Перейти к содержанию

Матерь Божия не явится (интервью со Станиславом Лемом)

Материал из Викицитатника

«Матерь Божия не явится» — интервью Станислава Лема корреспонденту журнала «Przeglad» Пшемыславу Шубартовичу, опубликованное 5 декабря 2005.

Цитаты

[править]
  •  

— Если вы спрашиваете о будущем человечества, то, думая об этом, я неизменно ощущаю беспокойство. Мы идём прямиком к ядерному конфликту. Однако, я не знаю, когда произойдёт окончательное столкновение — если бы знал, то наверняка сидел бы сейчас у американского президента в бронированном сейфе. Страшный [прогноз], но подтверждаемый фактами. Достаточно взглянуть хотя бы на такой фрагмент политического ландшафта: как только Тегеран заявил, что хочет продолжать ядерную программу, израильский политик Биньямин Нетаньяху выступил с планом бомбежки иранских атомных центров, а в ответ Тегеран закупил у россиян ракеты средней и малой дальности, которые должны быть использованы в случае возможного нападения. Такое напряжение не сулит прочного мира.

 

Jeśli pyta pan o przyszłość ludzkości, to myśląc o tym, niezmiennie odczuwam niepokój. Zmierzamy bowiem nieuchronnie w stronę konfliktu nuklearnego. Nie wiem jednak, kiedy nastąpi ostateczne starcie, bo gdybym to wiedział, pewnie siedziałbym zamknięty u amerykańskiego prezydenta w kasie pancernej. Straszna [prognoza], ale poparta faktami. Wystarczy spojrzeć choćby na następujący fragment krajobrazu politycznego: z chwilą, gdy Teheran ogłosił, że chce kontynuować program nuklearny, izraelski polityk Benjamin Netanjahu oświadczył, iż ma plan zbombardowania irańskich ośrodków atomowych, a w odpowiedzi Teheran zakupił od Rosjan rakiety średniego i krótkiego zasięgu, które mają być użyte w razie ewentualnego ataku. Takie napięcie nie rokuje długotrwałego pokoju.

  •  

... Польша — захолустье цивилизации, которое на самом деле не имеет никакого веса в мире. <…>
Всё наше копание в истории заключается в том, что, если один идиот что-то скажет, то потом с этим не справиться сорока философам.

 

… Polska jest, za przeproszeniem, cywilizacyjnym zadupiem, które tak naprawdę nie liczy się w świecie. <…>
Całe to nasze grzebanie się w przeszłości polega właśnie na tym, że jeśli jakiś idiota coś dziś powie, to 40 filozofów nie wystarczy, żeby to odkręcić.

  •  

Я действительно считаю, что <для Польши> неважно, кто президент Польши. Важно, кто президент Америки.

 

Naprawdę uważam, że nie jest ważne, kto będzie prezydentem Polski. Ważne, kto jest prezydentem Ameryki.

  •  

Сто шестьдесят лет <свободы> — мало, что там шестнадцать. Единственное, чему мы можем радоваться — это свобода прессы и отсутствие института цензуры. Все остальное выглядит так, как оно выглядит. Например, интеллигентов, имеющих вес в сегодняшней Польше, можно поместить в эту комнату, в который мы сейчас разговариваем. Вот ещё — у нас есть одна значимая литературная награда для всех. Если кто-то напишет интересную книгу о филателии, то он тоже может претендовать на «Нике». Ведь это ненормально.

 

160 lat to jest mało, a co dopiero 16. Jedyne, z czego możemy się dziś cieszyć, to wolność prasy i brak instytucjonalnej cenzury. Wszystko inne wygląda, tak jak wygląda. Na przykład liczących się dziś w Polsce inteligentów zmieściłby pan w tym pokoju, w którym rozmawiamy. Mamy też jedną liczącą się nagrodę literacką dla wszystkich. Jak ktoś napisze ciekawą książkę o filatelistyce, to też może konkurować do Nike. Przecież to nie jest normalne.

  •  

У нас в области науки нет ни одного Нобеля, так что о чём говорить? Сегодня в Польше каждый может стать профессором, профессоров у нас полно, только вот это пугающее количество не хочет переходить в качество. Мой сын изучал физику в Принстонском университете, у него научная степень. Вернулся в Польшу. И что ему тут делать? Руками ловить атомы?

