О термоядерной войне (Герман Кан)

«О термоядерной войне» (англ. On Thermonuclear War) — книга Германа Кана 1960 года, посвящённая анализу её стратегий. Название отсылает к трактату «О войне» Карла фон Клаузевица. На русский язык переводились фрагменты.

Цитаты

	Эта книга сконцентрируется на проблеме избегания катастрофы и выгадывания времени, без анализа конкретного использования этого времени. — глава I: 1. Internal Police Force plus "World Government"
	This book will concentrate on the problem of avoiding disaster and buying time, without specifying the use of this time.

Глава IV

	Даже если бы военные преимущества атаки целей противника не были сознательно ограничены, я подозреваю, что большинство правительств всё же предпочло бы соблюдать такие ограничения. Почти никто не хочет войти в историю как первый, кто убьёт 100 миллионов человек. — Wartime Objectives
	Even if military advantages were not to be had by deliberately limiting attack to counterforce targets, I suspect that most governments would still prefer to observe such limits. Almost nobody wants to go down in history as the first man to kill 100,000,000 people.

раздел Not Look or Be Too Dangerous

перевод: А. В. Турчин, 2009 (О Машине Судного Дня)

... стратегическая теория о трёх гипотетически возможных устройствах, которые я назову «Машина Судного дня», «Машина Судного дня на скорую руку» и «Машина договора об убийстве». Обсуждение этих идеализированных (и почти карикатурных) устройств позволит сфокусировать внимание на наиболее зрелищных и зловещих возможностях и в значительной мере прояснить нынешнее стратегическое мышление. Система вооружений Судного дня может быть представлена (чисто гипотетически) следующим образом: Предположим, что, скажем, за 10 млрд. долларов мы можем построить устройство, чья единственная функция состоит в уничтожении всей земной жизни. Это устройство защищено от вражеских действий, например, погружено на тысячи футов под землю, и подключено к компьютеру, который в свою очередь через надёжную систему коммуникации подключён к сотням сенсоров по всей территории Соединённых Штатов. Этот компьютер запрограммирован таким образом, что если, скажем, пять атомных бомб взорвутся на территории Соединённых Штатов, устройство будет запущено и Земля будет разрушена. Если исключить такие вещи как ошибки в программе (важное допущение) описанная выше машина выглядит как идеальное средство устрашения первого типа. Если Хрущёв начнёт атаку, то и Хрущёв, и всё советское население будет автоматически и гарантированно уничтожено. (Это выделение важно, так как этот вид устрашения является более мощным, поскольку в большинстве практических случаев средства устрашения уничтожают население — но не лиц, принимающих решения.) Хотя она и является наилучшим средством устрашения первого типа, Машина Судного дня является неудовлетворительной основой для системы вооружения. Крайне маловероятно, что и Советское, и Американское правительство когда-либо санкционирует покупку такой машины. Этот проект достаточно дорогостоящий, чтобы его можно было заметить при анализе бюджета или проводимых операций — анализа, который поднимет такие вопросы, которые этот проект никогда не переживёт.

... the strategic theory of three conceptualized devices, which I will call the Doomsday Machine, the Doomsday-in-a-Hurry Machine, and the Homicide Pact Machine. Discussing these idealized (almost caricaturized) devices will both focus attention on the most spectacular and ominous possibilities and clarify a good deal of current strategic thinking. A Doomsday weapons system might be imaginatively (and entirely hypothetically) described as follows: Assume that for, say, $10 billion we could build a device whose only function is to destroy all human life. The device is protected from enemy action (perhaps by being put thousands of feet underground) and then connected to a computer which is in turn connected, by a reliable communication system, to hundreds of sensory devices all over the United States. The computer would then be programmed so that if, say, five nuclear bombs exploded over the United States, the device would be triggered and the earth destroyed. Barring such things as coding errors (an important technical consideration) the above machine would seem to be the "ideal" Type I Deterrent. If Khrushchev should order an attack, both Khrushchev and the Soviet population would be automatically and efficiently annihilated. (The emphasis is deliberate. This deterrent is more efficient since in most practical cases deterrents destroy populations—not decision makers.) Even though it is the ultimate in Type I Deterrence, the Doomsday Machine is an unsatisfactory basis for a weapon system. It is most improbable that either the Soviet or U.S. governments would ever authorize procuring such a machine. The project is expensive enough so it would be subject to a searching budgetary and operational scrutiny—a scrutiny which would raise questions it could never survive.

