Ф. Скотт Фицджеральд (Уилсон)
«Ф. Скотт Фицджеральд» (англ. F. Scott Fitzgerald) — статья Эдмунда Уилсона 1922 года[1]. Вошла в авторский сборник «Подпорки для лампы» (The Shores of Light) 1961 года.
Цитаты
[править]Один знаменитый человек сказал, что встретиться с Ф. Скоттом Фицджеральдом — значит подумать о глупой старухе, у которой кто-то оставил бриллиант; она чрезвычайно гордится бриллиантом и показывает его всем, кто проходит мимо, и все удивляются, что такая невежественная старуха может обладать такой ценностью; ибо ни в чём она не выглядит такой неумелой, как в замечаниях, которые она делает по поводу бриллианта. <…> | |
It has been said by a celebrated person that to meet F. Scott Fitzgerald is to think of a stupid old woman with whom someone has left a diamond; she is extremely proud of the diamond and shows it to everyone who comes by, and everyone is surprised that such an ignorant old woman should possess so valuable a jewel; for in nothing does she appear so inept as in the remarks she makes about the diamond. <…> |
… он родом со Среднего Запада — из Сент-Пола <…>. Когда Фицджеральд обращается к Востоку, то привносит туда стандарты богатого Запада — заботу о показухе, тягу к видимому великолепию и слышимому веселью, энергичную социальную атмосферу дружелюбных эмансипе и парней, ещё сравнительно не запятнанных снобизмом Востока. Например, в «Прекрасных и проклятых» мы чувствуем, что он движется в вакууме; персонажи не имеют реальной связи с фоном, к которому они приписаны <…>. Несомненно, Ф. Скотт Фицджеральд должен когда-нибудь сделать для Саммит-авеню то, что Льюис сделал для Главной улицы. <…> Фицджеральд отчасти ирландец и привносит как в жизнь, так и в художественную литературу определённые качества, которые не являются англосаксонскими. Ибо, подобно ирландцам, Фицджеральд романтичен, но в то же время циничен в отношении романтики; он одновременно и горек, и экстатичен; терпок, как мы, и лиричен. Он примеряет на себя роль плейбоя, но при этом беспрестанно издевается над плейбоем. Он тщеславен, слегка злобен, сообразителен и остроумен и обладает ирландским даром превращать речь во что-то радужное и удивительное. <…> | |
… he comes from the Middle West—from St. Paul <…>. When Fitzgerald approaches the East, he brings to it the standards of the wealthy West—the preoccupation with display, the appetite for visible magnificence and audible jamboree, the vigorous social atmosphere of amiable flappers and youths comparatively untainted as yet by the snobbery of the East. In The Beautiful and Damned, for example, we feel that he is moving in a vacuum; the characters have no real connection with the background to which they have been assigned <…>. Surely F. Scott Fitzgerald should some day do for Summit Avenue what Lewis has done for Main Street. <…> Fitzgerald is partly Irish and that he brings both to life and to fiction certain qualities that are not Anglo-Saxon. For, like the Irish, Fitzgerald is romantic, but also cynical about romance; he is bitter as well as ecstatic; astringent as we as lyrical. He casts himself in the role of playboy, yet at the playboy he incessantly mocks. He is vain, a little malicious, of quick intelligence and wit, and has an Irish gift for turning language into something iridescent and surprising. <…> |
В настоящее время его воображение <…> сильно страдает от отсутствия дисциплины и бедности эстетических идей. Фицджеральд — великолепный импровизатор, но его рассказы имеют свойство иссякать: кажется, он никогда не планировал их полностью и не продумывал свои темы с самого начала. <…> | |
For the present this imagination is certainly not seen to the best advantage: it suffers badly from lack of discipline and poverty of aesthetic ideas. Fitzgerald is a dazzling extemporizer, but his stories have a way of petering out: he seems never to have planned them completely or to have thought out his themes from the beginning. <…> |
Примечания
[править]- ↑ "The Literary Spotlight — F. Scott Fitzgerald," The Bookman LV (March 1922), pp. 20-25.