Монолог (Тальков)

«Монолог» — неоконченная автобиография Игоря Талькова историософской направленности. Впервые издана в 1992 году после его гибели.

Цитаты

	Плод моей фантазии, Что с тобою стало? Бьёшься, как подстреленный, В тине мёртвых чувств. <…> Воплощайся в радугу Над травой нескошенной, В легкокрылых бабочек, В первые цветы.
	— глава «На привале, а не в строю…»

Введение

Вот несколько выдержек из расшифровки трансцендентальных голосов, летящих на Землю из Космоса в вольном переводе человека-биопсихоприёмника, экстрасенсора четвёртой ступени Земного предела: «…Дела земные плачевны. В момент скатывания Земли в предыдущий неузловой микроярус столетней цикличности произошло событие непредвиденное и роковое — были повреждены защитные, установленные высшими силами инфернобарьеры и психополя, в результате чего над территорией России в предохраняющем слое образовалась дыра, связующая Земной Мир с Миром Потусторонним. В Сверхпространственный туннель, пробитый силами зла хлынула материя инферно. Прокол был микроскопическим, но его хватило, чтобы разрушить треть Земного Мира и уничтожить сотни миллионов людей. На территории пострадавших районов не было жителей, умерших своею смертью, во всех случаях живую плоть убивало инферноматерия. Шаманы-ученые и полуграмотные астрологи-самоучки вселяли и продолжают вселять надежды Человечеству, которое уже занесло ногу над Пропастью. Из Пропасти инферно возврата нет, осталось лишь единое, лёгкое, почти неуловимое движение. Пространство отпустило для этого движения бесконечно малый срок — десятилетие. Сверхпространственный туннель не закрыт, дыра расширяется».

В Библии написаногде?: «Антихрист будет стоять у власти около четырёх лет». Вспомните, когда Ленин был объявлен больным, в каком году «захворал» и фактически отстранён от власти, и всё встанет на свои места. Запустив адскую машину, Ленин сделал своё дело и был устранён теми же силами, которые его привели к власти, силами зла.

Земля — Небо. Между Землёй и Небом — война. Спев одну эту строчку, Виктор Цой мог уже больше ничего не петь. Он сказал всё. Просто и гениально. До сих пор мне непонятна смерть Цоя; предполагаю, что он был проводником Белых сил и явно не успел выполнить возложенную на него миссию. Он ушёл внезапно. Я думаю, что, на какое-то мгновение расслабившись, он потерял контроль над собой и открыл таким образом брешь в энергетическом поле защиты, причём сделал это так неожиданно, что Белые не успели среагировать, тогда как Чёрные среагировали мгновенно. — см. также песню «Памяти Виктора Цоя»

… моей Ахиллесовой пятой оказалась любовь. Я влюблялся не однажды со всей силой земной страсти, но последняя была гибельной. Понял, что умру, если не смогу победить её. <…> И я её победил.

В 1988 году рано утром после ночной работы я гулял в районе Коломенского и, находясь на территории деревни Дьяково городище, увидел лежащий на земле крест, недалеко от полуразрушенного Храма Усекновения главы Иоанна Предтечи. Он, видимо, был сброшен с купола церкви, так как был изувечен и погнут у основания, наверное от удара о землю. На несчастном изуродованном кресте уже оставили свои «автографы» «Петя и Ваня» в виде «иксов» и «игреков» <…>. У меня сжалось сердце при виде подобного кощунства, и я решил отнести крест к себе домой. Возможности сделать это немедленно не было, поскольку крест был огромен, и человека, обладающего подобной ношей, ротозеи могли принять за вора. В поисках потайного места я вошёл внутрь Храма Иоанна Предтечи, двери которого были распахнуты настежь. <…> Божья обитель служила притоном для местных алкоголиков. Оставить там крест было бы святотатством, и мне пришлось искать другое место. Я набрёл на заброшенную монашескую келью и положил в неё крест, решив вернуться за ним ночью. Вернулся вместе с другом. В кромешной тьме, когда мы на ощупь стали пробираться к келье, раздался треск, и что-то тяжёлое, просвистев над моим ухом, ударило друга по голове. Как потом выяснилось, створка двери сорвалась с петель. <…> Окровавленный, с выпученными от ужаса глазами, он пролепетал: «Это знак. Крест забирать нельзя!» — «Но ты же получил по голове, а не я, значит, мне можно», — ответил я. Забрав крест, мы вернулись домой. С тех пор он является не только священным символом, но и «термометром» отношения ко мне людей. <…> В период постоянной загруженности, забывая о сне и еде и отдаваясь творчеству целиком, я невольно открываюсь для человеческой подлости. Как раз находясь в подобном полуреальном состоянии, я <…> и нашёл крест. Теперь ясно, что это было не просто находка. Это был мой крест! Недаром я нёс его на себе два километра по тёмному ночному пути от места его поругания под крышу своего дома, вернув ему прежнюю святость омовением святой водой. Тогда я подумал: возможно, крест был послан мне в защиту от лжедрузей и предателей. Одни перестали бывать у меня дома, узнав об этой истории, другие чувствовали себя плохо, побывав у меня в гостях, и что самое интересное: тот «друг», который был в ту ночь со мной и «получил по голове», предал меня первым. Вот так. Вслед за этим предательством последовали и другие. А верну я этот сброшенный крест в церковь Иоанна Предтечи только тогда, когда та епархия, в чьём ведомстве находится охрана исторических памятников русского зодчества, вспомнит о своих обязанностях и приступит наконец к восстановлению Храма Усекновения главы Иоанна Предтечи, как приступила Россия к реставрации душ человеческих, у последней черты вспомнив о Боге.

