фрайгейт, — но кто бы там заботился о потомстве? Владельцы растительных гаремов охраняли бы свои рощи от других мужчин, и им просто не хватало бы времени на воспитание детей. Большая часть новорождённых младенцев погибала бы от голода и болезней. А представь себе, что рощу захватил бы очередной победитель! Разве он стал бы мириться с чужими детьми? При таком исходе всё потомство прежнего владельца ожидала бы неминуемая гибель. — 11

Frigate had once written a story in which God had made all animals, hence humans, unisex. Every species lacked males; only females existed. Women impregnated themselves by eating fruit from sperm trees. Cross-fertilization was a very intricate procedure in the story, the women shedding genes with their excretion and the trees picking these up through their roots. Thus, males were unnecessary and not included in the parallel world Frigate had imagined. Every three years, women were afflicted with arboreal frenzy and compulsively devoured the fruit until they became pregnant. In the meantime, women fell in love with one another, lived amicably or passionately or angrily with one another, were jealous, committed adultery, and, of course, often practiced erotic deviations. One of which, not uncommon, was falling in love with a certain tree and eating fruit out of season. The main plot of the story was about the insane jealousy of a woman who, thinking that she had been cuckolded by her lover's tree, chopped it down. Grief-stricken, the lover went into a nunnery. <…> Burton, hearing Frigate's story, had suggested that a better idea would have been to make the humans of one sex, the male, and have them impregnate the trees. The males would also get most of their food from the fruit of the trees. However, being human, the males would want power, and they would war among themselves for the trees. The victors would be rewarded with vast arboreal harems. The defeated would either be killed or driven into the woods to satisfy themselves with an inferior species of vegetation, a bush which could be screwed but which could not bear children. "A good idea," Frigate had said, "but who would take care of the infants? Trees can't. Besides, the victorious male, the owner of the harem, or grove, would be so busy guarding his trees from other males that he would neglect the infants. Most of them would die. And if he were overcome by another male, his infants would be left to die or perhaps be killed by the conqueror. The victor would not want to raise the other man's children."

В детстве он посещал секту Христианской науки <…>. Будучи ребёнком, Питер часто путал Иисуса с учёными, о которых он читал в семилетнем возрасте, — Франкенштейном, Дулиттлом и Ван Хеслингом. Двое из них тоже занимались воскрешением мёртвых, а Дулиттл, который позже слился со Святым Франциском, ещё и разговаривал с животными. Одарённый мальчуган с богатым воображением представлял себе бородатого Христа в лабораторном халате. Именно здесь тот проводил свободное время, когда не бродил по фермам и не проповедовал свои научные открытия. — Пора приступать. Как считаете, Иуда? Мне кажется, эту ногу надо пришить сюда, но я понятия не имею, откуда взялся этот глаз и куда нам его присобачить. Эта беседа происходила в тот момент, когда Иисус пытался воскресить Лазаря. Проблему усложняли другие тела, которые находились в могиле перед последним погребением. Пролежав три дня в расщелине под жарким солнцем, Лазарь уже успел разложиться и рассыпаться на части — что, в общем-то, и привело к неразберихе с органами. Из-за тяжелого запаха Иисус и его ассистенты, Иуда и Петр, носили поверх хирургических масок военные противогазы. Рядом с ними располагались гигантские реторты с булькавшей жидкостью; чуть поодаль находились статические генераторы, стрелявшие разрядами из круглых металлических шаров; у стен стояли книжные шкафы и лучшее оборудование голливудских лабораторий. <…> В шестилетнем возрасте его водили на немой кинофильм о безумном учёном, поэтому он прекрасно знал, как выглядят научные лаборатории. Иуда нервничал по поводу расходов. Он исполнял роль казначея в организации доктора Христа и лучше всех понимал, насколько они зависели от добровольных пожертвований верующих. — Эта операция влетит нам в копеечку, — хрипло сказал он великому учёному. — Да, но подумай о рекламе. Когда миллионер Иосиф из Аримафеи услышит о наших результатах, он вложит в нас столько шекелей, что нам их хватит на оживление целого кладбища. Мы спишем эту операцию на его счёт, и он получит за свою благотворительность шестипроцентную скидку на налог. — 14

