Бармаглот

Бармаглот

Статья в Википедии

Медиафайлы на Викискладе

«Бармаглот» (англ. Jabberwock) — стихотворение Льюиса Кэрролла, вошедшее в первую главу «Алисы в Зазеркалье». Первое четверостишие, почти целиком состоящее из несуществующих слов, сначала появилось в журнале «Миш-Мэш» (Misch-Masch), последнем из домашних «публикаций», которые Кэрролл в юности сочинял, собственноручно переписывал и иллюстрировал для развлечения своих братьев и сестёр. В номере 1855 года этот «любопытный отрывок» озаглавлен как «Англосаксонский стих», в заключение Кэрролл писал: «Смысл этого фрагмента древней Поэзии тёмен; и всё же он глубоко трогает сердце», его лексика пояснена в шестой главе повести. Опубликовано более 37 русских переводов.

Самые издаваемые русские переводы

перевод Д. Г. Орловской, Н. М. Демуровой (проза), 1967

Варкалось. Хливкие шорьки Пырялись по наве, И хрюкотали зелюки. Как мюмзики в мове. О бойся Бармаглота, сын! Он так свирлеп и дик, А в глуше рымит исполин — Злопастный Брандашмыг! Но взял он меч, и взял он щит, Высоких полон дум. В глущобу путь его лежит Под дерево Тумтум. Он стал под дерево и ждёт, И вдруг граахнул гром — Летит ужасный Бармаглот И пылкает огнём! Раз-два, раз-два! Горит трава, Взы-взы — стрижает меч, Ува! Ува! И голова Барабардает с плеч! <…> — Очень милые стишки, — сказала Алиса задумчиво, — но понять их не так-то легко. (Знаешь, ей даже самой себе не хотелось признаться, что она ничего не поняла.) — Наводят на всякие мысли — хоть я и не знаю, на какие… Одно ясно: кто-то кого-то здесь убил… А, впрочем, может и нет…

'Twas brillig, and the slithy toves Did gyre and gimble in the wabe: All mimsy were the borogoves, And, the mome raths outgrabe. Beware the Jabberwock, my son! The jaws that bite, the claws that catch! Beware the Jnbjub bird, and shun The frumious Bandersnatch! He took his vorpal sword in hand: Long time the manxome foe he sought — So rested he by the Tumtum tree, And stood awhile in thought. And, as in uffish thought he stood, The Jabberwock, with eyes of flame, Came whiffling through the tulgey wood, And burbled as it came! One, two! One, two! And through and through The vorpal blade went snicker-snack! He left it dead, and with its head He went galumphing back. <…> 'It seems very pretty,' she said when she had finished it, 'but it's rather hard to understand!' (You see she didn't like to confess, ever to herself, that she couldn't make it out at all.) 'Somehow it seems to fill my head with ideas—only I don't exactly know what they are! However, somebody killed something: that's clear, at any rate—'

Розгрень. Юрзкие хомейки Просвертели весь траваc, Айяяют брыскунчейки Под скорячий рычисжас. «Сын мой, бойся Тарбормота! Он когтист, клыкаст и лют. Не ходи через болото: Там ведь Цапчики живут!» Вострый меч берёт он в руки, Стрембежит в лесной овраг И в овраге у корняги Ждёт, когда нагрянет враг, Тяглодумчиво стоящий, Ожидает он, и вот, Бурворча, бредёт сквозь чащу Пламеглазый Тарбормот, Он как крикнет! Меч как жикнет — Голова летит долой! С ней под мышкой он вприпрыжку Возвращается домой. — А. А. Щербаков, 1969 («Тарбормошки»)

Сверкалось… Скойкие Сюды Волчились у развел. Дрожжали в лужасе грозды, И крюх засвиревел. «Ты Умзара страшись, мой сын! Его следов искать не смей. И помни: не ходи один Ловить Сплетнистых Змей!» Свой чудо-юдоострый меч Он взял и двинулся вперёд, Hо — полон дум — он под Зум-Зум Раскидистый идёт. И вот, пока он крепко спал, Явился Умзар огневой, И он на Рыбцаря напал: Ты слышишь звонкий вой? Да, чудо-юдоострый меч Сильнее Умзара стократ! Зверой побрит, Герой спешит, Спешит споржественно назад. — В. Э. Орёл, 1980 («Умзара Зум»)

Червело. Ужные мрави Кузали на снобу. За нисом, прали курави, Склюняя пелаву. А длиннохраапый Змеегрыч Уже рептит на зель, И слышен плюспгоустый злыч За триныжды мезель. И хребосклон темел. И бум Гулел, как барабал. Под дерным веревом Тум-Тум Храбо Гатыръ затал. Твержал в крепке он чит и щеч, И зорк его смолел. Он Змеегрычу вмог отсвечь Триныжды головел. Стражись, ужалый Змеегрыч, Мерзей своей дрожбой! Но встречь заграчил воплый крыч И рыклый крылый вой. Звекнул — раз-раз! — плоострый щеч, И грыкнул длиннохраст. Смерщела мразкая калечь. Ура! Свержит злобаст! — Л. Л. Яхнин, 1992 («Змеегрыч»)

О стихотворении

	[Я] установил, что англосаксонское слово «wocer» или «wocor» означает «потомок» или «плод». Принимая обычное значение слова «jabber» («возбуждённый или долгий спор»), получим в результате «плод долгого и возбуждённого спора». — в ответ на просьбу разрешить назвать журнал The Jabberwock
	[I] find that the Anglo-Saxon word "wocer" or "wocor" signifies "offspring" or "fruit." Taking "jabber" in its ordinary acceptation of "excited and voluble discussion, " this would give the meaning of "the result of much excited discussion."
	— Льюис Кэрролл, письмо редактору школьного журнала Бостонской женской классической школы, 6 февраля 1888

	Мало кто станет оспаривать тот факт, что «Jabberwocky» является величайшим стихотворным нонсенсом на английском языке. <…> Странные слова в этом стихотворении не имеют точного смысла, однако они будят в душе читателя тончайшие отзвуки. <…> С тех пор были и другие попытки создать более серьёзные образцы этой поэзии, <…> однако, когда к ней относятся слишком серьёзно, результаты кажутся скучными. Я не встречал человека, который помнил бы хоть что-нибудь из подобных поэтических опытов мисс Стайн, но я знаю множество любителей Кэрролла, которые обнаружили, что помнят «Jabberwocky» слово в слово, хоть никогда не делали сознательной попытки выучить его наизусть. <…> «Jabberwocky» обладает непринуждённой звучностью и совершенством, не имеющим себе равных.
	Few would dispute the fact that "Jabberwocky" is the greatest of all nonsense poems in English. <…> Although the strange words have no precise meaning, they chime with subtle overtones. <…> Since the time <…> there have been attempts to produce a more serious poetry of this sort poems <…> but somehow when the technique is taken too seriously the results seem tiresome. I have yet to meet someone who could recite one of Miss Stein's poetic efforts, but I have known a good many Carrollians who found that they knew the "Jabberwocky" by heart without ever having made a conscious effort to memorize it. <…>"Jabberwocky" has a careless lilt and perfection that makes it the unique thing it is.
	— Мартин Гарднер, Аннотированная «Алиса» (The Annotated Alice), 1960