Плавучий остров (Жюль Верн)

«Плавучий остров» (фр. L'Île à hélice) — футуристический роман Жюля Верна 1895 года.

Цитаты

Часть первая

	Если в течение сорока лет не выпускать из рук коробку, полную звуков, это не проходит безнаказанно. Это накладывает отпечаток на всю жизнь и влияет на характер. Виолончелисты бывают большей частью словоохотливы и вспыльчивы, говорят громко и словно захлёбываясь, впрочем не без остроумия. — I
	Mais ce n’est pas impunément que, pendant une quarantaine d’années, on a tenu une boîte sonore entre ses genoux. On s’en ressent toute sa vie, et le caractère en est influencé. La plupart des violoncellistes sont loquaces et rageurs, ayant le verbe haut, la parole débordante, non sans esprit d’ailleurs.

	Они ощущают между собой связь, перед которой бессильны разногласия на почве личных интересов или самолюбия, — общность вкусов, почерпнутых из одного источника. Их сердца, как хорошо сработанные инструменты, всегда бьются в унисон. — I
	Ils se sentent réunis par un lien que nulle discussion d’intérêt ou d’amour-propre n’aurait pu rompre, par une communauté de goûts puisés à la même source. Leurs cœurs, comme ces instruments de bonne fabrication, tiennent toujours l’accord.

	— Американцы считают, что они уже от рождения в полной мере наделены необходимым изяществом. — VIII
	« Les jeunes Américaines se croient pourvues en naissant de toutes les grâces nécessaires. »

	… острову не хватает мысов, выдающихся в море утёсов, бухточек, песчаных пляжей. Весь берег состоит из стальных упоров, скреплённых миллионами болтов и заклепок. — VIII
	… cela manque de caps, de promontoires, de pointes, d’anses, de grèves. Ce littoral n’est qu’un épaulement d’acier, maintenu par des millions de boulons et de rivets.

III

	Его словесная мельница вертится от малейшего дуновения.
	Son moulin à paroles tourne et tourne au moindre vent.

— … мы часто пользуемся <…> кинетографом, который записывает движения, являясь для зрения тем, чем фонограф является для слуха, и телефотом, передающим изображения. Телеавтограф даёт более основательную гарантию, чем простая телеграмма, которой может злоупотребить кто угодно. Мы можем подписывать посредством электричества чеки и векселя… — И даже брачные свидетельства?.. — ироническим тоном вопрошает Пэншина. — Конечно, господин альт. Почему бы не вступить в брак по телеграфному проводу?.. — Или разводиться?.. — И разводиться!.. Именно от этого наши аппараты больше всего и изнашиваются!

«… nous employons <…> le kinétographe qui enregistre les mouvements, étant pour l’œil ce que le phonographe est pour l’oreille, et le téléphote qui reproduit les images. Ce télautographe donne une garantie plus sérieuse que la simple dépêche dont le premier venu est libre d’abuser. Nous pouvons signer électriquement des mandats ou des traites… — Même des actes de mariage ?… réplique Pinchinat d’un ton ironique. — Sans doute, monsieur l’alto. Pourquoi ne se marierait-on pas par fil télégraphique… — Et divorcer ?… — Et divorcer !… C’est même ce qui use le plus nos appareils ! »

	… здание довольно тяжёлых пропорций, без всякого архитектурного стиля, расположившееся, словно огромный торт, посредине площади, покрытой зелёными газонами. — Это протестантский храм. <…> — В храме такой тяжёлой архитектуры молитва не поднимается к небу, а распластывается по земле.
	… édifice d’assez lourde contexture, sans style architectural, une sorte de pâté de Savoie, planté au milieu d’une place aux verdoyantes pelouses. « C’est le temple protestant. <…> — Avec sa pesante architecture, la prière n’y doit point être une élévation vers le ciel, mais un écrasement vers la terre…