In his childhood, he had been subjected to Christian Science <…>. The child Peter Frigate had somehow confused the figure of Jesus with those of scientists he read about at the age of seven, Doctors Frankenstein and Doolittle and Van Hesling. Two of these were involved with dead people come to life, and Doolittle, who fused with St. Francis later on, was involved with talking animals. The precocious and highly imaginative youngster visualized the bearded and robed Christ as working in a laboratory when he was not roaming the countryside and preaching. "Shall we operate now, Judas? I think that that leg goes there, but I don't have the least idea where that eye came from or where it goes." This conversation would take place when Jesus was trying to raise Lazarus. The problem was complicated by the other bodies that had been put in Lazarus' tomb, before his interment. After lying three days in a hole in a cliff in this hot climate, Lazarus was pretty much decayed and fallen apart, hence the confusion. Hence, also, the gas masks that Jesus and his assistants, Judas and Peter, wore over their surgical masks. Near them were giant retorts with bubbling liquids and a static generator shooting twisting electrical currents from node to node and other impressive-looking Hollywoodish laboratory equipment. These came <…> from a silent movie serial Frigate saw when he was six. Judas, the treasurer of Dr. Christ's organization, which depended entirely upon voluntary contributions, was nervous about the expense. "This operation will wipe us out," he said hoarsely to the great scientist. "Yes, but think of the publicity. When the millionaire, Joseph of Arimathea, hears of this, he'll kick in with plenty of shekels. Besides, it's deductible on his income tax."

	— Конечно, здесь могут быть некоторые исключения. <…> Однако продюсеров сюда точно пускать не стоит. Таких безжалостных и хладнокровных существ можно держать только в террариуме для крокодилов. Не воскрешайте продюсеров — особенно из Голливуда. Они не совсем люди. — 20
	"There might be some exceptions. <…> However, there are no exceptions among the producers, and they are even more ruthless and cold-blooded than the actors. Don't resurrect producers, especially the Hollywood kind. They're not entirely human."

— Я родился в чёрном гетто города Киева. Тогда меня звали Родион Иванович Казна. — Занятно, — сказал Бёртон. — Я и не знал, что в России были негры… Ах нет, беру свои слова обратно. У русских действительно были чернокожие рабы. Пушкин был потомком одного из них. — Очень мало кто об этом знает, поскольку российские правители тщательно скрывали сей факт, но в разных городах России в гетто жило около двенадцати миллионов чёрных. Они были потомками рабов. Русские обыватели так же хотели с ними смешиваться, как американские белые — со своими неграми, и правительство, правда, негласно, одобряло и даже насаждало такую мораль. Несмотря на это, межрасовые сношения всё-таки происходили. Чистоту крови не сохранишь в неприкосновенности, как ни старайся. <…> Я бы попробовал пойти в армию, но чёрных всех поголовно загоняли в Сибирь охранять границу с Китаем. Политбюро не желало оставлять нас на западе. Мы привлекли бы к себе внимание, и тогда сразу стало бы известно, как нас притесняют. А Советам это было ни к чему, тем более что они вечно тыкали Америку носом в расовую дискриминацию. Поэтому нас старались убрать с глаз долой. — 26; вероятно, намеренный гротеск автора

"I was born Rodion Ivanovitch Kazna in 1949 in the black ghetto of the city of Kiev." "Amazing," Burton said. "I didn't know that there were Negroes … no, I take that back. There were some Russian black slaves. Pushkin was descended from one." "What very few people knew, and the Russian government took good care to conceal, was that about twelve million blacks were living in segregated areas of Russian cities. They were the descendants of slaves. The common Russian didn't want to mix with them any more than the whites of America did with their blacks, and the government, secretly, of course, approved and enforced that policy. Despite which, there was some interracial screwing, as always. Can't keep the blood pure no matter how you try. <…> "I would have tried the army, but blacks were always sent to Siberia to guard the Chinese frontier. The Politburo didn't want any of us stationed on the western front. We'd have caused attention, and investigation would have revealed that we were kept down. That would've looked bad for the Soviets, since they were always pointing out the inequality of blacks in America. So they kept everything under a lid."

	… его мысли разбегались, точно люди на пикнике при виде медведя. — 35
	… his wits had scattered like picnickers before the sudden appearance of a bear.

Перевод

С. Трофимов, И. Васильева, 1996 (с некоторыми уточнениями)