Из-под глыб

«Из-под глыб» — антология из 11 публицистических статей 7 авторов, впервые изданная самиздатом в ноябре 1974 года. Инициатором и собирателем был Александр Солженицын, включивший 3 свои статьи — «На возврате дыхания и сознания», «Образованщина» и «Раскаяние и самоограничение как категории национальной жизни».

Цитаты

Много десятилетий ни один вопрос, ни одно крупное событие нашей жизни не было обсуждено свободно и всесторонне, так чтобы мочь нам произнести истинную оценку происшедшего и путей выхода из него. Но всё подавлялось при начале же, всё покидалось неосмысленным хаотическим хламом, без заботы о прошлом, а значит, и о будущем. А там валились новые, новые события, грудились такими же давящими глыбами, так что потеряны были и интерес и силы к разбору. И теперь, подойдя снаружи и даже с наскоку, беспрепятственно и безответственно выносят любое произвольное суждение — о нашей близкой истории и о возможностях нашего народа. Мы начинаем возражать и так завязаем в полемике, роняя, быть может, главное для случайного. Голоса же, которые в нужную пору предназначались выразить знаемое, умолкли прежде времени, документы погибли, а в тёмную глубину под неразобранные навалы не добирается взгляд стороннего исследователя. Из той темноты и сырости, из-под глыб, мы и трогаем теперь первыми слабыми всходами. Ожидая от истории дара свободы и других даров, мы рискуем никогда их не дождаться. История — это сами мы, и не минуть нам самим взволочить на себя и вынести из глубин ожидаемое так жадно.

— Александр Солженицын, «От составителей»

• см. Михаил Агурский, «Современные общественно-экономические системы и их перспективы», апрель 1974

… чтобы не дать выродиться гуманизму внерелигиозному, нужна христианская инициатива. Мы слишком пассивны по отношению к миру. Мы не несём в себе собственной религиозной воли, собственного попечения о мире, мы как будто забыли, что нам доверена великая задача преображать мир. Мы должны начать с пророчества внутри Церкви о подлинных основаниях надежды в христианстве, а не с реставрации или модернизации того, что теперь является лишь историко-культурным напластованием. Нужны новые творческие усилия, нужен новый язык.

— Евгений Барабанов, «Раскол Церкви и мира», июнь 1974

Идеологическая глыба, долгие годы давившая русскую жизнь и мысль, — сделала своё: русское самосознание выбирается из-под неё навстречу неведомому будущему как никогда расщепленным. <…> Незаметно для <русской интеллигенции> лицо народа замещалось в их сознании его социальным обликом, поскольку рационалистически и материалистически народ как целое воспринят быть не может. И тогда перед ними возник роковой вопрос, сама возможность которого уже свидетельствовала о болезни национальной личности — кого же в России следует считать народом? Естественно, что в земледельческой России «народом» стали называть главным образом крестьянство. Ему и решила интеллигенция нести сложившийся у неё идеал <…> [из] Западной Европы. Но именно этот «народ», как показал опыт, был наиболее невосприимчив к спасительному общечеловеческому идеалу, именно в соприкосновении с ним ощутила себя интеллигенция «чужой» в своей стране. Русский народ внезапно предстал перед ней как сплошь «реакционная масса», упорно державшаяся своих тёмных верований и не желавшая усваивать плоды европейского просвещения. В «передовом» русском обществе крепло убеждение, что «народ» в России — это, перефразируя знаменитое выражение Ницше, «нечто, что должно быть преодолено», разумеется, для его же счастья. Так началось — и в обновлённых формах продолжается до сих пор — «спасение» России от самой себя, спасение через самоотречение от народной личности и придание ей «общечеловеческих» черт. — в 1-м издании — в сокращении как «Национальное возрождение и нация-личность»

— Вадим Борисов, «Личность и национальное самосознание», 1974-75

Не надо искать в первую очередь внешних решений. Надо достигать такого внутреннего состояния, когда внешние решения диктуются изнутри непреложными законами сострадания и любви. Тайная внутренняя свобода, когда она достигнута, даёт нам почувствовать связь со всеми, ответственность за всех. <…> А мы растеряны. В поисках решения мы по укоренившейся привычке оглядываемся на Запад. <…> Но ведь самые чуткие люди на Западе с той же тревогой и с надеждой стараются разглядеть что-то у нас. Им кажется и, вероятно, не без основания, что именно мы здесь в нашей трудной и угнетённой жизни знаем что-то такое, что можно противопоставить фальши и бездуховности в их мире, — то, что ими в суете потеряно.

— Михаил Поливанов [как А. Б.], «Направление перемен»

Игорь Шафаревич

• см. «Обособление или сближение?» (1973) и «Социализм как явление мировой истории» (1977, в «Из-под глыб» — в виде резюме «Социализм»)

«Есть ли у России будущее?», декабрь 1971

Есть ли сейчас у России миссия? Недавно, в одном из самых ярких и умных произведений, которые дала русская мысль после революции, А. Амальрик предложил ответ на этот вопрос: <…> Россия умерла, впереди её разложение. <…> чувства отчаяния и внутреннего протеста <…> требуют от нас принять приговор только после того, как будут отброшены все остальные возможности, продуманы все пути развития. А такого впечатления работа Амальрика как раз не оставляет. Если, например, автор в одной фразе утверждает, что у русского народа идея справедливости оборачивается ненавистью ко всему из ряда вон выходящему, к любой индивидуальности, а в предыдущей — что за справедливость русские готовы и на костре сгореть — то здесь явно что-то не сходится. Вообще производит впечатление, что идея справедливости как силы, которая может влиять на историю, чужда автору, она лежит не в той плоскости, в которой он мыслит. Значение этой работы представляется мне именно в том, что в ней один путь пройден до конца, один строй мыслей продуман исчерпывающе. Если смотреть на историю с точки зрения взаимодействия интересов различных социальных групп и личностей, их прав, гарантирующих эти интересы, или как на результат воздействия экономических факторов, то у России будущего нет — против аргументов Амальрика возразить нечего. Но ведь есть в истории процессы, которые основываются на совсем других принципах.