	… Соединённые Штаты, соединённые в политическом смысле, но разъединённые в отношении религии, ибо в них столько же сект, сколько семей…
	… ces États-Unis, désunis par la religion s’ils ne le sont pas en politique, où il y a autant de sectes que de familles…

	— Мистер Мэнбар, в таком механизированном городе ведь можно прослушать проповедь и мессу по телефону?.. — Да, конечно. — И исповедаться? — Совершенно так же, как можно вступить в брак по телеавтографу. Согласитесь, что это практично…
	— Monsieur Munbar, dans une ville si modernement machinée, on peut sans doute entendre le prêche ou la messe par le téléphone ?… — Juste. — Et aussi se confesser ?… — Tout comme on peut se marier par le télautographe, et vous conviendrez que cela est pratique… »

V

Стандарт-Айленд и Миллиард-Сити (Standard-Island et Milliard-City)

Неужели же среди островов не нашлось бы хоть одного, который отвечал бы желаниям основателей Стандарт-Айленда и требованиям его будущих обитателей? Нет! Ни одного. И вот с «американомеханической» практичностью был выработан проект создания из отдельных частей искусственного острова, который явился бы последним словом современной металлургической техники. <…> Уже в конце XIX века американцы со своей инстинктивной склонностью к тому, что у них называется «big», с их восхищением перед всем, что «огромно», задумали поставить в нескольких сотнях миль от берега гигантский плот на якорях. Это был бы если не город, то во всяком случае станция посреди Атлантики, с ресторанами, отелями, клубами, театрами и т. д., где туристам были бы предоставлены все удовольствия самых модных морских курортов. Такой проект был осуществлён и дополнен. Только вместо неподвижного плота был сооружён плавающий остров.

Parmi ces îles, ne s’en trouvait-il donc pas une seule qui répondit au desideratum des fondateurs de Standard-Island et aux exigences de ses futurs habitants ? Non ! pas une seule. De là cette idée « américamécaniquement » pratique de créer de toutes pièces une île artificielle, qui serait le dernier mot de l’industrie métallurgique moderne. <…> Déjà, à la fin du XIXe siècle, avec leur instinct du big, leur admiration pour ce qui est « énorme », les Américains avaient formé le projet d’installer à quelques centaines de lieues au large un radeau gigantesque, mouillé sur ses ancres. C’eût été, sinon une cité, du moins une station de l’Atlantique, avec restaurants, hôtels, cercles, théâtres, etc., où les touristes auraient trouvé tous les agréments des villes d’eaux les plus en vogue. Eh bien, c’est ce projet qui fut réalisé et complété. Toutefois, au lieu du radeau fixe, on créa l’île mouvante.

… как знать, не станет ли земля в один прекрасный день слишком мала для своих обитателей? <…> И не придётся ли строить жилища на море, когда материки окажутся перенаселёнными?.. Стандарт-Айленд — остров из стали, и сопротивление его корпуса рассчитано на то, чтобы выдержать огромную нагрузку. Он состоит из двухсот шестидесяти тысяч понтонов, каждый понтон высотой в шестнадцать метров семьдесят сантиметров и по десять метров в длину и ширину. Таким образом, горизонтальная поверхность каждого понтона представляет собой квадрат, сторона которого равна десяти, а площадь ста квадратным метрам. Все эти понтоны, накрепко соединенные друг с другом болтами, образуют площадь примерно в двадцать семь миллионов квадратных метров, или двадцать семь квадратных километров. При овальной форме острова, которую ему придали строители, он имеет семь километров в длину и пять в ширину, а окружность его равняется приблизительно восемнадцати километрам.