Природа не может творить по приказу…

Однажды в г. Минске во время гастролей, посвящённых памяти погибших в чернобыльской катастрофе, после одного из концертов ко мне подошёл журналист и задал вопрос: «Почему сегодня вы пели только песни политического содержания? Разве проблемы экологии вас не волнуют?» — «Волнуют, — ответил я, — именно поэтому я и пою о политике». Журналист меня не понял. Я не стал ничего объяснять, полагая, что человеку прожившему полжизни и не понимающему, что экология и политика взаимосвязаны, объяснять что-либо бесполезно.

	В окружении стаи вездесущих ракет Так нелегко вращаться, Всё-таки 5 миллиардов лет Отдано цивилизации (!!!). Мелкою дрожью на полюсах Даёт себя знать усталость, И застывает вопрос на устах: А сколько ещё осталось?!
	— «Маленькая планета», 1978

В 1987 году я не пел песню «Чистые пруды», хотя она стала популярной, а вместо неё пел песню «Чистые пруды-2». На мой взгляд, тест <…> достаточно понятно объясняет моё отношение к взаимосвязи политики и экологии. <…> В прудах известных чистой нет воды <…>. Что произошло?! Война. 70 лет идёт война. Как тут будет петься про аккордеон И про берег детства, если взорван он, И казённой дланью бьёт бульвар в лицо, И базарной бранью захлёбывается «Кольцо», Истекая кровью, мечется страна! <…> Я на меч булатный и доспехов звон Поменял приятный старый свой аккордеон… — также исполнял немного другой вариант «Война»

«Шоу-бизнес или искусство?»

Шоу-бизнес в чистом виде — явление положительное. Основная его задача — найти и раскрыть талант <…>. В нашей же «стране наоборот» и в этой области всё наоборот. Вместо того, чтобы так называемые менеджеры, импресарио и продюсеры искали таланты, таланты сами вынуждены искать их, умоляя лишь об одном: дать возможность проявиться. Цель советского шоу-бизнеса в данном случае — поймать уже состоявшуюся «звезду», выжать её до предела и максимально поживиться за её счёт. <…> Но кто же они, эти загадочные продавцы? В большинстве своём, как правило, — бывшие комсомольские работники, а как они «работали» в недалёком прошлом, сейчас уже знает вся страна. Прыткие комсомольцы, обладая сверхчутьём и наличием опыта одурачивания непосвящённых, просто перекинулись с одной «кормушки» на другую, «перестроились».

Владимир Кириллович Молчанов, создатель и ведущий передачи «До и после полуночи», рискуя потерять работу, наживая себе массу неприятностей, отважился дать на всю страну в одной из своих передач мою горемычную, считавшуюся властями криминальной «Россию». Я вздохнул! Молчанов «откупорил» меня социального, и Тальков был наконец выпущен из тисков амплуа «чистопрудника», став полноценным автором-исполнителем разноплановых песен. После первооткрывателя Молчанова осмелели и остальные создатели и редакторы других передач…

Когда-нибудь, когда устанет зло Насиловать тебя, едва живую, И на твое иссохшее чело Господь слезу уронит дождевую, Ты выпрямишь свой перебитый стан, Как прежде, ощутишь себя мессией И расцветешь на зависть всем врагам, Несчастная Великая Россия.

