Божий промысел (Фармер)

«Божий промысел» (англ. The God Business) — иронично-фантастическая повесть Филипа Фармера 1954 года. Вошла в авторский сборник «Аллея Бога» (The Alley God) 1962 года.

Цитаты

	— Разумеется, он не первый, кто создал религию из собственных недостатков.
	“Of course, he wasn’t the first to make a religion of his infirmity.”

— Я обнаружил, что нет никакой необходимости ни в винтовке, которая всё равно в этих местах не стреляет, ни в луке и стрелах. Нужно только найти место, изобилующее белками, сесть под дерево и читать вслух. Покуда охотник занимается самообразованием и развлекается, привлеченная монотонным голосом белка медленно спускается с дерева и подползает всё ближе. Обращать на неё внимание не следует — нужно читать дальше. Любопытный зверёк садится совсем рядом, медленно помахивая пушистым хвостом и вперившись в читающего чёрными глазищами. Через некоторое время остается лишь встать, закрыть книгу и подхватить белку, которая к тому времени уже полностью впадает в транс, из которого не выходит, даже когда приносишь её домой и перерезаешь ей глотку. Опытным путём я определил, что наилучшие результаты даёт чтение «Критики чистого разума». Это их просто глушит. А вот кроликов почему-то легче всего прельстить «Тропиком Козерога» Генри Миллера. Во французском переводе, разумеет­ся. Один мой приятель рассказывает, что для ловли птиц лучше всего подходит «Дианетика» Хаббарда, но, знаете ли, надо и совесть иметь. Я лично ловлю фазанов и гусей с помощью «Трёх очерков к теории сексуальности».

“I’ve found that one doesn’t need a gun, which no longer explodes in this area, anyway, nor a bow and arrow. All one has to do is locate an area abundant in squirrels and sit down and read aloud. While one is both enjoying and educating oneself, the squirrel, attracted by one’s monotonous voice, descends slowly from his tree and draws nearer. One pays no attention to him—one reads on. The beast sits close to one, slowly waving its bushy tail, its big black eyes fixed on one. After a while, one rises, closes the book, and picks up the squirrel, which is by now completely stupefied and never comes out of its state, not even when one takes it home and cuts it throat. I’ve found by experiment that one gets the best results by reading The Critique of Pure Reason. Absolutely stuns them. However, rabbits, for some reason, are more easily seduced by my reading Henry Millers Tropic of Capricorn. In the French translation, of course. Friend of mine says that the best book for the birds is Hubbard’s Dianetics, but one ought to take pride in one’s tools, you know. I’ve always caught my pheasants and geese with Three Contributions to the Theory of Sex.”

	Он, бывало, говорил, что мог бы справиться гораздо лучше, и разражался целой лекцией на тему «Как быть богом и любить свою профессию».
	“He used to say he could do better, and he would then proceed to give us his lecture entitled How to Be a God and Like It.”

Слышали, что взрывы, дескать, расцветают? В ту ночь я впервые в жизни увидел обратное явление — как взрывается гигантский подсолнух, рост которого фантастически ускорила и усилила сверхдоза невероятного стимулятора — Хмеля. В течение доли секунды он достиг размеров секвойи. Его стебель и бутон вспороли землю, торопясь вырваться наружу. Взлетая в небо, он вспыхнул, отдавая чудовищную энергию роста. А затем, лишившись поддержки, ибо земля у корневища была разбросана в стороны, стал опрокидываться. Охваченная пламенем башня рушилась, готовая всё сокрушить при падении.

You’ve heard of explosions flowering? Well, this was the first time I had ever seen the reverse—a colossal sunflower exploding, energized and accelerated fantastically in its growth by an overdose of that incredible stimulant, the Brew. It attained the size of a Sequoia within a split-second, its stalk and head blasting the earth in a hurry to get out. It was reaching high into the sky and burning, because of the tremendous energy poured out in its growth. And then, its lower parts having been denied a grip because its foundations had been thrust aside, it was toppling, toppling, a flaming tower of destruction.

