Махнуть не глядя

Махну́ть не гля́дя, махну́ться не гля́дя — неписаный обычай Великой Отечественной войны, когда военнослужащие обменивались разнообразными личными вещами на память.

В мемуарах и воспоминаниях

Из воспоминаний фронтовика Владислава Петряева об освобождении Севастополя:

Не думая об ожидавшей меня опасности, я шел освобождать военнопленных из лагеря, расположенного в одном из корпусов учебного отряда. В помощь никого не взял, боялся опоздать. В карманах брюк — две гранаты, за поясом — пистолет «ТТ» на боевом взводе. Поднимаясь из балки на инкерманскую дорогу, увидел несущийся к городу на полной скорости грузовик и присел за каменный забор. Поравнявшись со мной, грузовик несколько раз чихнул, заглох, немного прокатился по инерции и остановился. Дверцы кабины распахнулись, два гитлеровских офицера суетливо стали переодеваться в солдатскую форму.

Ага, господа фашисты, драпаете с переодеванием — это вам не 41-й год!

Они мне мешали. Быстро выстрелил в заднюю стенку бензобака. Из отверстия выскочила огненная струя на задние колеса грузовика, в небо поднялся черный дым. Офицеры с панической прытью удирали, унося с собой остатки амуниции.

Вскочив на подножку кабины, я увидел на сидении гранаты, пистолет «Вальтер», раскрытые бумажники с фотографиями симпатичных женщин и детей. Взял себе небольшую финку с рукоятью из ножки козленка со светло-коричневой шерстью и побежал.

Во дворе учебного отряда не было ни души. Лагерь военнопленных не охранялся. Проволочное ограждение местами было порвано. Опоздал!

На улице застрочили крупноколиберные пулеметы. Справа от ворот, на другой стороне дороги, увидел хорошо оборудованное мощное пулеметное гнездо из четырех спаренных пулеметов, не дающих подняться в атаку нашим десантникам. Все пулеметчики в черных эсэсовских мундирах.

Слева направо бросать гранату очень неудобно: бросил, недолет. Подбежал к пожарной лестнице, с крыши будет удобнее, но лестница была обломана взрывом. Прыгнул в окно. В помещении все двери заложены, в углу — кучка сена.

Чем же помочь десанту? Разворошил сено. Под ним — ящик с ракетами и ракетницами. Подтащил ящик к окну и как заводной заряжал ракетницу и стрелял. Уже фашистское гнездо горело, рвались патроны. Потом два взрыва — и пулеметы замолчали. Тут же услышал очередь «Дегтярёва» и треск автоматов «ППШ» — наши добивали фашистов.

Как с ракетницей в руке слетел по лестнице, не помню. В воротах столкнулся с молоденьким лейтенантом (всего года на три—четыре старше меня). Он показал на ракетницу:

— Твоя работа?

— Да.

— Братишка, ты мне роту спас! Что ж тебе подарить?

Мимо нас спешили усталые бойцы в пропитанных потом гимнастерках, с черными от пороховой гари лицами.

Я достал немецкую финку, протянул ему:

— Махнём не глядя?

Он задумался, медленно расстегнул левый карман гимнастерки, вынул маленькую зажигалку в виде сердечка, с тоской посмотрел на нее, потом тряхнул головой:

— Ладно, бери! Дружок подарил, вместе от Сталинграда топали, вчера погиб на Северной.

И побежал догонять роту. Я заорал:

— Не надо, это же память!

Он обернулся:

— Кончим бой, я тебя найду!

Прошло много лет, но как услышу слова песни: «Так чем с тобой нам на прощанье обменяться? Махнем не глядя, как на фронте говорят!», — вспоминается все с такими подробностями, как будто происходило вчера, и память рвет на части душу

источник — Газета «Крымские известия»

---

Советский лётчик-штурмовик Василий Борисович Емельяненко в своих мемуарах вспоминает боевых товарищей, лётчиков Николая Синякова и Виктора Шахова:

Николай Синяков сказал на митинге:

— Будем бить и бить фашистов, не жалея ни сил, ни самой жизни!

И он будет штурмовать со своими ведомыми колонны, идущие по дорогам на Харцизск, Сталино, Дебальцево, Таганрог, Ростов... Он будет летать из Селидовки, из Луганского, из Николаевки. Здесь, в Николаевке, он вспомнит, что завтра, 30 октября, — день его рождения. Исполняется двадцать три. Тогда он где-то раздобудет бутылку самогонки-первача, чтобы за ужином выставить ее по-хозяйски на общий стол.

А утром, в день своего рождения, проснувшись, он шепнет на ухо Шахову:

— Вечерком отметим... Я тут в соломе припрятал. — Потом снимет с руки часы, протянет их Шахову: — Возьми...

— Зачем это? — спросил Шахов.

— Тебе на намять.

— Тогда бери мои, махнемся.

источник — Емельяненко В.Б. «В военном воздухе суровом»