История села Горюхина

Материал из Викицитатника

«История села Горюхина» — неоконченная сатирическая повесть Александра Пушкина осени 1830 года, примыкающая к «Повестям Белкина». Впервые издана с ошибками в середине 1837 года как «Летопись села Горохина».

Цитаты[править]

  •  

Родители мои, люди почтенные, но простые и воспитанные по-старинному, никогда ничего не читывали, и во всём доме, кроме Азбуки, купленной для меня, календарей и Новейшего письмовника, никаких книг не находилось.

  •  

Хотя я нрава от природы тихого, но нетерпение вновь увидеть места, где провёл я лучшие свои годы, так сильно овладело мной, что я поминутно погонял моего ямщика, то обещая ему на водку, то угрожая побоями, и как удобнее было мне толкать его в спину, нежели вынимать и развязывать кошелёк, то, признаюсь, раза три и ударил его, что отроду со мною не случалось…

  •  

Утром <…> заходил я обыкновенно в низенькую конфетную лавку и за чашкой шоколаду читал литературные журналы. Однажды сидел я углубленный в критическую статью «Благонамеренного»; некто в гороховой шинели[1] ко мне подошёл и из-под моей книжки тихонько потянул листок «Гамбургской газеты»[2]. Я так был занят, что не поднял и глаз. Незнакомый <…> между тем позавтракал, сердито побранил мальчика за неисправность <…> и вышел. Двое молодых людей тут же завтракали. «Знаешь ли, кто это был? — сказал один другому: — Это Б.[3][4], сочинитель». — «Сочинитель», — воскликнул я невольно, — и, оставя журнал недочитанным и чашку недопитою, побежал расплачиваться и, не дождавшися сдачи, выбежал на улицу. Смотря во все стороны, увидел я издали гороховую шинель и пустился за нею по Невскому проспекту только что не бегом. Сделав несколько шагов, чувствую вдруг, что меня останавливают, — оглядываюсь, гвардейский офицер заметил мне, что-де мне следовало не толкнуть его с тротуара, но скорее остановиться и вытянуться. После сего выговора я стал осторожнее; на беду мою поминутно встречались мне офицеры, я поминутно останавливался, а сочинитель всё уходил от меня вперёд. Отроду моя солдатская шинель не была мне столь тягостною, отроду эполеты не казались мне столь завидными. Наконец у самого Аничкина моста догнал я гороховую шинель. «Позвольте спросить, — сказал я, приставя ко лбу руку, — вы г. Б., коего прекрасные статьи имел я счастие читать в „Соревнователе просвещения“?» — «Никак нет-с, — отвечал он мне, — я не сочинитель, а стряпчий, но ** мне очень знаком; четверть часа тому я встретил его у Полицейского мосту». — Таким образом уважение моё к русской литературе стоило мне 30 копеек потерянной сдачи, выговора по службе и чуть-чуть не ареста — а всё даром.

  •  

Мысль оставить мелочные и сомнительные анекдоты для повествования истинных и великих происшествий давно тревожила моё воображение. Быть судиею, наблюдателем и пророком веков и народов казалось мне высшею степенью, доступной для писателя. Но какую историю мог я написать с моей жалкой образованностию, где бы не предупредили меня многоучёные, добросовестные мужи? <…>
Нечаянный случай разрешил мои недоумения. Баба, развешивая бельё на чердаке, нашла старую корзину, наполненную щепками, сором и книгами. Весь дом знал охоту мою к чтению. Ключница моя, в то самое время как я, сидя за моей тетрадью, грыз перо и думал об опыте сельских проповедей, с торжеством втащила корзинку в мою комнату, радостно восклицая: «книги! книги!» — «Книги!» — повторил я с восторгом и бросился к корзинке. <…> Это было собрание старых календарей. Сие открытие охладило мой восторг, но всё я был рад нечаянной находке <…>. Они составляли непрерывную цепь годов от 1744 до 1799, <…> они заключали не только замечания о погоде и хозяйственные счёты, но также и известия краткие исторические касательно села Горюхина. Немедленно занялся я разбором драгоценных сих записок и вскоре нашёл, что они представляли полную историю моей отчины в течение почти целого столетия в самом строгом хронологическом порядке. Сверх сего заключали они неистощимый запас экономических, статистических, метеорологических и других учёных наблюдений. С тех пор изучение сих записок заняло меня исключительно, ибо увидел я возможность извлечь из них повествование стройное, любопытное и поучительное. Ознакомясь довольно с драгоценными сими памятниками, я стал искать новых источников истории села Горюхина. И вскоре обилие оных изумило меня. Посвятив целые шесть месяцев на предварительное изучение, наконец приступил я к давно желанному труду…

  •  

Страна, по имени столицы своей Горюхином называемая, занимает на земном шаре более 240 десятин.

