Александр, или Лжепророк

«Александр, или Лжепророк» (др.-греч. Ἀλέξανδρος ἢ Ψευδόμαντις) — памфлет Лукиана, написанный после 180 года.

Цитаты

1. Может быть, дорогой Цельс, ты думаешь, что это задача простая и легкая — описать жизнь Александра, обманщика из Абонотиха, его выдумки, проделки и предсказания и прислать тебе в виде отдельной книги? Если бы кто-нибудь захотел изложить всё в подробностях, это было бы не легче, чем описать деяния Александра, сына Филиппа, ибо низость первого ничуть не меньше доблести второго. Но если ты готов прочесть мой рассказ со снисхождением и от себя добавить то, чего не окажется в моём рассказе, я берусь выполнить для тебя эту трудную задачу и попытаюсь вычистить стойла Авгия, — если и не все, то насколько хватит у меня сил. Я вынесу оттуда немало корзин грязи, чтобы по ним ты мог судить, как стойла обширны и какое неизмеримое количество навоза накопили в течение многих лет три тысячи быков. 2. Мне стыдно за нас обоих: за тебя — что ты просишь написать о нём, сохранить память о трижды проклятом человеке, за себя — что я прилагаю старание описать дела обманщика, который достоин не того, чтобы о нём читали образованные люди, но чтобы его разорвали на части обезьяны или лисицы где-нибудь в громадном театре, на глазах у всего народа. <…> Если кто-нибудь станет меня за это винить, я смогу привести в пример Арриана, ученика Эпиктета, выдающегося человека среди римлян <…>. Ведь и он не счёл для себя недостойным описать жизнь Тиллибора-разбойника. Я же опишу разбойника гораздо более опасного, так как он разбойничал не в горах и лесах, <…> опустошал не какие-то закоулки в Азии, но, если можно так выразиться, наполнил своим разбоем всю Римскую державу. — начало

4. Сам он однажды в письме к Рутилиану, своему зятю, говоря о себе, с большой скромностью счёл возможным приравнять себя Пифагору. <…> Но если собрать всю гнусную и злобную клевету, распространяемую про Пифагора (в её истинность я никогда не поверю), — всё это оказалось бы самой незначительной частью злодейств Александра. Одним словом, представь себе все многообразие свойств его души — вместилища лжи, хитрости, клятвопреступлений, козней, души человека без предрассудков, смелого, готового на опасный шаг, терпеливого в исполнении задуманного, обладающего даром убеждения и умеющего внушить доверие, изобразить добрые чувства и представить все противоположное своим истинным намерениям. При первой встрече всякий выносил об Александре самое лучшее впечатление как о человеке благороднейшем, мягкосердечном и к тому же в высшей степени простодушном и правдивом. При всем том ему было присуще стремление к величию: никогда он не думал о малом, но всегда направлял свой ум на великие дела. 5. Мальчиком Александр был очень красив <…>. Он без зазрения совести предавался разврату и за деньги принадлежал всем желающим. Среди прочих любовников был у него какой-то обманщик, опытный в магии и заклинаниях, обещавший влюблённым приворожить любимого человека, помогавший устранять врагов, учивший находить клады и получать наследства. Видя, что мальчик обладает способностями и с охотой готов помогать ему и не менее влюблен в этот гнусный промысел, чем он — в его красоту, обманщик дал Александру образование и всё время пользовался им как помощником и прислужником, выдавая себя обыкновенно за врача и умея <…> Много составить полезных лекарств, но также и ядов.

6. Он вошёл в сообщество с каким-то историком из Византия — одним из тех, что постоянно посещают публичные состязания, — с человеком ещё более гнусной души, по имени, кажется, Коккон. <…> 8. Оба наших дерзких негодяя, способные на всякое злодеяние, сойдясь вместе, без труда поняли, что человеческая жизнь находится во власти двух величайших владык — надежды и страха — и что тот, кто сумеет по мере надобности использовать и то и другое, скоро разбогатеет. Они видели, что и боящийся и надеющийся — каждый чувствует страстное желание и необходимость узнать будущее. В былое время таким путём разбогатели Дельфы и стали знамениты также Делос, Клар и Бранхиды. <…> Обсудив всё это между собою, наши мошенники решили учредить прорицалище и устроить оракул. <…> Успех превзошёл их ожидания и расчёты. 9. Вслед за тем они стали решать, где им найти подходящую местность <…>. Александр предпочитал свою родину, говоря, что для начала такого предприятия нужны люди неповоротливые и глупые, готовые всему поверить. Таковы, по его словам, пафлагонцы, живущие около Абонотиха; эти люди по большей части суеверны и богаты. Как только появляется кто-нибудь в сопровождении музыканта, играющего на флейте, или с тимпаном и кимвалами, и начинает предсказывать, как говорится, с помощью решета, тотчас же все разевают рты, словно увидели кого-нибудь из небожителей.

