Морской договор

Морско́й догово́р — рассказ Артура Конана Дойля.

Цитаты

•  — Вы пришли в самый ответственный момент, Уотсон. Если эта бумага останется синей, всё хорошо. Если она станет красной, то это будет стоить человеку жизни. …Гм, я так и думал! Уотсон, я буду к вашим услугам через минуту. Табак вы найдёте в персидской туфле. …Самое обыкновенное убийство. Догадываюсь, что вы принесли кое-что получше. Вы буревестник преступлений, Уотсон. Что у вас?
•  — В нём сообщается не слишком много, верно?
   — Почти ничего.
   — И всё же почерк интересный.
   — Но это же не его почерк.
   — Верно. Писала женщина!
   — Да нет, это мужской почерк!
   — Нет, писала женщина, и притом обладающая редким характером. Видите ли, знать в начале расследования, что ваш клиент, к счастью или на свою беду, тесно общается с незаурядной личностью, — это уже много. Если вы готовы, то мы тотчас отправимся в Уокинг и встретимся с этим попавшим в беду дипломатом и с дамой, которой он диктует свои письма.
•  — Как я догадываюсь, вы не член этой семьи.
   — Вы, разумеется, увидели монограмму «Дж. Г.» у меня на брелоке. А я уж было поразился вашей проницательности.
•  — Я сошёл вниз, чтобы узнать, готов ли кофе.
   — Я варил кофе и уснул, сэр.
•  — Следователи Скотланд-Ярда отлично умеют собирать факты, но не всегда умеют объяснить их.
•  — Нигде так не нужна дедукция, как в религии. Логик может поднять её до уровня точной науки. Мне кажется, что своей верой в Божественное провидение мы обязаны цветам. Все остальное — наши способности, наши желания, наша пища — необходимо нам в первую очередь для существования. Но роза дана нам сверх всего. Запах и цвет розы украшают жизнь, а не являются условием её существования. Только Божественное провидение может быть источником прекрасного. Вот почему я и говорю: пока есть цветы, человек может надеяться.
•  — Вы уже видите, как можно решить эту загадку?
   — О, загадку! Было бы нелепо отрицать, что дело это весьма трудное и запутанное, но я обещаю заняться им серьёзно и держать вас в курсе дела.
   — У вас уже есть какая-нибудь версия?
   — У меня их есть уже семь, но я, разумеется, должен всё проверить, прежде чем высказать их вслух.
   — Вы кого-нибудь подозреваете?
   — Я подозреваю себя…
   — Что?
   — В том, что делаю слишком поспешные выводы.
   — В таком случае поезжайте в Лондон и проверьте их.
   — Вы дали прекрасный совет, мисс Гаррисон.
•  — Посмотрите вон на те большие дома, громоздящиеся над шиферными крышами, как кирпичные острова в свинцово-сером море.
   — Это казённые школы.
   — Маяки, друг мой! Бакены будущего! Коробочки с сотнями светлых маленьких семян в каждой. Из них вырастет просвещённая Англия будущего. Кажется, этот Фелпс не пьет?
   — Думаю, что нет.
•  — Мои пациенты…
   — О, если вы находите, что ваши дела интереснее моих…
   — Я хотел сказать, что мои пациенты проживут без меня денёк-другой, тем более что в это время года болеют мало.
   — Превосходно. В таком случае займёмся этой историей вдвоем. Думается мне, что в первую очередь нам надо повидать Форбса. Вероятно, он может рассказать нам много интересного. Тогда нам будет легче решить, с какой стороны браться за дело.
•  — Миссис Хадсон на высоте положения. Она не слишком разнообразит стол, но для шотландки завтрак задуман недурно. Что у вас там, Уотсон?
   — Яичница с ветчиной.
   — Превосходно! Что вам предложить, мистер Фелпс: курицу с приправой, яичницу?
   — Благодарю вас, я ничего не могу есть.
   — Полноте! Вот попробуйте это блюдо.
   — Спасибо, но я и в самом деле не хочу.
   — Что ж, надеюсь, вы не откажете в любезности и поухаживаете за мной. …Ну, будет вам! Будет! С моей стороны, конечно, нехорошо так внезапно обрушивать на человека радость, но Уотсон скажет вам, я никак не могу удержаться от театральных жестов.
   — Да благословит вас Бог! Вы спасли мне честь!
   — Ну, положим, моя честь тоже была поставлена на карту. Уверяю вас, мне так же неприятно не раскрыть преступления, как вам не справиться с дипломатическим поручением.
•  — Но не думаете же вы, что он намеревался убить меня? Нож ему нужен был только как инструмент.
   — Возможно. Одно могу сказать определённо: мистер Гаррисон — такой джентльмен, на милосердие которого я не стал бы рассчитывать ни в коем случае