Любовь и голуби (фильм)

«Любовь и голуби» — фильм Владимира Меньшова по одноимённой повести Владимира Гуркина.

Цитаты

Мамка твоя плохая тута — дома, а папка твой хороший — вона, другу мамку себе заимел!

Ты ли, чё ли?

Девушки, уймите вашу мать!

Страшную весть принёс я в твой дом, Надежда! Зови детей!

Кикимор я не понимаю! Убери её, Надежда!

Знаете, как она меня называла? Никто не знает! Я ей говорю — Санюшка! А она мне — Митюнюшка!…

Умерла, говорит, дедушка, твоя бабушка.

Инфаркт Микарда! Вот такой рубец! Вскрытие показало.

Шо характерно — любили друг друга!..

А голос какой был! Скажи ж, Надь! Как запоёт!

Откопались уже? Да вот, сон им рассказываю… Приснится же, зараза такая…

Беги, дядь Мить!

Прости, Надежда.

Обрыбишься!

Ну… Санька… это я тебе… ни-ког-да. Ни чего! Ни чего! Врагу! Не сдаётся наш гордый «Варяг».

О! Уж закусывут… Ну как же! Я говорю, закусывают уже?!

[Поёт] …Куда девки, туда яяя-а… Девки в баню, я на баню и ногами та-ра-ба-ню… У!!!

(Объявление в рупор на фоне гремящей на всю округу песни Высоцкого) Товарищи женщины, ярко-оранжевые закончились. Остались только бледно-зелёные!

А ты чё стоишь, уши растопырила? Отцова заступница.

Зараза! «Людк, а Людк!» Тьфу! Деревня!

Извините, что помешал вам деньги прятать.

Ну, ну, пойди ещё, раззвони по всему посёлку! Трепло!

Проститься с другом имею право!

Это откудова это к нам такого красивого дяденьку замело? Иль чё забыл, сказать пришёл? Ой, гляньте-ка, в глаза не смотрит — наверно двойку получил!

Ну вот, день взятия Бастилии впустую прошёл…

Только глаз, как это… один сюда, один — туда!

Бревно! С вагона соскочило, и одним концом Ваську — по голове. Шибануло вашего отца, Людка! Всё!

Говорила: Оденься! Оденься! — Потеплело! Потеплело!

Вот так прям чем-то и убила б!

Может мы тоже пойдём с тобой — состругаем себе снегурочку-то…

Однако, потоп щас будет!

А ты из меня сколько крови выпил?! Я ж спокойные дни на пальцах могу посчитать!

А пьёте вы сколько, дядь Митя?!

Фигура вторая — печальная.

Узнаю, кто из вас с отцом видится — прокляну.

Что характерно, Лёнька не одобрил твой поступок.

Ишь ты, орган движения они лечили, орган движения! Поотрубать бы вам к чёртовой матери эти органы-то!

Что характерно — обнаглели!

А у нас текучка, така страшная у нас текучка…

Я другой узел вяжу.

Иду из мага́зина, вся трясуся.

Как яму не стыдно поросёнку!?.. Кобель!.. Вот ведь какой кобель батя ваш! Ой, чё делать, не знаю! Ой, горе-то како! Лёньк, поросятам дал?!..

Хрясь! И всё, что болело — в мусорное ведро.

Посылаем запрос в космос: «Так, мол, и так! Как, мол?»

А как хвост тебе в городе прижало, дак куда ж ты, мила моя, побежала?! К маме!

Помру — Ваську на поминки позову, а тебя, оглоедку, не пушщу!

Совсем не держат ноги. Как ватные, ноги. До сих пор трясутся… руки.

Хлебушек — это вообще отрава.

Ну, Василий, мягкого тебе полёта.

Надюха — мой компас земной.

Почему люди такие жестокие?

Мы из разных социальных пластов, но ведь нас судьба связала.

Чтой-то вы все взъерепенились, я погляжу.

