Открытый индивидуализм

Открытый индивидуализм (англ. open individualism; сокр. от открытый индивидуальный взгляд на тождество личности) — точка зрения в философии, согласно которой все люди являются одной и той же личностью.

Цитаты

	Центральный тезис книги «Я — это вы» — что мы все одна и та же личность — может показаться многим читателям очевидно ложным или даже абсурдным. Как вы можете быть и мной, и Гитлером, и Ганди, и Иисусом, и Буддой, и Гретой Гарбо, и всеми остальными людьми в прошлом, настоящем и будущем? В этой книге я объясняю, как это возможно. Более того, я показываю, что это лучшее объяснение того, кто мы такие, по целому ряду причин, не последней из которых является то, что оно обеспечивает метафизические основы для глобальной этики.
	The central thesis of I Am You — that we are all the same person — is apt to strike many readers as obviously false or even absurd. How could you be me and Hitler and Gandhi and Jesus and Buddha and Greta Garbo and everybody else in the past, present and future? In this book I explain how this is possible. Moreover, I show that this is the best explanation of who we are for a variety of reasons, not the least of which is that it provides the metaphysical foundations for global ethics.
	— Daniel Kolak, «I Am You, The Metaphysical Foundations for Global Ethics» (2004), p. 1

Не может быть, чтобы то единство знаний, чувства, желания и волю которого ты называешь собой, возникло бы недавно в определённый момент времени из ничего; скорее, эти знания, чувства и желания по существу вечны и неизменны и числом всего одно во всех людях, даже во всех чувствующих существах. Но не так, как это провозглашает пантеизм Спинозы, будто ты часть, кусочек вечной бесконечной сущности, лишь одна сторона, одна модификация её. Потому что в таком случае остаётся то же неудовлетворение: какая сторона суть именно ты, что объективно отличает её от остальных? Нет, вместо этого общему сознанию всё представляется следующим непостижимым образом: ты и точно также любое другое само по себе взятое сознательное существо — все во всём. Поэтому настоящая твоя жизнь, которую ты ведёшь, тоже не есть лишь часть мировых событий, а в известном смысле они целиком. Только это целое не такого свойства, что может быть охвачено одним взглядом.

— Эрвин Шрёдингер, «Поиски пути» (1925)

Как же вообще могло возникнуть представление о множественности сознаний (против которого так настойчиво выступают авторы Упанишад)? Сознание интимно связано и зависит от физического состояния определённой части материи — от тела (вспомните различные душевные изменения, происходящие во время развития организма, например, при созревании, старении, старческом слабоумии и т. д., или наступающие под действием лихорадки, отравления, наркоза, повреждения мозга и пр.). Но таких человеческих тел имеется множество. Если исходить из этого, представление о множественности сознаний или интеллектов кажется весьма убедительной гипотезой. Вероятно, все простые, непритязательные люди, так же как и огромное большинство западных философов, считают её верной. Принятие этой гипотезы почти неминуемо приводит в дальнейшем к признанию душ, столь же многочисленных, как и тела, и затем к вопросу, так же ли смертны эти души, как тела, или, наоборот, они бессмертны и могут существовать совершенно самостоятельно. Первая мысль производит на всякого человека крайне неприятное впечатление, тогда как последняя откровенно забывает, игнорирует и даже вовсе отрицает именно те предпосылки, на которых основана сама гипотеза множественности.

— Эрвин Шрёдингер, «Что такое жизнь? Физический аспект живой клетки» (1944)

	Бесконечное время протекло, прежде чем я родился, — чем же был я всё это время?» Метафизический ответ на это, пожалуй, был бы такой: «я всегда был я: именно, все те, кто в течение этого времени называл себя я, это были я».
	— Артур Шопенгауэр. «Смерть и её отношение к неразрушимости нашего существа» (из сочинения «Мир как воля и представление»)

... Если же это не удастся и робкое сердце опять затянет свою старую жалобную песнь: «я вижу, как все существа путём рождения возникают из ничего и спустя короткое время снова обращаются в ничто: и моё бытие, теперь настоящее, скоро тоже будет лежать в далёком прошлом, и я буду ничто!», - то правильный ответ на эту жалобу будет такой: «Разве ты не существуешь? Разве ты не живёшь в нём, этом драгоценном настоящем, к которому вы все, дети времени, так жадно стремитесь, - разве оно не твоё, действительно твоё? И разве ты понимаешь, как ты достиг его? Разве тебе известны те пути, которые привели тебя к нему, - чтобы ты мог сознавать, будто смерть замкнёт их для тебя? Самая возможность какого бы то ни было существования твоего я, после разрушения твоего тела, для тебя непостижима. Но разве она может быть для тебя более непостижима, чем твоё нынешнее существование и то, как ты его достиг? Почему же ты сомневаешься, что те самые пути, которые открылись пред тобою для этого настоящего, не будут открыты для тебя и ко всякому будущему?»

— Артур Шопенгауэр. «Смерть и её отношение к неразрушимости нашего существа» (из сочинения «Мир как воля и представление»)

Человек, если прожил долгий век, то прожил много перемен, — был сначала младенцем, потом дитей, потом взрослым, потом старым. Но как ни переменялся человек, он всегда говорил про себя „я“. И этот „я“ был в нем всегда один и тот же. Тот же „я“ был и в младенце, и в взрослом, и в старике. Вот это-то непеременное „я“ и есть то, что мы называем душой. ... Нужно всегда помнить, что в каждом человеке та же душа, что и во мне, и что поэтому обращаться с людьми надо со всеми одинаково, с осторожностью и уважением.

— Лев Толстой, «Путь жизни»

	Мне не нужно считать, что моя копия на Марсе это кто-то еще... Я могу поверить, что у меня есть сейчас другой поток сознания, о котором в этом потоке я не знаю. И, если это поможет, я могу принять эту точку зрения о моей копии.
	I need not assume that my Replica on Mars is someone else . . . I can believe that I do now have another stream of consciousness, of which, in this stream, I am now unaware. And if it helps, I can take this view about my Replica.
	— Derek Parfit, «Reasons and Persons» (1984), p. 288