 

My w dziedzinie nauki nie mamy nawet jednego Nobla, więc o czym tu mówić? Dziś w Polsce każdy może stać się profesorem, profesorów ci u nas dostatek, tylko że ta zatrważająca ilość nie chce przejść w jakość. Mój syn skończył na Uniwersytecie Princeton fizykę, ma stopień naukowy. Wrócił do Polski. I co on ma tu robić? Łapać ręcznie atomy?

  •  

Антисемитизм глубоко укоренён в общественном сознании. Это хорошо иллюстрирует один из рассказов Мрожека: слышны какие-то выстрелы, кто-то спрашивает: «Что здесь происходит?» и слышит в ответ: «Да ничего такого, по каким-то там евреям стреляют». Антисемитизм опирается на простую схему: они хуже, чем я. А тем, кто хуже, может быть каждый: коммунист, масон, гей. Это никак не задевает польскую ментальность. Но не только это. Нам не хочется биться с мыслями, нас не интересует разум. Нам бы пойти в воскресенье в церковь, а после обедни тут же обо всем забыть. Так безопаснее. .

 

— Antysemityzm tkwi głęboko w świadomości społecznej. Dobrze ilustruje to jedno z opowiadań Mrożka: słychać jakieś strzały, ktoś pyta: "Co się dzieje?" i pada odpowiedź: "A, to nic takiego, tam do jakichś Żydków strzelają". Antysemityzm opiera się na prostym schemacie: są gorsi ode mnie. A tym gorszym może być każdy: komunista, mason, gej. Polska mentalność pod tym względem pozostaje niewzruszona. Ale nie tylko pod tym. My nie chcemy bić się z myślami, nie interesuje nas rozum. Wolimy pójść w niedzielę do kościółka, a po mszy zapomnieć o wszystkim. Tak jest bezpieczniej.

  •  

корр.: Вы видите какую-то надежду?
— Для мира? Жалкие перспективы. Как можно эффективно бороться, например, с усиливающимся терроризмом, когда в этом случае неэффективна даже угроза смертной казни? Ведь они только и ждут того, чтобы умереть.

 

Widzi pan jakąś nadzieję?
Dla świata? Marne widoki. Jak można skutecznie walczyć na przykład z terroryzmem, który się nasila, kiedy w tym przypadku nieskuteczna jest nawet groźba kary śmierci? Przecież oni tylko czekają, żeby umrzeć.

  •  

Поляки, как сказал Норвид — это великолепный народ и никуда не годное общество. Если взглянуть на историю, то это продолжается уже много лет. Поэты, бросающиеся на штыки — это всегда пожалуйста, а вот быть в меру честным человеком и не делать ничего особо возвышенного — это уже проблема. Если вы хотите жить в Польше счастливо, то вам нужно иметь деньги и медный лоб. Иначе ничего не выйдет.

 

Polacy są, jak to powiedział Norwid, wspaniałym narodem i bezwartościowym społeczeństwem. To się od lat nie zmienia, jeśli spojrzeć na historię. Jak poeci mają się rzucać na bagnety, to proszę bardzo, ale żeby na co dzień być w miarę uczciwym człowiekiem i nie robić niczego specjalnie wzniosłego, to już jest kłopot. Jak pan chce w Polsce szczęśliwie żyć, musi mieć pan pieniądze i miedziane czoło. Inaczej nic z tego.

  •  

корр.: Не думаете ли вы, что знание об этом мире может отбить охоту от жизни?
— Может. Но моё личное мнение таково: в бесконечной звёздной пустоте внезапно происходит малюсенький, просто микроскопический проблеск сознания — моего или вашего, муравья или какой-нибудь птички — а потом, когда кончается жизнь, он гаснет, и продолжается это бесконечное ничто. Мне кажется, этому сознанию стоит блеснуть.

 

Myśli pan, że wiedza o tym świecie może zniechęcić do życia?
— Może. Ale mój osobisty pogląd jest taki: w niezmiernej gwiazdowej pustce nagle zjawia się maleńki, wręcz mikroskopijny przebłysk świadomości — mojej albo pańskiej, albo mrówki czy jakiegoś ptaszka — a potem, gdy kończy się życie, on gaśnie i dalej trwa ta niezmierzona nicość. Wydaje mi się, że warto, aby ta świadomość zabłysła.

Ссылки

[править]