... модель «Машина Судного дня на скорую руку». Компьютер, управляющий этой машиной, должен был бы иметь всё необходимое, чтобы быть «хорошо проинформированным» относительно международного положения. И тогда мы сможем в одностороннем порядке узаконить «Советский (или китайский) уголовный кодекс». Этот кодекс будет представлять собой тщательно детализированный список всех действий, которые Советам непозволительно совершать. Советы затем будут проинформированы, что если компьютер заметит, что они совершают какие-либо нарушения, то он взорвёт мир. Теоретики-логики (а также некоторые так называемые практические люди) могут теперь полагать, что мы решили все проблемы по средствам устрашения. В конце концов, мы теперь провели линию, через которую Советы не осмелятся переступить. Мы можем теперь навсегда ослабить наш интерес к обороне и сосредоточиться на других предметах. К сожалению, мир не настолько прост. Во-первых, Советы поспешат построить свою собственную машину Судного дня. Начнётся весьма лихорадочная гонка за то, чтобы первыми опубликовать сообщение о создании Машины Судного дня. Эта гонка с тем, чтобы опубликоваться первым, включает нечто большее, чем престиж. Почти наверняка выдвигаемые два набора правил будут несовместимы, поскольку одно из правил у каждого будет требовать, что оппонент не должен строить машину Судного дня! С точки зрения многих строительство Машины Судного дня будет наиболее провоцирующим действием, за исключением прямой атаки, которое может предпринять оппонент. В действительности, поскольку она может уничтожить так много людей, некоторые могут счесть её строительство даже более провоцирующим, чем прямая атака. Следует так же отметить, что даже если мы успеем опубликоваться первыми, и даже если Советы поверят, что наша машина будет работать так, как рекламируется, и откажутся от публикации, проблемы всё равно останутся. Просто на практике окажется, что невозможно очертить полезные и однозначные границы для большинства ситуаций <…>. Первый раз, как только возникнет разница в интерпретациях, мир будет взорван.

… model the Doomsday-in-a-Hurry Machine. The computer would be given all the facilities it would need to be "well informed" about world affairs. We could then unilaterally legislate into existence a Soviet (or Chinese) Criminal Code. This would list in great detail all the acts which the Soviets were not allowed to commit. The Soviets would then be informed that if the computer detects them in any violations it will blow up the world. The logicians (and some so-called practical men) might then believe that we had solved all of our deterrence problems. After all, we will now have drawn a line across which the Soviets would not dare to cross. We could relax forever our interest in defense and turn our attention to other matters. Unfortunately, the world is not that simple. First, the Soviets would rush to build their own machine. There would be a rather hectic race to publish first. This race to publish first involves more than prestige. There almost has to be an incompatibility between the two sets of rules, since paragraph one of each probably states that the opponent shall not build a Doomsday Machine! To many people, to build a Doomsday Machine would be the most provoking thing short of an attack that the opponent could do. In fact, because it may destroy so many people, some find it more provoking than an attack. It should also be noted that even if we succeed in publishing first, and even if the Soviets believe our machine will work as advertised and are deterred from publishing, trouble is still almost certain. It will simply turn out in practice that it is impossible to draw a useful and unambiguous line for most situations <…>. The first time there is a difference in interpretation, the world will be blown up.

	Даже если мы отбросим компьютер и сделаем Машину Судного дня зависимой от принимающих решения людей, она всё ещё не будет в достаточной мере контролируемой. Ни НАТО, ни США и ни даже, вероятно, СССР не будут желать потратить миллиарды долларов, чтобы дать несколько индивидуумам такую власть над жизнью и смертью всего мира.
	Even if we give up the computer and make the Doomsday Machine reliably controllable by the decision makers, it is still not controllable enough. Neither NATO nor the United States, and possibly not even the Soviet Union, would be willing to spend billions of dollars to give a few individuals this particular kind of life and death power over the entire world.

Попытки грозить полномасштабной ядерной войной, чтобы отвратить от малых провокаций, являются ещё более беспокоящими, поскольку выглядят во многом как «Машина Судного дня на скорую руку». Я бы согласился с этими возражениями. Любые попытки достичь безопасности дешёвым образом посредством использования даже дезинфецированных версий «Машин Судного дня на скорую руку» скорее всего причинят больше вреда, чем добра, больше опасности, чем безопасности. В той мере, в какой видимость узкого профессионального подхода отражает реальность, патриархализм опасен и должен вызывать враждебную реакцию. В той мере, в какой эта видимость является иллюзорной, наши военные лидеры без необходимости вредят своей позиции.

Attempts to use the threat of all-out nuclear war to deter minor provocations are even more disturbing, looking much like the Doomsday-in-a-Hurry Machine. I would agree with these objections. Any attempts to get security cheaply by the use of even sanitized versions of the Doomsday-in-a-Hurry Machine are likely to cause more harm than good, to create more insecurity than security. To the extent that the appearance of a narrow professional approach images reality, the parochialism itself is dangerous and should arouse hostile reaction. To the extent that the appearance is illusory, our military leaders are unnecessarily hurting their case.