… qui sait si la terre ne sera pas trop petite un jour pour ses habitants ? <…> Et ne faudra-t-il pas bâtir sur la mer, alors que les continents seront encombrés ?… Standard-Island est une île en acier, et la résistance de sa coque a été calculée pour l’énormité du poids qu’elle est appelée à supporter. Elle est composée de deux cent soixante-dix mille caissons, ayant chacun seize mètres soixante-six de haut sur dix de long et dix de large. Leur surface horizontale représente donc un carré de dix mètres de côté, soit cent mètres de superficie. Tous ces caissons, boulonnés et rivés ensemble, assignent à l’île environ vingt-sept millions de mètres carrés, ou vingt-sept kilomètres superficiels. Dans la forme ovale que les constructeurs lui ont donnée, elle mesure sept kilomètres de longueur sur cinq kilomètres de largeur, et son pourtour est de dix-huit kilomètres en chiffres ronds.

Поверхность острова, образованная двумястами семьюдесятью тысячами отсеков, была покрыта толстым слоем чернозёма повсюду, кроме особенно прочно укреплённой центральной части острова, предназначенной для самого города. Этой почвы вполне достаточно для ограниченного развития растительности — для газонов, клумб, кустарников, небольших рощ, лугов и огородов. Было бы непрактичным требовать, чтобы на этой искусственной почве произрастали хлебные злаки и мог пастись скот, — его для мяса регулярно завозят на остров.

La carcasse de l’île, sa coque si l’on veut, formée de ces deux cent soixante-dix mille compartiments, a été, sauf dans la partie réservée à la ville centrale, où ladite coque est extraordinairement renforcée, recouverte d’une épaisseur de terre végétale. Cet humus suffit aux besoins d’une végétation restreinte à des pelouses, à des corbeilles de fleurs et d’arbustes, à des bouquets d’arbres, à des prairies, à des champs de légumes. Il eût paru peu pratique de demander à ce sol factice de produire des céréales et de pourvoir à l’entretien des bestiaux de boucherie, qui sont d’ailleurs l’objet d’une importation régulière.

	В земледелии здесь широко применяется электричество: под воздействием постоянных токов разнообразные овощи созревают необычайно быстро и достигают почти неправдоподобной величины, — так, например, величина редиски доходит до сорока пяти сантиметров, а одна морковка весит три килограмма.
	Là, d’ailleurs, l’électroculture est largement employée, c’est-à-dire l’influence de courants continus, qui se manifeste par une accélération extraordinaire et la production de légumes de dimensions invraisemblables, tels des radis de quarante-cinq centimètres, et des carottes de trois kilos.

	Всё здесь строилось из лёгких и в то же время прочных материалов.. <…> Применяются также полые стеклянные кирпичи, которые выдувают, как бутылки, придавая им нужную форму, а затем скрепляют друг с другом тонким слоем известкового раствора. Из этих прозрачных кирпичей, если понадобится, можно выстроить идеальный стеклянный дом.
	Les matériaux en sont à la fois légers et résistants. <…> On fait même usage de ces briques en verre, creusées, soufflées, moulées comme des bouteilles, et réunies par un fin coulis de mortier, briques transparentes, qui, si on le désire, peuvent réaliser l’idéal de la maison de verre.

Адвокатов здесь было очень мало, вследствие чего судебные процессы происходили весьма редко; врачей ещё меньше, благодаря чему смертность упала до смехотворной цифры. Впрочем, каждый житель острова прекрасно осведомлен о состоянии своего здоровья: мускульную силу он измеряет силомером, дыхание — спирометром, пульсацию сердца — сфигмометром, наконец количество жизненной энергии организма — магнетометром. Кроме того, в городе нет ни баров, ни кафе, ни кабачков, ничего, что толкало бы на чрезмерное потребление алкоголя. <…> Если на искусственном острове, методически уклоняющемся от воздействия дурного климата и защищённом от микробов, люди всё же умирают, то потому только, что умирать, как-никак, и им приходится, но всё-таки не раньше, чем лет в сто, когда силы их организма подточит время.