  •  

Язык горюхинский есть решительно отрасль славянского, но столь же разнится от него, как и русский. Он исполнен сокращениями и усечениями, некоторые буквы вовсе в нём уничтожены или заменены другими.

  •  

Мужчины женивались обыкновенно на 13-м году на девицах 20-летних. Жены били своих мужей в течение четырёх или пяти лет. После чего мужья уже начинали бить жен; и таким образом оба пола имели своё время власти, и равновесие было соблюдено.
Обряд похорон происходил следующим образом. В самый день смерти покойника относили на кладбище, дабы мёртвый в избе не занимал напрасно лишнего места. От сего случалось, что к неописанной радости родственников мертвец чихал или зевал в ту самую минуту, как его выносили в гробе за околицу.

  •  

Науки, искусства и поэзия издревле находились в Горюхине в довольно цветущем состоянии. Сверх священника и церковных причётников, всегда водились в нём грамотеи. Летописи упоминают о земском Терентии, жившем около 1767 году, умевшем писать не только правой, но и левою рукою. Сей необыкновенный человек прославился в околодке сочинением всякого роду писем, челобитьев, партикулярных пашпортов и т. п. Неоднократно пострадав за своё искусство, услужливость и участие в разных замечательных происшествиях, он умер уже в глубокой старости, в то самое время как приучался писать правою ногою, ибо почерка обеих рук его были уже слишком известны.

  •  

Тёмные предания гласят, что некогда Горюхино было село богатое и обширное, что все жители оного были зажиточны, что оброк собирали единожды в год и отсылали неведомо кому на нескольких возах. В то время всё покупали дешево, а дорого продавали. Приказчиков не существовало, старосты никого не обижали, обитатели работали мало, а жили припеваючи, и пастухи стерегли стадо в сапогах. Мы не должны обольщаться сею очаровательною картиною. Мысль о золотом веке сродна всем народам и доказывает только, что люди никогда не довольны настоящим и, по опыту имея мало надежды на будущее, украшают невозвратимое минувшее всеми цветами своего воображения. — Баснословные времена

О повести[править]

  •  

… в своём роде, чудо совершенства, и если бы в нашей литературе не было повестей Гоголя, то мы ничего лучшего не знали бы.

  Виссарион Белинский, «Литературная хроника», март 1838
  •  

… тенденции к социологизации понимания человека и общества <…> заметны и в художественной прозе Пушкина 1830 года, в частности в «Повестях Белкина» и в «Истории села Горюхина». И здесь, как и в стихах, дело заключается, разумеется, вовсе не в том, что социальный признак назван при изображении того или иного героя или той или иной среды, а в том, что он есть в существе самого изображения, в том, что он строит облик изображаемой культуры, определяет всю атмосферу изображаемого мира людей и отношений, в том, что он обосновывает и объясняет психику людей, героев произведения, их характер.

  Григорий Гуковский, «Пушкин и проблемы реалистического стиля» (гл. 4), 1948

Примечания[править]

  1. Р. М. Кирсанова. Гороховый // Костюм в русской художественной культуре 18 — первой половины 20 вв.: Опыт энциклопедии / под ред. Т. Г. Морозовой, В. Д. Синюкова. — М.: Большая Российская энциклопедия, 1995. — С. 69-70.
  2. Томашевский Б. В. Примечания // Пушкин А. С. Полное собрание сочинений в 10 томах. Т. 6. Художественная проза. — 2-е изд., доп. — М.: Академия наук СССР, 1957.
  3. В черновике этот эпизод отмечен словами: «Встреча с Булг.»
  4. Лернер Н. О. Гороховое пальто // Сигналы (СПб.). — 1906. — № 3. — С. 6.