12. Иногда он изображал из себя одержимого, и из его рта выступала пена, чего он легко достигал, пожевав корень красильного растения струтия. А присутствующим эта пена казалась чем-то божественным и страшным. Кроме того, для них уже давно была изготовлена из тонкого полотна голова змеи, имевшая некоторое сходство с человеческой. Она была пёстро раскрашена, изготовлена очень правдоподобно, и посредством сплетённых конских волос можно было открывать её пасть и снова закрывать её; а из пасти высовывалось чёрное, также приводимое в движение с помощью волос, раздвоенное жало, вполне напоминавшее змеиное. Змее <…> надлежало своевременно появиться и вместе с ним разыгрывать театральное представление, в котором ей была отведена первая роль. 13. Когда наступило время действовать, вот что они придумали. Ночью Александр пошёл к недавно вырытым ямам для закладки основания будущего храма. В них стояла вода, набравшаяся из почвы или от выпавшего дождя. Он положил туда скорлупу гусиного яйца, в которую спрятал только что родившуюся змею, и, зарыв яйцо глубоко в грязь, удалился. На рассвете Александр выбежал на площадь обнажённым, прикрыв свою наготу лишь золотым поясом, держа в руках кривой нож и потрясая развевающимися волосами, как нищие одержимые жрецы Великой Матери. Он взобрался на какой-то высокий алтарь и стал произносить речь, поздравляя город со скорым приходом нового бога. Присутствующие — а сбежался почти весь город, с женщинами, стариками и детьми — были поражены, молились и падали ниц. Александр произносил какие-то непонятные слова, вроде еврейских или финикийских, причём привёл всех в изумление, так как они ничего не понимали в его речи, кроме имен Аполлона и Асклепия, которых он всё время упоминал. 14. Затем обманщик бросился бежать к строящемуся храму; приблизившись к вырытым углублениям и к приготовленному им заранее источнику, из которого должны были политься предсказания, он вошёл в воду и громким голосом стал петь гимны Аполлону и Асклепию, приглашая бога явиться, принося счастье, в город. Затем Александр попросил чашу, и, когда кто-то из присутствующих подал ему сосуд, он погрузил его в воду и без затруднения вытащил вместе с водой и илом яйцо, в котором он заранее спрятал бога, залепив отверстие в скорлупе воском и белилами. Взяв яйцо в руки, он говорил, что держит самого Асклепия. А собравшиеся внимательно смотрели, ожидая, что произойдёт дальше, очень удивлённые уже тем, что в воде нашлось яйцо. Разбив его, Александр взял в руки змейку. Присутствовавшие, увидев, как она движется и извивается вокруг его пальцев, тотчас же закричали и стали приветствовать бога, поздравляя город с новым счастьем. Каждый жарко молился, прося у бога достатка, изобилия, здоровья прочих благ. <…> 15. Несколько дней Александр оставался дома, рассчитывая, что в город сбежится множество пафлагонцев, привлечённых распространившейся молвой. Так и случилось. Город переполнился людьми, лишёнными мозгов и рассудка, совершенно непохожими на смертных, питающихся хлебом, и только по виду отличающимися от баранов. <…> 16. Представь себе теперь небольшое помещение, довольно тёмное, так как света попадало в него недостаточно, и густую толпу напуганных, заранее объятых трепетом и возбужденных надеждой людей. Входящим, несомненно, казалось чудесным, что совсем недавно родившаяся змея за несколько дней так выросла и что к тому же у неё человеческое лицо. Посетители толкали друг друга к выходу и, не успев ничего хорошо разглядеть, уходили, теснимые бесконечной толпой входящих. 18. <…> змея получила имя: её звали Гликоном, согласно какому-то исходившему от бога приказанию.

19. Александр советовал каждому написать на табличке, чего он желает или что особенно хочет знать, затем завязать и запечатать табличку воском, глиной или чем-нибудь вроде этого. Обманщик сам брал табличку и, войдя в святилище, <…> объявлял, что будет через глашатая и священнослужителя по очереди вызывать подающих таблички. Он обещал, выслушав слова бога, возвратить таблички запечатанными, как раньше, с приписанным ответом божества, отвечающего на все, о чем бы его ни спросили. 20. Подобная проделка совершенно ясна; <…> для людей же недалёких и глупых это казалось необъяснимым чудом. Придумав разнообразные способы снимать печати, Александр прочитывал каждый вопрос и отвечал на него, как находил подходящим в данном случае; затем снова запечатывал и отдавал их, к большому удивлению получавших. Часто среди них раздавалось: «И откуда он мог узнать, что я ему передал? Ведь я тщательно запечатал, и печать трудно подделать; конечно, это сделал бог, который все доподлинно знает».

