Слэн

«Слэн» (англ. Slan) — первый фантастический роман Альфреда ван Вогта. Первоначальная версия издавалась в журналах в 1940 году, перерабатывался в 1946, 1951 и 1968, сейчас печатаются последние два варианта.

Цитаты

	Никто не имел права даже близко подойти к самолёту, не сняв головного убора, чтобы показать, что на голове отсутствуют характерные для слэнов завитки-антенны. — глава 5
	People couldn’t even get near an air-lane without having to remove their hats to prove that they were minus slan tendrils.

Вокруг простиралась тишина пещерного города <…>. Когда-то здесь жили люди и были изгнаны отсюда своими безжалостными врагами. Это было по всем признакам лет тридцать-пятьдесят назад, но угрожающая атмосфера борьбы, казалось, всё ещё продолжала висеть здесь. <…> — Пока ты пойдёшь в город для того, чтобы отобрать себе некоторые особенно нужные тебе вещи, я приготовлю немного еды, — сказала Кетлин. Джомми Кросс взглянул на свой хронометр и кивнул. До наступления темноты времени было вполне достаточно, чтобы свершить небольшую прогулку в город. — А где здесь ближайшая кухня? — только поинтересовался он. — Вот там, — она сделала жест рукой, показывая на длинную линию дверей. — Как далеко? — Примерно сотня футов. — глава 14

All around was the silence of the cave city <…>. A people had lived here and had been driven forth by their remorseless enemies, but the menacing atmosphere of the flight seemed to linger still. Looking around, Jommy guessed that the settlement had been evacuated not less than twenty-five years before; it all still seemed very near and deadly. <…> Kathleen said cheerfully, “I’ll make something to eat while you quickly pick out a few things you want to take along. It must be dark outside by now.” Jommy Cross glanced at his chronometer, and nodded. In two hours it would be midnight. The darkness would conceal their flight. He said slowly, “Where’s the nearest kitchen?” “Just along there.” She motioned with one arm, vaguely indicating a long line of doors. “How far?” “About a hundred feet.”

— … великое открытие первого закона атомной энергии — концентрации, как средства противоположного старому методу диффузии. <…> применяя различные методы атомного воздействия на структуру атомов и характер их взаимосвязей в кристаллических решетках, мне удалось получить так называемую десятикратную сталь, которая превышает прочностные возможности обыкновенной стали в десять раз. Три миллиметра такой стали предохраняют от воздействия наиболее мощных взрывчатых веществ, известных как людям, так и недослэнам. — глава 14

“… great discovery of the first law of atomic energy—concentration as opposed to the old method of diffusion. <…> the product of my application of atomic strain, which changes the very structure of the atoms and produces the almost perfect ten-point steel. An eighth of an inch of ten-point can stop the most powerful explosive known to human beings and tendrilless slans!”

— Входи и садись. <…> Мы сможем спокойно говорить в моём кабинете. Сюда не допускается ни одно человеческое существо. <…> Мы — следующая мутация в эволюции разума, следующая ступень развития человеческого существа. Должен сказать, что эта мутация действовала задолго до того дня, как её заметил великий Ленн и понял, в чем состоит её сущность. Только после этого стало известно, что природа в своей созидательной деятельности время от времени взрывается попытками изменения. Угрожающе растёт число уродств, подскакивает во много раз процент слабоумных. Удивительной является та быстрота, с которой биологические сети накрывают всю Землю. <…> Столетиями, может даже, тысячелетиями нарастала напряжённость. И затем за одну четверть тысячелетия были зарегистрированы миллиарды ненормальных рождений. Человеческая природа взбунтовалась. Правда была потеряна в волне террора, который поверг мир в войну. Все попытки потом возродить истину были залиты потоком невероятной массовой истерии… даже сейчас, через тысячу лет. Да, я сказал «через тысячу лет!» Только мы, настоящие слэны, знаем, что безымянный период войны длился без малого пятьсот адских лет. <…> Природа, выполнив свою часть работы, исчерпала себя. Дальнейшее должен был сделать разум. И именно здесь-то и возникли трудности. <…> Во время безымянного периода на слэнов охотились, как на диких зверей. Сейчас даже не возможно себе представить ту жестокость, с которой обращались люди с теми, которых считали ответственными за наступившие бедствия. По-существу, слэнам не было никакой возможности по-настоящему организоваться. Наши далёкие предки использовали все: подземные убежища, хирургическое удаление завитков, пересадку обычных сердец вместо слэновских сдвоенных. Но всё оказалось зря. Подозрения превозмогали любые попытки сопротивления. Люди доносили на своих соседей и требовали, чтобы тех проверяли. По малейшему поводу полиция устраивала облавы. Наиболее тяжкие затруднения были связаны с деторождением. Если до этого родителям удавалось удачно замаскироваться, то появление ребёнка всегда, почти всегда, приводило к смерти и матери, и отца ребёнка. Постепенно, наиболее выдающиеся слэны начали понимать, что новая раса людей выжить не сможет. Разбросанные остатки слэнов сосредоточили в конце концов все свои усилия на том, чтобы научиться управлять силами мутации. Наконец, было обнаружено, как можно влиять на форму больших молекул, из которых состоят гены. Это было то жизненное вещество, которое управляло генами, как сами гены в свою очередь обуславливали форму различных органов и развитие тела. Оставалось только экспериментально проверить это, но что ушло двести опасных лет. Расой никак нельзя было рисковать, хотя отдельные индивидуумы рисковали своей жизнью и своим здоровьем. — глава 18