D’avocats, il y en a très peu, ce qui rend les procès assez rares ; de médecins, encore moins, ce qui a fait tomber la mortalité à un chiffre dérisoire. D’ailleurs, chaque habitant connaît exactement sa constitution, sa force musculaire mesurée au dynamomètre, sa capacité pulmonaire mesurée au spiromètre, sa puissance de contraction du cœur mesurée au sphygmomètre, enfin son degré de force vitale mesurée au magnétomètre. Et puis, dans cette ville, ni bars, ni cafés, ni cabarets, rien qui provoque à l’alcoolisme. <…> Si l’on meurt, en cette île à hélice, méthodiquement soustraite aux intempéries climatériques, à l’abri de toutes les influences microbiennes, c’est qu’il faut bien mourir, mais après que les ressorts de la vie se sont usés jusque dans une vieillesse de centenaires.

	Шестидесятиметровые волнорезы на обеих оконечностях острова легко разрезают воду, и он безо всяких толчков совершает свой путь по широкому морскому простору.
	Terminée en éperons d’une soixantaine de mètres à l’avant et à l’arrière, divisant les eaux sans effort, elle parcourt sans secousses le vaste champ liquide offert à ses excursions.

VI

	— Подумать только! — восклицает Пэншина, топнув ногой. — Как естественно мы шагаем по искусственной почве! — VI
	« Et dire, s’écrie Pinchinat en frappant du pied, que nous ne sommes pas sur un sol naturel ! »

	— Чёрт побери, у всех этих прохожих очень миллионерский вид, и похоже на то, что пониже спины у них имеется маленький гребной винт, как у их острова.
	« Tous ces passants ont l’air très millionnaire, ma foi, et me font l’effet d’avoir une petite hélice au bas des reins comme leur île. »

	— … ваш Миллиард-Сити, как я вижу, потребляет музыку только в коробках, — этакие музыкальные консервы, которые засылаются сюда, как коробки с сардинками или с паштетами…
	« … mais votre Milliard-City, je le vois, n’a jamais entendu que de la musique en boîte, des conserves mélodiques, qu’on lui expédie comme les conserves de sardines ou de salt-beef… »

Музыка оказывает стимулирующее воздействие на нервные центры, вследствие чего гармонически организованные звуковые волны содействуют расширению кровеносных сосудов, влияют на кровообращение, по желанию усиливая или ослабляя его. Биение сердца и работа дыхательных органов ускоряются в зависимости от тональности и силы звуков, и музыка помогает питанию тканей организма. Поэтому в Миллиард-Сити функционируют специальные точки распределения музыкальной энергии, передающие звуковые волны по телефону в жилые дома.

La musique exerçant une action réflexe sur les centres nerveux, les vibrations harmoniques ont pour effet de dilater les vaisseaux artériels, d’influer sur la circulation, de l’accroître ou de la diminuer, suivant les besoins. Elle détermine une accélération des battements du cœur et des mouvements respiratoires en vertu de la tonalité et de l’intensité des sons, tout en étant un adjuvant de la nutrition des tissus. Aussi des postes d’énergie musicale fonctionnent-ils à Milliard-City, transmettant les ondes sonores à domicile par voie téléphonique, etc.

VII

В казино имеются читальни и залы для игр; но рулетка, баккара, покер и другие азартные игры строжайше запрещены. Есть там также и курительные комнаты, где функционирует аппарат, который передаёт прямо в жилые дома табачный дым, приготовляемый одним недавно основанным предприятием. Дым от табака, сжигаемого в специальных приборах, очищенный от никотина, поставляется каждому курильщику через особый дымопровод с янтарным мундштуком на конце. Остаётся только взять в рот такой наконечник, а счётчик уже будет записывать ежедневный расход дыма.

Le casino renferme <…> un fumoir où fonctionne le transport direct à domicile de la fumée de tabac préparée par une société fondée récemment. La fumée du tabac brûlé dans les brûleurs d’un établissement central, purifiée et dégagée de nicotine, est distribuée par des tuyaux à bouts d’ambre spéciaux à chaque amateur. On n’a plus qu’à y appliquer ses lèvres, et un compteur enregistre la dépense quotidienne.

