Ты, Велиал, прикладываешь меру
Ко всем свою и только потому,
Что в древности безумствовал по жёнам,
Ты думаешь, что чарам красоты
Противиться никто не в состоянье? <…>
Ведь, красота себе порабощает
Лишь слабые, ничтожные умы,
Для сильных же — она игрушкой служит… — книга II, 172-7, 220-4
Belial, in much uneven scale thou weigh'st
All others by thy self; because of old
Thou thy self doat'st on womankind, admiring
Thir shape, thir colour, and attractive grace,
None are, thou think'st, but taken with such toys.
<…> for Beauty stands
In the admiration only of weak minds
Led captive; cease to admire, and all her Plumes
Fall flat and shrink into a trivial toy,
At every sudden slighting quite abasht…
Воспев Эдем, людским непослушаньем
Утраченный, я ныне воспою
Блаженный Рай, который человеку
Был возвращён ценою послушанья
Великого. Коварный Искуситель
Был посрамлён, и вражеские козни
Отражены; среди пустыни дикой
Опять Эдем блаженный возродился. — 1-7
I who e're while the happy Garden sung,
By one mans disobedience lost, now sing
Recover'd Paradise to all mankind,
By one mans firm obedience fully tri'd
Through all temptation, and the Tempter foil'd
In all his wiles, defeated and repuls't,
And Eden rais'd in the wast Wilderness.
«Врагом людей слыву я, но за что
Мне род людской упорно ненавидеть?
Насилия, я от людей не видел,
Не через них утратил я блаженство,
Наоборот, лишь с помощью людской
Я приобрел владения мои;
Над миром власть я с ними разделяю,
А, может быть, и царствую над ним.
Я помощь им оказываю часто,
Ниспосылая знаменья и сны.
Пусть говорят, что зависть побуждает
Меня искать в несчастии собратьев.
Согласен я: вначале было так,
Но не теперь. Изведав муки Ада,
По опыту я знаю, что страданий
Сообщество не может облегчить.
Больней всего, что падший человек
Спасенным быть надеется, а мне
Не суждено спасение вовеки».
И Сатане Спаситель возразил
Со строгостью: <…>
«Во власть твою Всевышний предаёт
Подпавшие язычеству народы.
Когда ж Ему угодно возвестить
Высокие Свои определенья,
Которые неведомы тебе,
Заимствуешь ты истины глагол
От Господа и ангелов Его.
Гнушаяся к твоим нечистым храмам
Приблизиться, они повелевают
Тебе всё то дословно повторить,
Что знать должно поклонникам твоим.
И, трепеща от страха, раболепно
Ты им спешишь во всём повиноваться,
А вслед затем себя провозглашаешь
Ты истины глашатаем. Но скоро
Среди людей твоя затмится слава;
Вводившие язычников в обман
Умолкнут все оракулы твои,
И вопрошать
<…> тебя не станут больше
Среди торжеств и праздничных обрядов. — 387-406, 42-58
Men generally think me much a foe
To all mankind: why should I? they to me
Never did wrong or violence, by them
I lost not what I lost, rather by them
I gain'd what I have gain'd, and with them dwell
Copartner in these Regions of the World,
If not disposer; lend them oft my aid,
Oft my advice by presages and signs,
And answers, oracles, portents and dreams,
Whereby they may direct their future life.
Envy they say excites me, thus to gain
Companions of my misery and wo.
At first it may be; but long since with wo
Nearer acquainted, now I feel by proof,
That fellowship in pain divides not smart,
Nor lightens aught each mans peculiar load.
Small consolation then, were Man adjoyn'd:
This wounds me most (what can it less) that Man,
Man fall'n, shall be restor'd, I never more. <…>
To whom our Saviour sternly thus reply'd. <…>
For God hath justly giv'n the Nations up
To thy Delusions; justly, since they fell
Idolatrous; but when his purpose is
Among them to declare his Providence
To thee not known, whence hast thou then thy truth,
But from him, or his Angels President
In every Province, who themselves disdaining
To approach thy Temples, give thee in command
What to the smallest tittle thou shalt say
To thy Adorers; thou with trembling fear,
Or like a Fawning Parasite obey'st;
Then to thyself ascrib'st the truth fore-told.