Полюбовница на спички денег не даёт.

Когда Лёнька топор подхватил, я манёхо не родила.

По столовкам ходить не много радости.

Восемьдесят лет со дня рождения… Ух ты, а ей уж восемьдесят?!

Да какая судьба? По пьянке закрутилось и не выберешься.

Я не очень пьяная, Василий?

Диалоги

— Ах ты, сучка ты крашена! — Почему же крашеная, это мой натуральный цвет!

— Она всё спрашивает: «Куда деньги дел, куда деньги дел?» — А куда деньги дел?

— Вот тебе дочка, на платья и на мороженое, а тебе Людка, — во! — на сапоги и на помады… будем теперь… голодом сидеть! — Чёт ты размахнулась на 30 рублей, Надюха!

— Выпей, дядь Мить! — Не надо! Санечка не любила этого…

— Ну, скажи ты ей!.. — Что сказать-то, сынок? — Чтоб не ревела… — Надюха! Не реви!

— Фыр-р-р! Бр-р-р… Ух! О-хо-хо… О, ёшкин кот!!! — Осторожнее, товарищ! Вы меня забрызгали. Я уже мокрая вся с головы до ног. — Я извиняюсь.

— О! Здравствуйте! — В чём дело?! — Вы у нас в отделе кадров работаете, в управлении.

— Товарищ Кузькин? — Ага, Кузякин. — Владимир Валентинович? — Ага, Василий Егорыч. — А, ну правильно, у меня профессиональная память. Значит, Вам досталась вторая путёвка? Тесен мир, хых.

— Нет, нет, выходите первым. — Аха, слушаюсь.

…Но без большой любви на сердце пусто, с тобой тогда друг друга мы нашли… (вокруг звучит «Жгучее южное танго» в исполнении Геннадия Каменного) — Это ж надо… Забраться за тысячи километров от родного дома, чтобы в море встретить человека из своей же конторы! — Я извиняюсь. Вы тоже на курорт «Органов движения», после травмы, а? — Боже сохрани! Мне этот климат посоветовала моя экстрасенс. — Экстра — кто? — Сенс! Она будущее провидит.

— Вы что, разве, об этом ничего не слышали? — Я ведь всё по хозяйству. — Ну, знаете ли… Сейчас все газеты только об этом и пишут. Странно…

— Кстати о работе. Как у вас с планом? — У нас? Нормально, выполням всё. — Вообще-то, ваш леспромхоз у нас всегда на хорошем счету, мы вами довольны. — Да? Большое спасибо.

— А, ёшкин кот! А-а-апчхи! А-а-а… О!.. Здрасьте, Раиса Захаровна. — Здрасьте! Так мы ещё и соседи… — Аха, извините, а-а-апчхи!..

— Приношу я ей фотографию ещё одного человека. Он, знаете, как-то неожиданно исчез… Мца… Она взглянула внимательно на фотографию, подошла к карте… [начинает всхрапывать] — Ну и чего? Раиса Захаровна! Раиса Захаровна!! Раиса Захаровна!!! Я говорю, ну и чего дальше-то было, подошла к карте и чё? — Да. Подошла к карте… Так вот… Ткнула пальцем и говорит: вот горячая точка, он щас здесь… [всхрапывает] — Я извиняюсь… Нашли?.. Раиса Захаровна! Мужика-то нашли? — …Кого?! — Мужика-то, говорю, нашли?! — Э-э-эх… Да какой-то электросон, я Вам скажу, ну, прямо как каменный век. Понимаете?..

— Я извиняюсь, а Ва́шего мужа как зовут? — Кого?! Ха-ха-ха! Ну нет, знаете ли… Я своей свободой дорожу! Брак — это добровольное рабство. — Даа?..

— А кто Вам галстучек купил? — Дак это, Надюха купила. — Хм… хм-хм… хм-хм… Рекомендую приобрести вот этот. Он и к костюму подходит… И к глазам.