	Для того чтобы обеспечить картинам вечную сохранность, они помещены в витрины, откуда выкачан воздух. Следует заметить, что импрессионисты, футуристы, всевозможные искатели новизны ещё не наводняют музея, но, без сомнения, это не замедлит случиться, и плавучий остров не избегнет декадентской заразы.
	Afin de leur assurer une éternelle durée, ces tableaux sont placés à l’intérieur de vitrines, où le vide a été préalablement fait. Ce qu’il convient d’observer, c’est que les impressionnistes, les angoissés, les futuristes, n’ont pas encore encombré ce musée ; mais, sans doute, cela ne tarderait guère, et Standard-Island n’échappera pas à cette invasion de la peste décadente.

… издаются иллюстрированные журналы и, кроме того, дюжина бульварных листков, посвящённых текущим светским новостям. Их единственная цель — развлечь на мгновение и дать пищу не только уму… но и желудку. Да! Некоторые из них напечатаны на съедобной бумаге шоколадной краской. После прочтения их съедают за утренним завтраком. Некоторые из них имеют вяжущие свойства, а другие — слегка послабляющие, и организм их отлично усваивает. Члены квартета находили это изобретение и приятным и практичным. — Вот это действительно удобоваримое чтение! — справедливо замечает Ивернес. — И какая питательная литература! — отвечает Пэншина. — Кондитерское искусство и литература, как это прекрасно сочетается с гигиенической музыкой!

… puis les magasins illustrés, sans compter une douzaine de feuilles cercleuses, soiristes et boulevardières, consacrées aux mondanités courantes. Elles n’ont d’autre but que de distraire un instant, en s’adressant à l’esprit… et même à l’estomac. Oui ! quelques-unes sont imprimées sur pâte comestible à l’encre de chocolat. Lorsqu’on les a lues, on les mange au premier déjeuner. Les unes sont astringentes, les autres légèrement purgatives, et le corps s’en accommode fort bien. Le quatuor trouve cette invention aussi agréable que pratique. « Voilà des lectures d’une digestion facile ! observe judicieusement Yvernès. — Et d’une littérature nourrissante ! répond Pinchinat. Pâtisserie et littérature mêlées, cela s’accorde parfaitement avec la musique hygiénique ! »

Часть вторая

	Один тонганец, высокий и сильный детина, восхищённый звуками, извлекаемыми виолончелистом из своего инструмента, бросается на виолончель, вырывает её из рук музыканта и убегает с криком: — Табу!.. Табу!.. Виолончель стала табу! К ней нельзя прикоснуться, не совершая святотатства! — V
	Un Tongien, — grand et fort gaillard, — émerveillé des sons que tire le violoncelliste de son instrument, vient de se précipiter sur le violoncelle, l’arrache, l’emporte et s’enfuit, criant : « Tabou… tabou !… » Ce violoncelle est taboué ! On ne peut plus y toucher sans sacrilège !

Джем Танкердон избран губернатором своей стороны, которой он и будет управлять, как ему вздумается. Нэт Коверли избран губернатором своей, и он станет управлять ею, как ему заблагорассудится. Каждая сторона сохранит свой порт, свои корабли, своих офицеров, своих солдат, своих служащих, своих торговцев, свою энергетическую установку, свои машины, свои двигатели, своих механиков, своих монтёров. Каждый кусок будет сам себе владыка. — XII

D’une part, Jem Tankerdon est nommé gouverneur de sa section, et il la gouvernera à sa fantaisie. De l’autre, Nat Coverley est nommé gouverneur de la sienne, et il la gouvernera à sa guise. Chacune conservera son port, ses navires, ses officiers, ses marins, ses miliciens, ses fonctionnaires, ses marchands, sa fabrique d’énergie électrique, ses machines, ses moteurs, ses mécaniciens, ses chauffeurs, et toutes deux se suffiront à elles-mêmes.