But this thy glory shall be soon retrench'd;
No more shalt thou by oracling abuse
The Gentiles; henceforth Oracles are ceast,
And thou no more with Pomp and Sacrifice
Shalt be enquir'd…
Иногда хитрец,
Считающий себя непобедимым
И понеся случайно пораженье,
Где менее всего он ожидал,
Чтоб сохранить доверие к себе,
Преследовать упорно продолжает
Противника и подвергать соблазну,
Хотя всегда бывает посрамлён.
Во времена уборки винограда,
Когда везде струится сладкий сок,
С жужжанием над ним кружатся мухи,
И тщетно их стараются прогнать.
Так иногда бушующие волны
В твердыню скал упорно ударяют
И, брызгами рассыпавшись вокруг,
Стремятся вновь на приступ безнадёжно. — 10-20
As a man who had been matchless held
In cunning, over-reach't where least he thought,
To salve his credit, and for very spight
Still will be tempting him who foyls him still,
And never cease, though to his shame the more;
Or as a swarm of flies in vintage time,
About the wine-press where sweet moust is powr'd,
Beat off, returns as oft with humming sound;
Or surging waves against a solid rock,
Though all to shivers dash't, the assault renew,
Vain battry, and in froth or bubbles end;..
Спасения не вижу в многокнижье,
И всякий, кто читает непрерывно
И ничего не вносит своего,
За истину способен тот принять
Пустые побрякушки, как ребёнок,
Сбирающий на берегу каменья.
Но, если бы в свободные часы
Задумал Я в гармонии стиха
Иль в музыке искать Себе усладу —
Какой язык при этом был бы Мне
Приятнее родного языка?
Не наши ли еврейские псалмы
И звуки арф пленяли вавилонян?
И эллины лишь подражают нам,
В чарующем искусстве песнопенья.
Но их певцы нам дурно подражают,
Богов своих пороки воспевая.
И, если бы от песнопений их
Откинуть все блестящие прикрасы, —
Подобные румян густому слою,
Который лик блудницы покрывает,—
Каким пустым окажется и жалким
Обманчивое содержанье их!
Возможно ли к Сионским песнопеньям
Их приравнять, Господним славословьем
Исполненным и боговдохновенным? — 318-49
However many books
Wise men have said are wearisom; who reads
Incessantly, and to his reading brings not
A spirit and judgment equal or superior
(And what he brings, what needs he elsewhere seek)
Uncertain and unsettl'd still remains,
Deep verst in books and shallow in himself,
Crude or intoxicate, collecting toys,
And trifles for choice matters, worth a spunge;
As Children gathering pibles on the shore.
Or if I would delight my private hours
With Music or with Poem, where so soon
As in our native Language can I find
That solace? All our Law and Story strew'd
With Hymns, our Psalms with artful terms inscrib'd,
Our Hebrew Songs and Harps in Babylon,
That pleas'd so well our Victors ear, declare
That rather Greece from us these Arts deriv'd;
Ill imitated, while they loudest sing
The vices of thir Deities, and thir own
In Fable, Hymn, or Song, so personating
Thir Gods ridiculous, and themselves past shame.
Remove their swelling Epithetes thick laid
As varnish on a Harlots cheek, the rest,
Thin sown with aught of profit or delight,
Will far be found unworthy to compare
With Sion's songs, to all true tasts excelling,
Where God is prais'd aright, and Godlike men,
The Holiest of Holies, and his Saints;
Such are from God inspir'd, not such from thee;
Unless where moral vertue is express't
By light of Nature, not in all quite lost.
