Дело о Сеггри

«Дело о Сеггри» (англ. The Matter of Seggri) — фантастическая повесть Урсулы Ле Гуин 1994 года из Хайнского цикла, вошла в сборник «День рождения мира» 2002 года.

Цитаты

Я как-то спросила Скодр, почему какому-либо мыслящему индивиду мужского пола не поучиться немного в академии, так она ответила мне, что учеба скверно влияет на мужчин: умаляет их честолюбие, расслабляет мускулы и делает из них чуть ли не импотентов. «Что входит в голову, выходит из яиц, — были её слова. — Мужчин для их же блага следует держать подальше от знаний». <…> Оказывается, некоторые женщины из академий все же протаскивают контрабандой знания для мужчин в Замках. Затем бедолаги встречаются там тайком и обучают друг друга. — От мобиля Геринду Уттахайюдетви… (From Mobile Gerindu’ Uttahayudetwe’…)

I asked Skodr why an intelligent man couldn’t at least come study in the college, and she told me that learning was very bad for men: it weakens a man’s sense of honor, makes his muscles flabby, and leaves him impotent. “ ‘What goes to the brain takes from the testicles,’ ” she said. “Men have to be sheltered from education for their own good.” <…> Some women in colleges do smuggle information to men in castles. The poor things meet secretly and teach each other.

Отчёт капитана Аолао-Олао

Captain Aolao-Olao’s Report

Туземные мужчины свободно разгуливают по своим огромным паркам, затевая то и дело различные спортивные состязания. На ночь глядя они, как правило, отправляются в определённые дома, которые принадлежат им в городке, где могут для удовлетворения похоти выбрать себе женщину, какую заблагорассудится. Женщины платят им за удовольствие тамошней валютой, как нам пояснили, медной монетой, а впоследствии, если случается забеременеть, ещё и доплачивают. <…> здешние женщины гораздо хуже переносят беременность ребёнком мужского пола, и многие из новорожденных мальчиков, несмотря на всё уделяемое им внимание и заботу, умирают ещё во младенчестве, так что в этом мире насчитывается гораздо больше женщин, нежели мужчин.

The men go freely about their great parks, playing at one sport or another. At night they go to certain houses which they own in the town, where they may have their pick among the women and satisfy their lust upon them as they will. The women pay them, we were told, in their money, which is copper, for a night of pleasure, and pay them yet more if they get a child on them. <…> the women find it difficult to bring a pregnancy of a manchild to term, and that of those born many die in infancy despite the care lavished upon them, so that there are far more women than men.

Туземцы пользуются сухопутным транспортом и морскими судами единственно на паровой тяге <…>. Они к тому же не проявляют ни малейшего интереса к подобным вещам, а когда разговор все же коснется этой темы, ограничиваются полупрезрительной репликой: «Это всё женские штучки!» Ничуть не сомневаюсь, поинтересуйся я у самых достопочтенных из этих мужей о таких общеизвестных вещах, как принципы работы машин, прядение тканей, трансляция головидения, меня незамедлительно поставили бы на место, упрекнув в интересе к сугубо женским материям и поведении, не достойном истинного мужчины. Впрочем, они оказались весьма сведущи в вопросах, связанных с разведением различных свирепых животных в пределах своих парков, а также в шитье одежды, которую самолично кроят из тканей, изготовленных на женских фабриках. Они вовсю состязаются в украшении своих одежд и вышивках на оной — в такой мере, какую мы навряд ли можем считать чертой, свойственной настоящим представителям сильного пола, готовым в любой момент к схватке или спортивному состязанию, болезненно честолюбивым и гордым.

They have only vessels driven by steam along the surface of the land and water, <…> nor any curiosity about such things, saying with disdain, “That is all women’s work,” and indeed I found that if I asked these great men about matters of common knowledge such as the working of machinery, the weaving of cloth, the transmission of holovision, they would soon chide me for taking interest in womanish things as they called them, desiring me to talk as befit a man. In the breeding of their fierce cattle within the parks they are very knowledgeable, as in the sewing up of their clothing, which they make from cloth the women weave in their factories. The men vie in the ornamentation and magnificence of their costumes to an extent which we might indeed have thought scarcely manly, were they not withal such proper men, strong and ready for any game or sport, and full of pride and a most delicate and fiery honor.

Автобиографический очерк Мобиля Адрара Деза

Autobiographical Sketch by Mobile Ardar Dez

В обществе и прессе вызревало резкое недовольство политикой Открытых Ворот, и у меня складывалось впечатление, что стоит только включить голо, как обязательно услышишь женщину, мрачно вещающую о мужской склонности к насилию и о природной безответственности самцов, их полной биологической непригодности к принятию социальных и политических решений. Довольно часто с теми же заявлениями выступали и мужчины. Оппозиция новому закону нашла мощную поддержку и среди консерваторов в Замках, которые красноречиво заклинали ворота снова закрыть, а мужчин вернуть на их истинный путь, к природному предназначению — погоне за триумфом крепкой мышцы в игре и в борделях.

