Циолковского не то что не знали, его знали и презирали. Не замечали и замалчивали. Смеялись. Циолковский жил капустным полем, которое он сам обрабатывал. Во всей тихой Калуге у него был один друг, товарищ — это был аптекарь. Тоже тихий человек.
Мне сказали, что я должен ехать к Циолковскому.
Но я не хотел ехать без денег.
Ему должны были деньги по какому-то договору.
Шёл, кажется, двадцать восьмой год. Я твёрдо ответил, что без денег не поеду.
После долгих переговоров мне вручили какие-то документы, договора и пять тысяч рублей. По тем временам для Циолковского это были фантастические деньги.
Приехал.
Обои, дешёвенькие, одноцветные, голубенькие обои были наклеены прямо по брёвнам избы-дома.
В доме и во всей Калуге рубили капусту.
Грядки для капусты были сделаны так тесно, чтобы только пройти.
Циолковский сказал тихим голосом:
— У Вас большой лоб. Вы должны разговаривать с ангелами.
— Нет, — сказал я.
Циолковский ответил:
— А я каждый день.
Может быть, я ему показался ангелом-спасителем. Сын его застрелился от голода. — Слова освобождают душу от тесноты. Рассказ об ОПОЯЗе
Литературное время, ёмкое, но останавливаемое, убыстренное или замедленное, — это своё царство <…>.
В Коране человек роняет кувшин с водой; в это время он испытывает вдохновение и облетает все ступени рая. Вернувшись, он видит: вода ещё вытекает из кувшина, вода ещё не успела пролиться. — Звенья искусства не повторяют друг друга. Вновь о сходстве несходного: Проблема времени в искусстве
Мы не знаем судьбу слов, среди которых живём.
Как не знаем природы, которая меняет наше окружение, отсчитывает времена года, испытывает нас холодом и скукой зимы и возвращается как слова, про которые хочу думать или которыми я хочу думать. <…>
Слова разные; в зависимости от того, кто их приносит.
Они приносятся, как будто вырванные с корнями, с куском леса мысли, в котором они живут и сталкиваются. <…> Слово освобождает душу от тесноты.
«Куда ж нам плыть?»
Нам плыть по знаниям.
Нам плыть к вечности проявления человеческого духа, к толчкам под колёсами машины, идущей по просекам, сделанным в старых лесах, где гремят положенные и еще не сношенные стволы — гати.
Был такой человек, Прибылов, который шестнадцать раз выходил в море, в океан, искал дорогу к своей необходимости; и с неудачей возвращался на берег. Он открыл острова на востоке Берингова моря на семнадцатый раз. Совершая шестнадцать попыток, Прибылов как бы всё время натыкался на какой-то «необходимый» камень, как бы выступающий мыс, препятствие, которое он не мог обойти. Вот в это время закрепилось название «необходимый камень».
Это необходимость идущего.