“Come in here and sit down. <…> We can talk here in this private den of mine. No human being is ever allowed here. <…> “We are the mutation-after-man. The forces of that mutation were at work many years before that great day when Samuel Lann realized the pattern of perfection in some of the mutations. It is only too obvious now in retrospect that nature was building for a tremendous attempt. Cretins increased alarmingly, insanity advanced by enormous percentages. The amazing thing about it was the speed with which the web of biological forces struck everywhere across the Earth. <…> “For hundreds, perhaps thousands, of years, the tensions had been building up. And then in a single stupendous quarter of a millennium more than a billion abnormal births occurred. It was like a cataclysm that paralyzed the human will. The truth was lost in a wave of terror that swept the world into war. All attempts to revive the truth have been swamped by an incredible mass hysteria…even now, after a thousand years. Yes, I said a thousand years. Only we true slans know that the nameless period actually lasted five hundred hellish years. <…> “Nature relied on the law of averages. No preconceived plan existed. <…> “During the nameless period, slans were hunted like wild beasts. There is no modern parallel for the ferocity of human beings against the people they considered responsible for the disaster. It was impossible to organize effectively. Our forefathers tried everything: underground hideouts, surgical removal of tendrils, replacement of human hearts for their own double hearts, use of skinlike stuff over tendrils. But it proved useless. “Suspicion was swift beyond all resistance. Men denounced their neighbors, and had them medically examined. The police made their raids on the vaguest of clues. The greatest difficulty of all was the birth of babies. Even where a successful disguise had been achieved by the parents, the arrival of a child was always a period of immense danger, and all too frequently brought death to mother, father and child. It was gradually realized that the race could not survive. The scattered remnants of the slans finally concentrated on efforts to control the mutation force. At last they found how to shape the large molecules that made up the genes themselves. It proved to be the ultimate life stuff that controlled the genes as the genes in their turn controlled the shape of the organs and the body. “It remained then to experiment. That took two hundred precarious years. No risks could be taken with the race, though individuals risked their lives and their health.”

	— Если говорить кратко, то мой отец отверг принцип критической массы, на котором базировались первые бомбы, <…> разработав собственную теорию. — глава 18
	"Briefly, my father rejected the notion of critical mass, on which the first bombs were based, <…> he had a theory.

Перевод

А. Григорьев, К. Кузнецов, 1993, с испр. Б. Жужунавы, 2006 (с некоторыми уточнениями)

О романе

	Слэн! Это ерундовое слово сейчас — бессмысленный слог. В следующем месяце оно будет означать произведение настолько мощное, что оно создаст новое слово в языке! «Супермен» — это импровизированный термин — «слэн» будет обозначением, которое вы запомните.
	Slan! That's a nonsense word now—a meaningless syllable. Next month it will mean a story so powerful it's going to put a new word in the language! 'Superman' is a makeshift term—'slan' will be the designation you'll remember.
	— Джон Вуд Кэмпбелл, анонс романа, 1940