О Велиал, на собственных весах
Не взвесишь всех иных: ты искони
Женонеистов: всяк прелестный лик,
И стан точёный всяк тебе милы;
И всякий, мнишь, не прочь от сих забав. <…>
Красой
Лишь вялы восторгаются умы,
Покорны. Отвернись — и меркнет блеск
Забавы праздной, коей пренебречь
Хотя слегка — всё то же, что попрать… — книга II
Я пел доселе, как утратил Рай
Преслушный человек; а днесь пою,
Как Рай людскому роду возвратил
Престойкий Человек, что всяк соблазн
Отверг и, Соблазнителя презрев
Лукавого, осилил и попрал;
И в пустошах воздвигся вновь Эдем.
«Все люди мнят, я велий супостат
Всеобщий — но с чего б? От них обид
И зла не ведал; и не ими ведь
Лишён чего лишён; скорей, они
Стяжали мне стяжанье: наравне
С людьми землёй владычу — иль всецело.
Дарую им то помощь, то совет
Во знаменьях и знаках — а ещё
В гаданьях, прорицаниях и снах
Являю ток дальнейший их судеб.
Твердят: ревную, алчу раздобыть
Собратий по злосчастью и скорбям.
Сперва — пожалуй… Но испив скорбей
Сполна, постиг доподлинно: деля
С иными кару, не разделишь боль,
И свой нимало не убавишь гнет;
Каков же прок людей во Ад манить?
Но горько, право: падший человек -
Да, человек! — спасётся; я же — нет».
Сурово наш Спаситель возразил: <…>
«Народы правосудно предал Бог
Тебе во жертву — правосудно, коль
Идолочтят; но еже хощет Он
Свой Промысл средь народов объявить,
Отколь, невежда, истину берёшь? -
Лишь от Него, да ангелов, что круг
Земной блюдут, но твой нечистый храм
Презрели: токмо свыше узнаешь
Всё, иже слово в слово повторишь
Поклонникам. Трепещущий тиун,
Услужник жалкий, льстивый мироед,
Ты Божью правду кажешь за свою!
Но скорый этой славе укорот
Сулю: да впредь не станешь прорицать
Язычникам; оракулы уснут,
И стихнет буйство жертвенных торжеств…»
Аки тот, кто, бывши в плутовстве
Непревзойдён, незапно емлет срам
От мудреца, и злобы ради длит
Бесцельный ков, хоть велий дан отпор,
И, умножая козни, множит стыд;
Как мухи на мезгу и сладкий сок
Слетаются опять в давильный чан,
Хотя их гонит всяко винодел;
Иль как валы, что об утёс биясь
Во дребезги, к нему стремятся вновь,
Чтоб разлететься новым ливнем брызг;..
Да и чтенье многих книг
Не здраво, учат мудрые; читать
Без перерыва и не привносить
В прочитанное разум либо дух
Толикий же, иль высший (токмо инде
Сего не ищут) — значит пребывать
В начитанном невежестве, набрав
Не перлов, но ракушек, как дитя
Сбирает их на берегу морском.
А коль свободный услажу Я час
Напевом иль поэзией, то где,
Коль не в родном наречии, сыщу
Их образцы? В Писаньи гимны есть,
И музыкою полнятся псалмы.
Пленённой песней иудейских арф
Пленялся победивший Вавилон,
А греки ей потщились подражать,
Но скверно: им всего любезней петь
Грехи своих божеств, и свой порок,
И в баснях, гимнах, песнях представлять
Богов — глупцами, а себя — зверьём.
Эпитеты раздутые сотри,
Подобные румянам на щеках
Блудниц — и мало сыщешь в остальном
Красы и пользы; ценит верный вкус
Превыше гимны, что сложил Сион;
Там верно славят Бога, и людей
Богоподобных, праведных, святых;
От Бога — песнь, побаска ж — от тебя;
Но и сия от Бога, коль в певце
Природный свет не до конца угас.
