Брайзах-на-Рейне

Брайзах-на-Рейне (нем. Breisach am Rhein) — город в Германии, в земле Баден-Вюртемберг.

Цитаты

	Рейн омывает Альт-Брайзах то с одной, то с другой стороны; он был ещё молод, когда добрался сюда, и не мог сразу решить, какое ему выбрать направление. Альт-Брейзах, представляющий скорее крепость на скале, имел в старину какое-то особенное значение: кто бы с кем ни воевал, из-за чего бы ни началась борьба — Альт-Брейзах непременно был в деле. Все его осаждали, некоторые покоряли, но скоро снова теряли власть над ним; никто не мог с ним справиться. Житель древнего Альт-Брейзаха сам не всегда мог сказать о себе с уверенностью, чей он подданный: только что его причисляли к французам, и он настолько научался по-французски, чтобы сознательно платить подати, как ему объявляли, что он уже австриец; человек начинал осматриваться, стараясь сообразить, как ему сделаться хорошим австрийцем, но вдруг оказывалось, что он больше не австриец, а немец; в последнем случае он оставался в сомнении, какой он именно немец и к какому сорту немцев из всей дюжины имеет отношение. То ему объявляли, что он протестант, то — католик. Единственное обстоятельство его существования была обязательная тяжелая плата за то, что он француз, или австриец, или немец. Когда начинаешь думать обо всех условиях жизни в средние века, то становится странным: что за охота была жить всем этим людям — кроме королей и собирателей подати? — перевод М. Жаринцовой
	Of old, Alt Breisach, a rocky fortress with the river now on one side of it and now on the other—for in its inexperienced youth the Rhine never seems to have been quite sure of its way,—must, as a place of residence, have appealed exclusively to the lover of change and excitement. Whoever the war was between, and whatever it was about, Alt Breisach was bound to be in it. Everybody besieged it, most people captured it; the majority of them lost it again; nobody seemed able to keep it. Whom he belonged to, and what he was, the dweller in Alt Breisach could never have been quite sure. One day he would be a Frenchman, and then before he could learn enough French to pay his taxes he would be an Austrian. While trying to discover what you did in order to be a good Austrian, he would find he was no longer an Austrian, but a German, though what particular German out of the dozen must always have been doubtful to him. One day he would discover that he was a Catholic, the next an ardent Protestant. The only thing that could have given any stability to his existence must have been the monotonous necessity of paying heavily for the privilege of being whatever for the moment he was. But when one begins to think of these things one finds oneself wondering why anybody in the Middle Ages, except kings and tax collectors, ever took the trouble to live at all.
	— Джером Джером, «Трое на четырёх колёсах‎‎», гл. XVII