— Случилось то, что Джем Танкердон послал свой приказ непосредственно мистеру Уотсону, главному механику Бакборт-Харбора, а Нэт Коверли — другой приказ, совершенно противоположный, мистеру Сомуа, главному механику Штирборт-Харбора. Один велел идти вперёд, на северо-восток, другой приказал дать задний ход, чтобы двинуться на юго-запад. В результате же Стандарт-Айленд вертится на месте, и верчение будет продолжаться до тех пор, пока не прекратятся причуды двух упрямцев. <…> Десять миллионов лошадиных сил тянут Стандарт-Айленд в противоположные стороны, с риском разорвать его на части. Действительно, машины работают во всю свою мощь, винты крутятся с максимальной скоростью, и это чувствуется по дрожанию стальной подпочвы. Если вообразить себе запряжку, где одна из лошадей мчится вперёд по крику «но! но!», а другая пятится назад по окрику «тпру! тпру!», то легко можно представить, что происходит с островом! <…> В течение целой бесконечной недели Стандарт-Айленд не переставал вращаться вокруг центра, а центр его — Миллиард-Сити. Поэтому город всегда полон народа, который ищет в нём спасения от тошноты — ведь в средней части острова вращение ощущается меньше всего. Тщетно коммодор Симкоо и полковник Стьюарт пытались вмешаться в распрю между двумя мэрами, засевшими в одном муниципалитете. Ни один не пожелал спустить флага… <…> усилий оказалось недостаточно, чтобы поколебать это ультраамериканское упрямство. <…> Перед самым рассветом взрыв чудовищной силы сотрясает атмосферу до самых высоких её слоёв. Не выдержав непосильной нагрузки, котлы левого борта взлетели на воздух вместе со всеми машинными зданиями. — XII

— Il y a que Jem Tankerdon a envoyé directement ses ordres à M. Watson. le mécanicien de Bâbord-Harbour, alors que Nat Coverley envoyait des ordres contraires à M. Somwah, le mécanicien de Tribord-Harbour. L’un a ordonné de faire machine en avant pour aller au nord-est, l’autre, machine en arrière, pour aller au sud-ouest. Le résultat est que Standard-Island tourne sur place, et cette giration durera aussi longtemps que le caprice de ces deux têtus personnages ! <…> Tiraillée en sens inverses sous la traction de ses dix millions de chevaux, Standard-Island risque de se disloquer. En effet, les machines ont été lancées à toute vitesse ; les hélices fonctionnent à leur maximum de puissance, et cela se sent aux tressaillements du sous-sol d’acier. Qu’on imagine un attelage dont l’un des chevaux tire à hue, l’autre à dia, et l’on aura l’idée de ce qui se passe ! <…> Pendant toute une interminable semaine, Standard-Island n’a pas cessé de pivoter sur son centre, qui est Milliard-City. Aussi la ville est-elle toujours remplie d’une foule qui y cherche refuge contre les nausées, puisque en ce point de Standard-Island le tournoiement est moins sensible. En vain le roi de Malécarlie, le commodore Simcoë, le colonel Stewart, ont essayé d’intervenir entre les deux pouvoirs qui se partagent le palais municipal… Aucun n’a voulu abaisser son pavillon… <…> efforts échouer contre cette ténacité ultra-américaine. <…> Un peu avant le lever du jour, une formidable explosion ébranle l’atmosphère jusque dans les hautes zones. Poussées au delà de ce qu’elles peuvent supporter, les chaudières de bâbord viennent de sauter avec les bâtiments de la machinerie.

Перевод

Е. А. Лопырева, Н. Я. Рыкова, 1956

О романе

	… непримиримая борьба левобортников и правобортников, заканчивающаяся гибелью чудо-острова, напоминает войну тупоконечников и остроконечников у Свифта.
	— Святослав Бэлза, «Властелин мира», 1988

См. также

• «Плавающий город» — его роман 1870 г.