	Немного раздутая, в значительной степени мелодраматичная, но всё же действительно захватывающая приключенческая история <…>. Ей не хватает глубины, проницательности, иронии и сатиры, которые следует искать в более глубоком «Странном Джоне» Олафа Стэплдона...
	A little overblown, considerably melodramatic, but still one of the really gripping adventure stories <…>. It lacks the depth, the perceptiveness, the irony and the satire to be found in the more profound Odd John, by Olaf Stapledon...
	— Грофф Конклин, 1952

	Один из классических [нф]-романов всех времён, <…> не величайшее из когда-либо написанных произведений о суперменах , <…> [но], наверное, самое запоминающееся.
	One of the classics of all time <…> isn't the greatest superman story ever written <…> [but] probably the most remembered.
	— Питер Шуйлер Миллер, 1952

	Люди становятся знаменитыми, вводя в язык новое слово. А. Э. Ван Вогт — хороший тому пример. Его термин «слэн» в качестве наименования для человека, обладающего генетически улучшенными свойствами практически вытеснил «мутацию» и «супермена» в общении среди читателей [американской] научной фантастики. <…> Его принятие стало подтверждением повествовательной силы своего творца. <…> В научной фантастике были более ранние произведения о суперменах, <…> <в том числе> «Хэмпденширское чудо» Джона Бересфорда и, вероятно, наиболее известный «Странный Джон» Олафа Стэплдона. История ван Вогта является естественным порождением последних двух. Она <…> продвинуась на шаг дальше, чем любой аналогичный роман. В «Хэмпденширском чуде» супермена убивают совсем ещё мальчишкой сельские жители, которые инстинктивно враждебны к нему. Колония суперменов в «Странном Джоне» была атакована флотами крупнейших держав, и разрушает сама себя, а не вступая в трагический конфликт с человеческой расой. Ван Вогт, кажется, был первым писателен-фантастом, которые имел смелость исследовать социологические последствия для представителей нечеловеческой расы, проживающих среди людей. <…> История убедительно рассказывается с точки зрения <…> «слэна», что помогает создать атмосферу непревзойденного правдоподобия по отношению к предшественникам. Помимо этого, повествование характеризуется повышенной для ван Вогта изобретательностью, которая позволяет изворачиваться из продолжающейся серии сложных ситуаций. Даже научные концепции довольно хорошо обоснованны, в частности, огромное внимание уделяется подробному описанию использования атомной энергии — и это в произведении, написанном за пять лет до взрыва первой атомной бомбы. «Слэн» был у ван Вогта самым известным и, пожалуй, лучшим его произведением...
	Men have become famous because they introduced a single new word to the language. A. E. van Vogt is a good example. His term "slan" as an appellation for a human being possessing genetically superior attributes has virtually supplanted "mutation" and "superman" in communication among science-fiction readers. <…> Its acceptance became an affirmation of its creator's narrative power. <…> Science fiction had enjoyed superman stories before: <…> <including> The Hampdenshire Wonder by J. D. Beresford; and probably the best known, Odd John by Olaf Stapledon. Van Vogt's story is a natural outgrowth of the last two. It <…> proceeds one step further than either novel. In The Hampdenshire Wonder, the superman is killed while still a boy by the villagers who are instinctively hostile to him. A colony of supermen in Odd John, about to be attacked by the fleets of the major nations, destroys itself rather than come into tragic conflict with the human race. Van Vogt seems to have been the first science-fiction author with the courage to explore the sociological implications of the superhuman race living in and among humans. <…> The story is convincingly told from the viewpoint of <…> "slan," which helps to give an air of believability unmatched by its predecessors. Beyond this, the pace of the novel is sustained and heightened by van Vogt's inventiveness in contriving a continuing series of taut situations. Even the scientific concepts contain much validity, particularly the great emphasis and detail on the use of atomic energy—in a story written five years before the explosion of the first atomic bomb. Slan was van Vogt's most famous and perhaps his finest story...
	— Сэм Московиц, «Миры А. Э. ван Вогта», 1961

	Более пятидесяти лет с момента первой публикации <…> «Слэн» является одной из квинтэссенций классики в жанре, другие НФ-романы будет неизбежно оцениваться сравнением с ним.
	Over fifty years on from when it first saw print, <…> Slan is still one of the quintessential classics in the field that other SF novels will inevitably be measured against.
	— Чарльз де Линт, blurb, 1998