Тени на снегу
«Тени на снегу» — послесловие Вл. Гакова 1992 года к роману Урсулы Ле Гуин «Левая рука Тьмы», содержит также краткий обзор её творчества.
Цитаты
[править]В странных существах-андрогинах <…> первые советские читатели романа, надеюсь, не испугались узнать — себя. Тоже «результат эксперимента», но социального. Надолго оторванные от давшей нам жизнь цивилизации, мы в те дни, подобно героям романа, так же мучительно пытались восстановить утерянную связь, Контакт понимания. Боясь признаться себе, что, может быть, чересчур далеко зашли «по пути, которому следовали до сих пор». В те дни мы переучивались, заново овладевая искусством диалога, терпимостью и терпением (хотя порой их-то нам и не хватало в процессе учения). Преодолевая данную нам от природы «полярность» — и приобретенную на том злополучном «пути» ксенофобию, заставляли себя привыкать к диалектике не «по Гегелю» (тем более не по выхолощенному «диамату»), а по жизни... |
Свет — рука левая тьмы, |
Её книги — о дилемме «своих» и «чужих», общества и личности, целей и средств. Она рассказывает обычную в этой литературе историю Контакта, самых первых шажков к общению миров, однако рассказывает по-своему, без традиционной в американской фантастике примитивной дилеммы: воевать — или торговать. (Можно прибавить третий штамп, произросший уже на ниве литературы отечественной: быстренько обменяться «культурными ценностями» — очень способствуют показательные танцы в обнажённом виде![1] — легко, с полуслова сойтись на гуманизме и любви, после чего... «слиться в экстазе» взимопонимания.) |
Литературой делает «Обездоленных» книгу образ Шевека, в котором чем дальше, тем более узнаешь черты покойного Андрея Дмитриевича Сахарова. Правда, как сообщила мне сама писательница, в её намерения не входило проводить аналогии с современностью — да и не было ещё в 1973 году, когда создавался роман, имя академика столь широко известно. Однако чуть позже образ ученого, ставшего на путь активной общественной деятельности, диссидентства (для начала, следуя принципам своей науки, он, естественно, подверг сомнению основы, систему), пришелся удивительно ко времени. <…> |
... замёрзшей — любой метафорический смысл тут годится! — планете Гетен, именуемой также Зимой. Действие романа ею пространственно и ограничивается. Но над всеми поступками и мыслями героев незримо присутствует тень могущественной и во многом загадочной Лиги Миров. Правда, это присутствие демонстративно сведено к минимуму (таковы принципы Экумены <…>), но оно постоянно ощущается: где-то там, за горизонтом известного, в неведомой звёздной дали. Как высшая цель, как неизбежное будущее. Как судьба. |
Как ни затерто в последнее время от частого и безответственного употребления слово «духовность», но именно Дух, какая-то невидимая и неосязаемая «мысленная сеть» связывает разумных обитателей Галактики; они порой столь отличны друг от друга, что какое-либо иное общение культур едва ли возможно. Лига Миров символизирует не объединение (очевидно, предполагающее наличие единого объединителя), а воссоединение, духовное движение ото всех — к каждому. |
Чудесное должно оставаться недосказанным, питая фантазию, заряжая грезами и надеждой; а Экумена — это одно из безусловных чудес, сотворенных Урсулой Ле Гуин. |
Для характеристики нравов, царящих в королевстве Кархайд, писательнице опять достаточно было намёка. В первой же сцене. На вопрос, почему при ритуальной кладке замкового камня используют только алую краску, следует ответ: издавна его укрепляли раствором из костей и цемента, замешанном на крови. Человеческих костей и крови. (гл. 1) |
Думаю, что читатель сам отдаст должное истинным жемчужинам этой книги — вкрапленным в текст мифам и преданиям, бросающим на все описываемые события, на поступки героев какой-то особенный, переливчатый и в то же время — удивительно насыщенный свет. Назвать его светом истории, культуры, светом духовной реальности, без отблеска которой меркнет, становится плоско-безжизненной реальность обычная, вещная?.. |
То, что местом действия выбрана заснеженная планета, вряд ли объясняется случайным капризом автора. На бесконечных ослепительно-белых пространствах ярче, контрастнее видны две тёмных точки... Не космические цивилизации, не человечества, привлекающие фантастов масштабностью, а просто — два человека. |
Ледник. Идеальное, холодно-объективное зеркало. В нем можно увидеть самих себя — без масок, разыгрываемых «социальных ролей», а самое главное, каких бы то ни было иллюзий относительно собственной персоны. Странное природное сочетание животворного света и мертвого холода наполняет особым смыслом путешествие двух существ, поначалу чуждых друг другу и сблизившихся именно во льдах. |
Все три оппозиции, о которых шла речь, совсем не напоминают плоский лист бумаги, разделенный надвое — на «чёрное» и «белое». Диагональные концы листа, как его не разглаживай, упрямо загибаются в трубочку, в знакомые «запятые», плавно переходящие друг в друга; и скоро глаз уже с трудом различает, что там каким цветом было выкрашено в начале... |
Литература
[править]- Гаков Вл. Тени на снегу // Ле Гуин У. Левая рука Тьмы. — М.: Радуга, 1992. — С. 371-382.
Примечания
[править]- ↑ Ирония на сцену из романа Ивана Ефремова «Час Быка» (гл. VII).