— Если бы он встал, я заметил бы ещё исходящее от его седалища желтое свечение — нимб, по цвету и местоположению напоминающий фонарик светлячка. <…> Противодействие ещё имелось, а энергичнее всего выступали против двенадцать политиканов. Организовав митинг в сквере у здания суда, они подстрекали народ идти за ними в атаку на Махруда. <…> Ни грома, ни молнии не последовало. Но в следующий же миг они вынуждены были позорно бежать, чтобы больше уже никогда не докучать Все-Быку. <…> Их поразила кара не столь ужасная, как молния, и не столь впечатляющая, но гораздо более унизительная. Махруд наслал на них болезнь, из-за которой несчастные вынуждены теперь носить подгузники, как младенцы — и по той же причине. Разумеется, это убедило Дюжину Спелёнатых Деток. Но нервы у этих экс-столпов демократии оказались из закаленной стали. Никто и глазом не моргнул, а они уже заявили, что с самого начала знали, будто Махруд является Все-Быком. И они снова созвали митинг, дабы с великой помпой во всеуслышание объявить о смене курса. Они дошли до того, что Махруд, дескать, наделил их монополией на Божественное откровение. А если кто-либо из простых смертных пожелает связаться с ним, пускай встаёт в очередь и платит за вход. Они так и не уразумели, что деньги давно потеряли ценность. У них хватило даже нахальства и скудоумия умолять Махруда о наделении их особым знаком в доказательство их пророческой миссии. И Все-Бык действительно наделил Деток явным признаком святости. Он наградил их негасимыми нимбами золотого света. <…> Разумеется, все двенадцать должны бы были радоваться привалившему счастью. Но радости им было немного. Ибо Махруд из ехидства поместил нимбы не на обычное место, а туда, где, чтобы продемонстрировать свою принадлежность к лику святых, Деткам пришлось бы вставать. И хотите — верьте, хотите — нет, но эти упрямцы до сих пор отказываются признать, что Махруд покарал их. Наоборот, они не переставая бахвалятся месторасположением своих нимбов и пытаются заставить всех остальных пользоваться пелёнками. Они утверждают, что перемотанная полотенцами задница — такой же признак истинных почитателей Махруда, как тюрбан или феска — для истинных приверженцев Аллаха. — <…> Их болезнь излечима. Всё, что им требуется, — это попросить Махруда, чтобы он отменил кару, и он согласится. Да вот гордыня им не позволяет. Они упорно твердят, что это знак расположения Все-Быка. Да, Детки страдают, но им нравится страдать.

“If he had stood up, I’d have noticed the yellow glow that emanated from his posterior, the nimbus so much like a firefly’s in color and position. <…> There was still some opposition, and the most vigorous came from the twelve politicians. They organized a meeting in the courthouse square and urged the people to follow them in an attack on Mahrud. <…> No bellowings came, no lightnings. But in the next instant, the dozen were forced to flee ignominiously, never again to defy the All-Bull. <…> They were struck by an affliction which was not as devastating as lightning nor as spectacular. But it was far more demoralizing. Mahrud wished on them a disability which required them to wear diapers for much the same reason babies have to. Of course, this convinced the Dozen Diapered Darlings. But that brassy-nerved bunch of ex-ward-heelers switched right around and said they’d known all along that Mahrud was the Real Bull. They’d called the meeting so they could make a dramatic announcement of their change of heart. Now he’d given them a monopoly on divine relevation. If anybody wanted to get in touch with him, let them step up and pay on the line. They still hadn’t realized that money was no good anymore. They even had the shortsightedness and the crust to pray to Mahrud for a special sign to prove their prophethood. And the All-Bull did send them signs of their sanctity. He gave them permanent halos, blazing yellow lights. <…> Of course, the Dozen should have been ecstatically happy. But they weren’t. For Mahrud had slyly misplaced their halos, locating them in a place where, if the Darlings wished to demonstrate their marks of sainthood, they would be forced to stand up. And, would you believe it, this thick-headed Dozen refuses to admit that Mahrud has afflicted them. Instead, they brag continually about their halos’ location, and they attempt to get everybody else to wear diapers. They say a towel around the middle is as much a sign of a true believer in Mahrud as a turban or fez is that of a believer in Allah.” <…> “This condition is curable. All the Darlings have to do is pray to Mahrud to be relieved of it, and they will be. But their pride won’t let them. They insist it’s a benefit and a sign of the Bull’s favor. They suffer, yes, but they like to suffer.”

	— Будь осторожна, — предупредил я. Слова дребезжали во рту, словно камешки в высохшей тыкве. — также из-за его вставной челюсти
	“Be careful,” I said, my words rattling like pebbles in a dried gourd.

	— А мы с Пегги хотим предпринять этакое турне, навестить рассеявшихся по всей Галактике прежних земных богов. Понимаешь, по сравнению с возрастом Вселенной все они — весьма юные боги. Можно сказать, что они только-только вышли из школы — нашей Земли — и двинулись в центры настоящей культуры, дабы набраться лоску.
	“Peggy and I want to go on a sort of Grand Tour to visit the former gods of Earth, who are scattered all over the Galaxy. They’re all young gods, you know, by comparison with the age of the Universe. You might say they’ve just got out of school—this Earth—and are visiting the centers of genuine culture to acquire polish.”

Перевод

Д. Смушкович, 1997 (под псевд. В. Серебряков) — с незначительными уточнениями по А. Кону, 1991

О повести

	Это фантазия в стиле, который был популярен во времена древних греков и римлян и ловко возрождён Торном Смитом.
	"The God Business" <…> is fantasy of a style that was popular in Greek and Roman times and deftly revived by Thorne Smith.
	— Питер Шуйлер Миллер, 1962