Отрицать существование законов истории значило бы отказаться её понять. Но разве правдоподобно, что эти законы такие же, как законы работы часового механизма? Даже квантовая механика считает принципиально невозможным исключить воздействие наблюдателя на наблюдаемое явление.

Едва ли есть среди социальных сил другая, которая так мощно движет людей, как стремление к жертве за высшие идеалы. Может быть, не всегда, но в решающие эпохи истории жертва приобретает притягательность, не объяснённую никакой социологией. Этот эмпирический факт знают и используют опытные политики: призыв к жертве обычно встречает мощный отклик в народе. В нашей стране одна из причин успеха революции несомненно была в том, что только в революционной деятельности интеллигенция находила выход своему стремлению к подвигу, жертве. А какой исследователь мог бы предсказать такой героизм в последней войне? Ведь её судьбу решили те самые крестьяне, которые перед тем так много вынесли на своих плечах.

Для нас Самиздат — это единственная возможность распространения литературы, но он даёт и идеальное в принципе решение: распространение работы не зависит ни от цензуры, ни от рекламы. Современная техника может сделать это решение и вполне эффективным…

По представлениям старинных сказок, для того, чтобы приобрести сверхъестественные силы, надо пройти через смерть. Россия прошла через смерть, и потому может надеяться услышать голос Бога.

Об антологии

Цель сборника представляется мне такой. При всём разнообразии оттенков независимой мысли в нашей стране, одно положение принимается почти единодушно: основной, решающей причиной, препятствующей нашему нормальному развитию, признаётся <…> подавление человеческой личности всесильным государством. <…> И тем не менее, я пришёл к убеждению, что не здесь тот центр, к которому сходятся наши трудности, ибо при всей остроте сегодняшних экономических, политических и социальных проблем наше будущее определяется всё же в первую очередь не ими, а тем, как мы ответим на духовные вопросы, которые встают перед нами. Как мне кажется, трагедия нашего теперешнего состояния в том, что понимание жизни, складывавшееся в течение тысячелетия — утеряно, а его место не заняла никакая система взглядов, которая могла бы послужить основой для решения реальных человеческих проблем. Официальная идеология, марксизм, такой функции на себя взять не способна. Я убеждён, что социализм, и марксизм в частности, может овладеть душой народа, некоторое время двигать его историю, <…> это движение ведёт к национальной, а может быть и общечеловеческой катастрофе. Почему — я попытался показать в одной из статей этого сборника. Но сейчас, в нашей стране, марксизм никого и никуда подвигнуть не в состоянии. Я могу представить себе лишь три категории людей, способных сейчас у нас с сердечным жаром отстаивать догмы марксизма: это многочисленные преподаватели марксизма, несколько ничему за свою жизнь не научившихся пенсионеров — и Рой Медведев. Думающая молодёжь, насколько я её знаю, относится к марксизму, как правило, со смесью скуки и иронии. Но основанная на принуждении идеологическая монополия марксизма преграждает большинству людей путь к размышлениям над основными вопросами жизни. Не проверенная, не оспоренная, не продуманная, даже не основывающаяся хотя бы на иррациональной вере доктрина не выдержала бы дуновения свободного обсуждения — а она стоит и давит жизнь, подминает её под себя, как мертвец, душащий живого.

— Игорь Шафаревич, пресс-конференция в Москве 14 ноября 1974

В отличие от других участников сборника, провозглашающих своей целью национальное и духовное возрождение русского народа, я являюсь участником движения, целью которого является национальное и духовное возрождение еврейского народа. Несмотря на, казалось бы, полное несходство наших целей, нас объединяют многие общечеловеческие идеалы, а также общность исторической судьбы в последние более чем полвека. <…> К сожалению, затаскан и скомпрометирован в империалистических целях лозунг дружбы народов. Но я полагаю, что все участники сборника уверены в том, что подлинная дружба народов может быть основана лишь на гармоническом сочетании различных национальных движений. Я считаю своё участие в сборнике живым опровержением зоологического национализма и расизма, с какой бы стороны он ни проявлялся.

— Михаил Агурский, там же

• см. начало пресс-конференции Солженицына 16 ноября 1974

	Составители сборника, <…> прежде всего Солженицын и Шафаревич, не просто не принимают социализм и социалистические идеи, их проповедь исходит из ненависти к социализму, допускающей при этом в борьбе со своими оппонентами любые средства. <…> Что касается социально-политических и экономических высказываний авторов сборника, то здесь вообще нет никакой основы для научной полемики…
	— Рой Медведев, «Вопросы, которые волнуют каждого»