Инцидент в Оцу (яп.大津事件О:цу дзикэн?) — покушение на жизнь цесаревича Николая Александровича, осуществлённое в японском городе Оцу 29 апреля [11 мая] 1891 года. Николай, посетивший Японию в рамках своего восточного путешествия, подвергся нападению полицейского Цуды Сандзо, когда вместе с ещё двумя принцами — Георгом и Арисугавой — возвращался в Киото после посещения озера Бива. Цуда кинулся к коляске, в которой рикша вёз Николая, и саблей успел нанести цесаревичу саблей два удара. Событие нашло отражение в стихах.
Царственный юноша, дважды спасённый!
Явлен двукраты Руси умилённой
Божия Промысла щит над Тобой!
Вихрем промчалася весть громовая,
Скрытое пламя в сердцах подымая
В общем порыве к молитве святой.
С этой молитвой всей Русской землёй,
Всеми сердцами Ты глубже усвоен…
Шествуй же в путь свой и бодр и спокоен,
Чист перед Богом и светел душой.
Ночь опустилась. Всё тихо: ни криков, ни шума.
Дремлет царевич, гнетёт его горькая дума:
«Боже, за что посылаешь мне эти страданья?..
В путь я пустился с горячею жаждою знанья,
Новые страны увидеть и нравы чужие.
О, неужели в поля не вернусь я родные?
В родину милую весть роковая дошла ли?
Бедная мать убивается в жгучей печали,
Выдержит твёрдо отец,- но под строгой личиной
Все его сердце изноет безмолвной кручиной…
Ты мои помыслы видишь, о праведный Боже!
Зла никому я не сделал… За что же, за что же?..»
Вот засыпает царевич в тревоге и горе,
Сон его сладко баюкает тёмное море…
Снится царевичу: тихо к его изголовью
Ангел склонился и шепчет с любовью:
«Юноша, Богом хранимый в далёкой чужбине!
Больше, чем новые страны, увидел ты ныне,
Ты свою душу увидел в минуту невзгоды,
Мощью с судьбой ты померился в юные годы!
Ты увидал беспричинную злобу людскую…
Спи безмятежно! Я раны твои уврачую.
Всё, что ты в жизни имел дорогого, святого,
Родину, счастье, семью — возвращу тебе снова.
Жизнь пред тобой расстилается в светлом просторе,
Ты поплывёшь чрез иное — житейское море,
Много в нем места для подвигов смелых, свободны;
Много и мелей опасных, и камней подводных…
Я — твой хранитель, я буду незримо с тобою,
Белыми крыльями чёрные думы покрою».
Тяжёлый, долгий день… Бессмертный, страшный миг…
И улыбалась твердь, и дол кадил сиянием, —
И отблеск красоты в сердца с небес проник:
Казалось всё кругом одним благоуханьем.
Далёкий край… Восток… Привет толпы чужой…
Природы роковой причудливые краски…
Наплыв победных сил у жизни молодой…
Волшебных смелых грёз напутственные ласки…
Но вдруг — обман и ночь! И где ж? — при свете дня,
В стране, где Ты на всё взирал с такой любовью…
Нам думалось, тотчас промчится вихрь огня,
Расступится земля, обрызганная кровью…
Неслыханный позор, невиданное зло!
И видя, что везде испуг, оцепененье,
Ты первый утешал и руку нам простёр,
Ты первый произнёс: всему и всем прощенье!
Бог запретил вражду: пред чудом мы молчим;
Смиряются в груди и страсти, и терзанья:
Господь руководит Избранником Своим,
И призраки уйдут в глухую тьму блужданья…
Отмеченный перстом Спасителя-Творца,
Ты взглянешь вдаль, вперёд иным прозревшим оком
На странный яркий блеск Державного венца,
Связующего Русь с Таинственным Востоком.
↑Иванова Г. Д. Жизнь и деятельность святителя Николая Японского // Православие на Дальнем Востоке. Выпуск 2. Памяти святителя Николая, апостола Японии (1836—1912). — СПб.: Издательство СПбГУ, 1996. — С. 10—19.
.JPEG)
Статья в Википедии
Медиафайлы на Викискладе