— …Да в уборную я! — И я с тобой!

— Лёнь, баба Шура-то померла! — Нормально…

— Шибануло вашего отца, Людка!.. Все, всё… Всё. Теперь так и останется… — Что останется? — Что что? Косоглазие!!! — Так он живой? — Ты чё каркаешь, дура? Конечно живой! А вы что подумали?!! — Я тебе покажу, что мы подумали!

— Чёй-то, Людк? Пыс пыс-то чё? — Постскриптум. Послесловие.

— Мой папа очень хотел мальчика, а родилась девочка. — Как назвали-то? — Кого? — Девчушку-то?? — Раиса Захаровна! — Не понял… — Ну, мой папа хотел мальчика, а родилась девочка — я́! — Аааа…

— Соль — это белый яд. — Так сахар же белый яд! — Сахар — это сладкий яд. — Раиса Захаровна, может, с хлебушком, а? — Хлебушек — это вообще отрава! — Нет, я бы сейчас горбушечкой отравился бы!.. Ну правда, жрать охота! — Не «жрать», а «есть»! — Чо? — Да не «чо», а «что»!

— Ты идёшь к этой горгоне?! — Не, я к жене.

— Не пойду! — Ну и сиди. Тока знай: я с сегодняшнего дня с тобой тоже в контрах!

— Куда он всё хотел-то, говоришь? — Ну, в бар! — Где ж я ему возьму-то, этот бар?.. — Вот побарствует маленько и притопает.

— Ракушек мне привези… И пальму. — Ой, дочь, пальму-то на себе переть? — Веточку.

— Ой, ты чё сделала-то? — Погладила. — Да, кто ж его теперь завяжет-то? — Ой. — Ну всё! Съездил на курорт! Всё! Распаковывай чемоданы, Людка!

— Элегию. — Массне?

— Иди Людка, неси сберкнижку!.. — Где? — Тама! — Аааа! — Ага…

— «Экстра» кто? — Сенс!

— Сынок, ты там смотри, чтоб ни одна холера на нашу землю... — Брось, никто на нас не кинется, не паникуй.

— Саньк, может мы тоже пойдем состругаем себе снегурочку! — Молчи уж, стругальщик!

— В армию меня забирают. — Кто? — Дед Пихто. — Когда? — Завтра к семи. — А медкомиссия? — Всё прошёл. — И не сказал!

— Вот, сынок, когда я служил, старшина веревочку натянет, как задницей задел — наряд вне очереди. — А когда я служил, у нас проволочку колючую натягивали. Немцы. А к ней мины! Наряд вне очереди…

— В какие войска, сынок? — На границу. — Сейчас там тихо!

— Вы кем в управлении-то? — Я работаю в отделе кадров. — Ох, что ж так плохо за кадрами смотрите? Бегают куда хотят ваши кадры, а вам и дела нет. — Вообще-то, знаете, у нас текучки нет. — А у нас тякучка, ох, кака страшная у нас тякучка…

— Всё не так страшно. — Каж не страшно? Страшно. — Успокойтесь, прошу вас, успокойтесь. Вы его любите? — Чё? — Любите ли вы этого человека? — Ооой, х, да какой эт человек? Да был бы эт человек, да разве б он так поступил?

— А если это любовь, Надя? — Кака любовь?! — Така любовь! Вот о чём должны вы были сначала подумать, Наденька! — Ну не знаю я уж, сколько лет с им прожили, чё ж, воевали мы, чтоль, с ним? Всё у нас хорошо было. — А привычка? — Кака привычка? — Элементарно, привычка. Потому я и спрашиваю у вас: любите вы этого человека? — Ну не знаю, вы всё слова каки-то говорите. Кака тут любовь, когда, вон, воздуха мне не хватат, надышаться-т не могу. А в груди прям жгёт, прям жгёт, как будто жару, вон, с печи сглотнула.