«Антисемит»

До 1989 года включительно мне приходилось часто слышать за своей спиной «антисоветчик». После того, как песня «Россия» «заткнула» рты многим «советчикам», меня переквалифицировали в «антисемита». Первыми всполошились мои коллеги — композиторы — евреи. На передаче «Песня-89», где я пел «Россию», некоторые из них восклицали: «Как же так, Игорь! Ведь Вы образованный интеллигентный человек, и вдруг: «Ринулись оттуда, срубая головы церквям и славя красного царя, новоявленные иуды». Что с Вами? Откуда такой шовинизм и антисемитизм?» Поначалу я отшучивался, не придавая этому большого значения. Затем стал объяснять, что слово «иуда» — синоним слова «предатель». Я же не пою: «новоявленные иудеи». Объяснение не подействовали. В конце концов мне всё это надоело, и я, всерьёз решив доказать, что патриотизм и шовинизм — понятия диаметрально противоположные, стал пускаться в длительные полемики, заканчивающиеся всегда одним и тем же: мои оппоненты, зажатые в угол железной логикой, молча разводили руками, но… закрывая за собой дверь, бросали через плечо: «И всё-таки, Игорь, Вы — антисемит». — далее написал о «Протоколах сионских мудрецов», как о подлиннике

Потрудились вожди-палачи Сделать все что возможно, Чтоб Россия уже никогда Не смогла разогнуться, Встать с колен и очнуться от сна И к истокам вернуться. <…> Так начинается мой спектакль «Суд» над всеми теми, трудами которых Российская империя превратилась из могущественнейшей мировой державы в едва ли не самую отсталую страну планеты, а говоря проще и точнее — в сырьевую базу развитых капиталистических стран.

Россия — боль моей души. Социальные песни — крик моей души. Бой за добро — суть моей жизни. Победа над злом — цель моей жизни. Если я кому-то и служу, то только Господу Богу…

О «Монологе»

	В исповедальной книге <…> Тальков писал о временах советской эстрады, не подозревая, что вскоре грянет буржуазная контрреволюция и продажность станет столь грандиозной, что советские коррупционеры теперь выглядят, как невинные пионеры.
	— Генрих Митин, «„Я воскресну и спою!“ (трагический путь Игоря Талькова)»

Сколько встречается книг, которые не стоило бы издавать, да ещё внушительным тиражом. Проку от них мизер, а вреда навалом. Особенно вредят такие труды самим их авторам. <…> Ну слушали бы, кто хотел, Талькова и слушали. Причём <…> преимущественно про «Чистые пруды» и «Летний дождь», и ушла бы окончательно в небытие та мракобесная аура, что всё больше обволакивала его в последние годы жизни. Забылся бы тот перестроечный бедлам, посреди коего впечатлительный Игорь наслушался странноватых историков, экстрасенсов, уфологов, патриотов, батюшек, доброжелателей, начитался разномастной и зачастую бредовой, но привлекательной своей недавней запрещённостью духовной литературы и почувствовал себя посланцем Белой силы, контактирующим с Космосом и бьющимся с Люцифером. <…> Незачем более выискивать и имя убийцы Талькова. <…> с молчаливого согласия большого количества вовлечённых в данный процесс лиц, довольно прозрачное дело постарались замять, <…> облечь таким ореолом таинственности <…>. Апологеты тальковского творчества подозревают, что на всё более изнашивающихся и морально устаревающих шлягерах не протянуть широкой памяти об Игоре долго <…>. Загадку гибели надо хранить, а харизматичность образа (если даже он станет выглядеть всё брутальнее) крепить. И «Монолог» барда — это <…> программное <…> послание певца, дополненное рифмованными текстами и «информацией к размышлению» (наверное, для следователей) вдовы музыканта Татьяны. Такой «винегрет», судя по регулярному обновлению «тальковской» полки в книжном магазине «Москва», пользуется спросом. Это неудивительно. Жуткие пророчества судеб человечества и России в частности, аккумулированные из разных источников и пересказанные тривиально-школярским языком да к тому же личностью, кровью заплатившей за свою борьбу (а вся книга последовательно подводит к мысли, что уничтожение Талькова — спланированная акция, а вовсе не следствие конфликта амбиций), наверняка подействуют на не самую просвещённую часть публики.

— Михаил Марголис, «Нельзя ли без Люцифера?»