	Помимо очевидных моральных и политических причин, и отвращения политических лидеров и обычных людей к устройству, которое нацелено на их собственное население, главная причина того, что ни Советы, ни США не будут строить Машину Судного Дня состоит в том, что оба они являются «статус кво» державами…
	Aside from the obvious moral and political reasons, and the repugnance policy makers and practical men have for a device which is aimed at their own population, the main reason the Soviet Union and the United States would not build a Doomsday Machine is that they are both status quo powers,..

Многие учёные полагают, что с течением времени Машины Судного Дня неизбежно станут более технически реализуемыми и гораздо более дешёвыми, чем я предполагаю, так что ставка в игре по их разработке будет гораздо менее рискованна, чем сегодня. Кроме того, ряд держав, которые, в отличие от СССР и США, не столь озабочены перспективами, станут богаче и технически компетентнее и могут сохранить при этом своё не статус кво мировоззрение. Например, некая страна может быть достаточно богата и компетентна, чтобы иметь продвинутые военные технологии и всё же достаточно отчаянна или амбициозна, чтобы сыграть ва-банк. Германия в течение десятилетия 1934-1944 приблизилась к тому, чтобы стать такой страной. В той мере, в какой речь идёт лично о Гитлере, он, вероятно, был бы обрадован возможностью обладать Машиной Судного Дня.

Many scientists believe that with the passage of time Doomsday Machines will inevitably become both clearly feasible and much cheaper than I have suggested, so that the developmental gamble will be much less risky than it is today. In addition, a number of powers which, unlike the United States and the Soviet Union, may not be so cautious in outlook, will be getting both richer and technically more competent and may yet retain their non-status quo outlook. For example, a nation may be wealthy and technically competent enough to have an advanced military technology and yet desperate or ambitious enough to gamble all. Germany in the decade 1934-1944 came close to being such a nation. As far as Hitler personally was concerned, he probably would have been delighted to procure a Doomsday Machine.

Есть другая форма устрашения, которая, хотя и не является Машиной Судного Дня, является крайней в своём роде. Она может быть названа Машина договора об убийстве (уничтожении) — то есть попытка сделать провал устрашения первого типа означающим автоматическое взаимное уничтожение. Сторонники такого в некотором смысле более практического устройства надеются разделить работу устрашения естественным образом: мы уничтожаем противника и противник уничтожает нас, и ни один из нас не жульничает через приобретение любой эффективной Противосиловой системы как страховки для своих обществ. Машина договора об уничтожении явным образом более удовлетворительна как для гуманитариев, так и для нейтральных стран, чем Машина Судного Дня, и те, и другие должны понимать разницу. В той мере, в какой речь идёт о патриотах и националистах, я полагаю, что Система пакта об уничтожении имеет многие из тех недостатков, что и машина Судного Дня, хотя и не в такой же экстремальной форме. Главное достоинства договора об уничтожении в том, что никто не оказывается в дикой ситуации — быть убитым собственным оружием; хотя для интеллектуалов может и не быть этой разницы, политики и обыватели предпочли бы быть убитыми другой стороной. Именно потому, что этот взгляд на вещи не кажется некоторым людям настолько анормальным, он является столь опасным. Пакт об уничтожении был (хотя и полусознательно) политикой НАТО и недавно стал крайне близок к тому, чтобы быть сознательно принятым как официальная политика США.

There is another form of deterrence which, while not a Doomsday Machine, is still an "ultimate" of a sort. This could be called the Homicide Pact Machine, an attempt to make a failure of Type I Deterrence mean automatic mutual homicide. The adherents to this somewhat more practical device hope to divide the work of deterrence in a natural way: We destroy the enemy and the enemy destroys us, neither of us cheating by buying any effective Counterforce as Insurance for our respective societies. The Homicide Pact Machine is clearly more satisfactory to both humanitarians and neutrals than the Doomsday Machine and both should make the distinction. As far as patriots and nationalists are concerned, I believe that the Homicide Pact system has many of the same drawbacks as the Doomsday Machine, though not in so extreme a form. The major advantage of the Homicide Pact is that one is not in the bizarre situation of being killed with his own equipment; while intellectuals may not so distinguish, the policy makers and practical men prefer being killed by the other side. It is just because this view no longer strikes some people as bizarre that it is so dangerous. The Homicide Pact used to be, albeit only semiconsciously, NATO policy and recently has become extremely close to being consciously adopted as official U.S. policy.