Солнечный ветер (Бережной)

«Солнечный ветер» — статья Сергея Бережного памяти Бориса Стругацкого, опубликованная в конце 2012 года.

Цитаты

На календарях был октябрь девяносто первого года. <…> портреты Аркадия Натановича смотрели со страниц ежедневных и еженедельных газет, разворотов немногочисленных тогда глянцевых журналов <…>. Некоторые события врастают в тебя, как кардиостимулятор, — без них уже никак, и сердце без них не стукнет. <…> Мироздание в пределах Отечества ворочалось, кряхтело, искало способ уложить новое содержание в старую форму. Получалось это, скажем прямо, неубедительно. А потом как будто щёлкнуло. Просто зазвонил междугородним звонком телефон в прихожей, и голос московского группой «людена» Лёши Керзина в трубке сказал: «Арктаныч умер». Ничего не могу (и не хочу) поделать с нынешней своей внутренней уверенностью, что именно в это мгновение не стало СССР. Не во время августовского путча, не в декабре на сходке в Беловежской, не после парада суверенитетов, а в этот самый момент. Именно тогда мироздание громко хрустнуло суставами, вздохнуло и улеглось.<…> Так это видится сейчас, задним числом. — реминисценция на «За миллиард лет до конца света»

Я [в конце 1980-х] был человекообразным воздушным шариком, лёгким на подъём и более-менее податливым на нажим. Наверняка это было забавно для наблюдения…

Борис Натанович не проявлял интереса к тому, чтобы кого-то обтёсывать, хотя бы до состояния Буратино. «Полено», мирно ждущее, что его культурной полировкой кто-то займётся на семинаре, обречено было бы ждать этого вечно. Идея была в другом: создать такие условия, чтобы «полено» само захотело очеловечиться и предприняло для этого усилия. Желание такое семинар стимулировал, а усилия — поддерживал <…>. Борис Натанович <…> был сильнейшим катализатором творческого рывка.

Стругацкие вообще очень спокойно относились к тому, как оценивали их книги. Каждый читатель, говорил на семинаре Борис Натанович, способен прочитать ваш текст по-своему <…>. Оставляя читателю максимальную свободу восприятия, они в то же время никогда не отказывались от ясного обозначения собственных взглядов. Их проза — как солнечный ветер: звездолёт под зеркальным парусом может идти любым галсом, но наиболее естественным для него курсом всегда будет фордевинд — под полным попутным ветром.

Оценить вклад братьев Стругацких в расширение списка «культурных икон» не взялся пока никто (работа активистов из группы «Людены» даёт для такой оценки лишь начальный материал). Но даже беглая прикидка этого вклада позволяет получить представление о его грандиозных масштабах. <…> Каждая цитата из Стругацких, <…> каждое упоминание о профессоре Выбегалло или «Втором нашествии марсиан» работают как смысловой фокус, отсылая читателя к огромному массиву связанных с этим фокусом сущностей, идей, образов, моделей поведения…

Создание мира Полдня стало одним из высших достижений советской культуры. Гуманистическая утопия Стругацких, освобождённая от родового проклятия реальной истории, не теряет актуальности даже сейчас. Несмотря на то, что сами авторы со временем потеряли к ней интерес (хотя и сохранили ностальгический пиетет). Практическое крушение коммунизма в конце XX века не уничтожило привлекательности формально коммунистического XXII века для читателей. Реальность оказалась не в силах испортить впечатление от «мира, в котором хочется жить». Более того, Стругацким своей картиной будущего удалось перехватить, отобрать у изолгавшихся партийных догматиков образ коммунизма, освободить его от острого лагерного запаха крови и страха. <…> Вопреки всему, мир Полдня легко пережил удушение породившей его «оттепели» шестидесятых, пережил застой и перестройку, демократизацию страны и её последующее перепрофанирование. Прошедшая такие испытания идея достойна того, чтобы признать её победу в столкновении с реальностью.

За прошедшие с тех пор два десятилетия отечественная фантастика достигла таких успехов, что все её суммарные достижения за все предшествующие эпохи заметно побледнели. <…> Популярность и читательский успех у многих современных авторов, безусловно, есть, но их доступное наблюдению влияние на реальность крайне невелико — по крайней мере, по сравнению с тем влиянием, которое было — и по-прежнему остаётся — у братьев Стругацких.

Двойная звезда Аркадия и Бориса Стругацких по-прежнему излучает сильный и уверенный солнечный ветер. Им волен воспользоваться каждый, кто решится поставить зеркальный парус и взять курс — каков бы он ни был. Как далеко нам придётся уйти в пространстве и времени, чтобы солнечный ветер Стругацких перестал наполнять парус? Я почему-то уверен, что в мою вахту этого точно не произойдёт.