23. За каждое прорицание была назначена плата — драхма и два обола. <…> Александр собирал от семидесяти до восьмидесяти тысяч ежегодно, так как люди в своей ненасытности обращались к нему до десяти и пятнадцати раз. Однако, получая эти доходы, он пользовался ими не один и не откладывал сокровищ, но держал около себя много сотрудников и помощников: соглядатаев, составителей и хранителей изречений, секретарей, лиц, накладывающих печати, и различных толкователей <…>. 24. Иных он отправлял в чужие страны с тем, чтобы они распространяли среди различных народов слух о его оракуле и рассказывали, что бог даёт предсказания, находит беглых рабов и воров, указывает грабителей, учит обнаруживать клады, исцелять больных и даже будто воскресил нескольких умерших. Началось отовсюду стечение народа, толкотня, жертвоприношения, дары и подарки в двойном количестве — пророку и ученику бога. Ведь оракул изрёк: Я почитать моего толкователя повелеваю; Я о богатстве не слишком забочусь: пекусь о пророке. 25. Многие из тех, кто имел разум, придя в себя, как будто от глубокого опьянения, восстали против него, в особенности друзья Эпикура. Их оказалось много, и они в разных городах постепенно раскрыли весь обман его пустых представлений. Тогда Александр устроил для них пугало, говоря, что Понт наполнился безбожниками и христианами, которые дерзают о нём гнусно богохульствовать, и приказывал гнать их камнями, если кто захотел заслужить милость бога. <…> У Александра с Эпикуром велась война непримиримая и ожесточённая, и это вполне естественно. С кем же другим с большим основанием мог вести войну обманщик, друг всяких басен о чудесах, ненавистник правды, как не с Эпикуром, исследовавшим природу вещей, — единственным человеком, знавшим о ней истину? Последователи же Платона, Хрисиппа и Пифагора были друзьями Александра, и с ними он пребывал в мире и согласии.

26. Желая ещё более поразить толпу, Александр обещал, что она услышит самого бога говорящим и изрекающим оракулы без помощи толкователя. Для этого он связал высушенные глотки журавлей и очень ловко, без всякого труда, пропустил их сквозь искусственную змеиную голову: на вопросы отвечал человек, который из другого помещения кричал через эти трубки, и голос, таким образом, исходил из матерчатого Асклепия.

27. Побуждал Севериана к нападению на Армению <…>. А когда этот глупый кельт, повинуясь оракулу, предпринял нападение и погиб вместе со своим войском, разбитый Отриадом, Александр изъял предсказание из записей и поместил вместо него [другое] <…>. 28. Александр очень умно придумал давать предсказания задним числом для исправления плохих и ошибочных оракулов.

30. Когда же слова оракула перешли в Италию и достигли города римлян, все пришло в движение. Одни отправлялись сами, другие посылали доверенных людей, в особенности наиболее могущественные и имевшие большое значение в государстве. Из этих людей самым значительным оказался Рутилиан, человек во всех отношениях благородный и честный, занимавший многие государственные должности, но невероятно суеверный: о богах он имел самые чудовищные представления. Увидев камень, помазанный маслом и покрытый венками, он готов был тотчас же пасть ниц и надолго остановиться, молясь о благополучии.

32. Проклятый обманщик выдумал очень умный, достойный незаурядного разбойника прием. Распечатывая и прочитывая присылаемые таблички и находя что-нибудь опасное и рискованное в вопросах, он не торопился отсылать их обратно, чтобы при помощи страха держать в своей власти отправителей, делая их чуть ли не своими рабами, так как они помнили, о чём спрашивали.

41. Он приказывал всем воздерживаться от сожительства с мальчиками, как от греха, а сам в своём благородстве придумал следующее. Он предписал городам Пафлагонии и Понта посылать каждые три года прислужников в храм, чтобы они пели у него гимны в честь бога. Надлежало посылать самых знатных, во цвете молодости и красоты, выбранных после тщательного осмотра. Запираясь с ними, он пользовался мальчиками как купленными за деньги рабами, спал с ними и делал с ними всякие гнусности. Он издал закон, чтобы никто старше восемнадцати лет не прикасался к его устам и не целовал его, когда приветствует; но, протягивая всем прочим для поцелуя свою руку, он сам целовал только молодых людей, которые назывались: «Мальчики-поцелуйчики». 42. Пользуясь, таким образом, человеческой глупостью в своё удовольствие, Александр невозбранно соблазнял женщин и жил с молодыми людьми. Каждому казалось приятным и желательным, если Александр удостоит взглядом его жену; а если уж он наградит её поцелуем, всякий считал, что его дом посетит счастье. Многие женщины хвалились, что от Александра имеют детей, и мужья удостоверяли, что они говорят правду.