Feeling against the Open Gate policy ran very strong, and it seemed that every time I watched the holo there was a woman talking grimly about the inherent violence and irresponsibility of the male, his biological unfitness to participate in social and political decision-making. Often it was a man saying the same things. Opposition to the new law had the fervent support of all the conservatives in the castles, who pleaded eloquently for the gates to be closed and men to return to their proper station, pursuing the true, masculine glory of the games and the fuckeries.

— Но, мальчик мой дорогой, — сказала моя мать однажды под вечер, когда мы остались наедине. — Неужели ты собираешься прожить всю свою жизнь в целомудрии? — Надеюсь, что нет, — ответил я. — А как же?.. — Я хочу жениться. Мать округлила глаза. Поколебавшись с минуту, она все же решилась спросить: — С мужчиной? — Нет, с женщиной. Я хочу нормального, обычного брака. Я хочу иметь жену и самому быть женой. Мать пыталась переварить эту шокирующую идею. Сдвинув брови, она размышляла. — Это значит, — добавил я, поскольку уже долгое время мне ничего не оставалось делать, кроме как размышлять, — что мы с женой будем жить вместе, точно так же, как любая другая супружеская пара. Мы заведем собственный дочерний дом и будем верны друг другу, и если она родит ребёнка, я стану его любовной матерью. Не вижу никакой серьёзной причины, чтобы это не получилось. — Ну, не знаю… О таком я ещё не слыхала, — сказала мать мягко и рассудительно, ей никогда не доставляло удовольствия говорить мне «нет». — Но, знаешь, прежде всего тебе нужно найти эту женщину.

“But my dear boy,” my mother said at last, alone with me one evening, “will you live the rest of your life celibate?” “I hope not,” I said. “Then . . . ?” “I want to get married.” Her eyes widened. She brooded a bit, and finally ventured, “To a man.” “No. To a woman. I want a normal, ordinary marriage. I want to have a wife and be a wife.” Shocking as the idea was, she tried to absorb it. She pondered, frowning. “All it means,” I said, for I had had a long time with nothing to do but ponder, “is that we’d live together just like any married pair. We’d set up our own daughterhouse, and be faithful to each other, and if she had a child I’d be its lovemother along with her. There isn’t any reason why it wouldn’t work!” “Well, I don’t know — I don’t know of any,” said my mother, gentle and judicious, and never happy at saying no to me. “But you do have to find the woman, you know.”

	Выбор, предлагавшийся мне до сих пор, был невероятно ограничен <…> по соответствию нуждам моего социума. Поэтому Закон об Открытых Воротах вместо того, чтобы предоставить мне свободу, оставил меня без воздуха для дыхания в безвоздушном пространстве…
	The choices offered me had been unbelievably limited <…> nor the needs of my society. And so the Open Gate Law instead of giving me freedom had left me with no air to breathe but airless Space…

	… ложь — это, несомненно, дитя молчания. — вариант трюизма
	… the lie is indeed a child of silence.

	Мы без конца беседовали, и восхитительное чувство подлинной общности, что испытывал я тогда, останется со мной на всю мою жизнь — два юных сердца, обретшие свои крылья, летят вместе, пусть недолго, но высоко. Первый полёт, он всегда самый высокий.
	We talked endlessly, in a communion that I will cherish and honor all my life, two young souls finding their wings, flying together, not for long, but high. The first flight is the highest.

Перевод

В. Е. Старожилец, 2003 (с некоторыми уточнениями)

О повести

	… это собрание социологических исследований планеты Сеггри <…> поступило из исторических архивов Хайна — для тамошних историков они всё равно, что для белки — орешки. Зерном, из которого пророс этот рассказ, послужила статья о дисбалансе полов, который вызывают в некоторых регионах планеты — нашей планеты, Земли — постоянные аборты и детоубийства младенцев женского пола. Там считают, что только с мальчиками стоит возиться. Из иррационального, неутолимого любопытства я провела мысленный эксперимент, ставший рассказом — увеличила дисбаланс, перевернула с ног на голову и сделала постоянным. Хотя жители Сеггри мне понравились, и мне было интересно говорить их голосами, в целом эксперимент привёл к печальным последствиям.
	… compendium of reports on the society of a world called Seggri <…> are from the archives of the Historians of Hain, who are to reports as squirrels are to nuts. The germ of the story was in an article I read about the gender imbalance that persistent abortion and infanticide of female fetuses and babies are causing in parts of the world — our world, Earth — where only males are considered worth the bother. Out of irrational and insatiable curiosity, in a thought experiment that became the story, I reversed and increased the imbalance and made it permanent. Though I liked the people I met on Seggri, and very much enjoyed channeling their various voices, the experiment was not a happy one.
	— Урсула Ле Гуин, предисловие к «Дню рождения мира», 2001