47. Александр совершил также и нечто крайне смешное: получив в свои руки «Основные положения» Эпикура, самую, как ты знаешь, прекрасную из всех книг, заключающую догматы мудрого учения этого мужа, он сжёг её на площади на костре из фигового дерева, как будто сжигал самого философа. <…> Не знал этот трижды проклятый, что эта книжка является источником великих благ для тех, кто с ней встретится; не знал и того, какой мир, свободу и избавление от душевных волнений приносит она читающим, что она удаляет от нас страхи, привидения и пугающие нас знамения, так же как пустые надежды и чрезмерные желания; влагает в наш ум истину и действительно очищает мысли — не факелами, морским луком и другими подобными пустяками, но правильным словом, истиной и смелой откровенностью.

48. Среди всего прочего выслушай ещё об одной величайшей дерзости этого гнусного человека. Пользуясь высоким положением Рутиллиана, Александр имел крупные связи в императорском дворце и при дворе. Когда возгорелась война в Германии и божественный Марк Аврелий уже готов был схватиться с квадами и маркоманнами, Александр послал ему свой оракул. Изречение приказывало бросить в Истр двух живых львов с большим количеством благовоний и принести богатые жертвы. <…> Тотчас приидет со славой великой и миром желанным. Всё произошло согласно его предписанию. Но когда львы переплыли на неприятельский берег, варвары прикончили их дубинами, думая, что это собаки или чужеземная порода волков. Непосредственно после этого наши потерпели ужасный урон, потеряв сразу до двадцати тысяч человек. Затем произошло несчастье под Аквилеей и едва не последовало взятие этого города. Ввиду случившегося Александр неловко воспользовался известным оправданием Дельф после предсказания Крёзу; он объяснил, что бог предсказал победу, но не указал чью: римлян или врагов. 49. Так как прорицалище постоянно наполняла масса людей и город, тяготясь этой толпой, терпел недостаток в съестных припасах, Александр придумал так называемые «ночные оракулы». Взяв таблички, он утверждал, что спал на них, и давал ответ, будто бы услышанный от бога во сне. Эти ответы были по большей части неясны, двусмысленны и запутанны, особенно если он видел, что таблички запечатаны с большой тщательностью. Не желая подвергать себя опасности, Александр писал в своих ответах наугад, что только приходило ему в голову, считая, что и такой ответ будет годен. Ввиду этого существовали толкователи, собиравшие толкованием и разъяснением оракулов немалые деньги с лиц, получивших такие изречения. Но занятия их были обложены пошлиной: каждый толкователь вносил Александру по одному аттическому таланту.

53. Выслушай теперь несколько оракулов, данных Александром мне. Я спросил, не плешив ли Александр, и в присутствии свидетелей тщательно запечатал таблички. Точный ответ гласил: Был также Аттис другой, не Малах, сын Сабардалаха. В другой раз от имени двух разных лиц и на двух отдельных табличках я задал один и тот же вопрос — откуда был родом поэт Гомер. Мой слуга на его вопрос, зачем он пришёл, отвечал: «Чтобы узнать лекарство от боли в боку». Обманутый этими словами, Александр дал такой ответ: Мазью китмидою ты натирайся и пеною конской. <…> 54. Я придумал для него много подобных вопросов. <…> Узнав впоследствии о моей проделке, а также о том, что я отговаривал Рутилиана от вступления в брак и советовал не возлагать надежд на слова оракула, Александр вполне естественно возненавидел меня.

59. Александр предсказал самому себе, что ему назначено судьбой прожить полтораста лет и умереть поражённым молнией. Однако, не дожив и до семидесяти лет, он погиб самой жалкой смертью. У него, как и подобало сыну Подалирия, вся нога сгнила целиком, до самого паха, и кишела червями.

61. Эти немногие из многих дел Александра я счёл достойными описания, желая, мой милый, доставить удовольствие тебе — товарищу и другу; ведь из всех людей более всего я удивляюсь тебе за твою мудрость и любовь к правде, мягкость характера и снисходительность, спокойствие жизни и общительность. Главным образом писал я для тебя — это ещё приятнее, — чтобы отомстить за Эпикура, мужа поистине святого, божественной природы, который один только без ошибки познал прекрасное, преподал его и стал освободителем всех имевших с ним общение.

Перевод

Д. В. Сергеевский, 1962