Политическая и социальная история партии умеренного прогресса в рамках закона

«Политическая и социальная история Партии умеренного прогресса в рамках закона» (чеш. Politické a sociální dějiny strany mírného pokroku v mezích zákona) — книга памфлетов Ярослава Гашека. Написана в 1911-12 годах, издавалась частями после его смерти: 10 глав в 1924-25, ещё 13 в 1937, полностью — в 1963.

Цитаты

	Нас не останавливали никакие жертвы. Мы были безжалостны по отношению к тем, кто не хотел более отпускать пиво в кредит членам исполнительного комитета партии умеренного прогресса в рамках закона, и мы отказались проводить в таких местах собрания.
	— «Введение»

	Разведывательные аферы партии умеренного прогресса в рамках закона
	— название III части

I. Из летописи партии умеренного прогресса в рамках закона

… в это бурное время я учреждаю в кабачке «У золотого литра» на Краловских Виноградах под насмешки маэстро Арбеса новую чешскую политическую партию — партию умеренного прогресса в рамках закона, название которой являлось одновременно её манифестом и декларацией принципов, поскольку слова «умеренный» и «прогресс», «рамки» и «закон», идейно связанные в единое могучее целое, возвещали о генеральной линии нашей партии, которая, впрочем, позже изменила своё направление применительно к политической ситуации, дабы подладиться к существовавшим обстоятельствам, а в 1911 году последовала её реорганизация.

— «Декларация основных принципов партии умеренного прогресса в рамках закона»

— ... всунешь, брат, патрон в ружьё, прицелишься в турка, бац, и турецкая свинья падает, наступаешь ты, значит, ей на горло, отрезаешь голову, и на душе у тебя становится легко и радостно, дайте-ка мне, братцы, флягу. <…> Нужно вам, господа, объяснить, что Манастир — это одна из самых укреплённых турецких крепостей в Македонии. Собственно внутренняя крепость это, как бы вам сказать, ну, вот как этот стол, за которым я сижу. А вон то пианино с левой стороны, и тот другой стол справа, и вон там пан трактирщик у двери, и те, что играют в карты в том углу, — это все как бы укрепления вокруг Манастира. Так что любой хороший стратег, собирающийся взять Манастир приступом, должен действовать так: сначала захватить пианино, потом пана трактирщика и вон тот стол. Ну, а если, к примеру, военное счастье вам не улыбнется и врагу удастся отбить центральное укрепление — пана трактирщика, то придется пана трактирщика взорвать, а из пианино вести огонь сюда, на этот стол, но прежде надо всё-таки порубать вон тех, кто играет в карты.

— «Македонский воевода Климеш»

Вот такими мужественными словами македонский воевода Климеш ясно изложил свои заслуги в деле борьбы за счастье угнетённых братьев-болгар за Витошей. Но я всё-таки позволю себе <…> просто объяснить, что душа его чужда была звериных инстинктов, а во всех своих поступках он руководствовался исключительно желанием спасти наши жизни. Так, к примеру, Манастир никакой не город, а «Манастир» означает то же самое, что по-чешски монастырь, где монахи подают пропитание голодным и жаждущим путникам. Когда в тот раз турецкий офицер, у которого мы просили защиты от болгарских повстанцев под горой Гарван, приказал военному патрулю с почестями препроводить нас до болгарской границы, мы, уже на той стороне, после двухчасового марша добрались до этого монастыря. И осадили монастырские ворота, умоляя хоть чем-нибудь накормить. Поэтому слова македонского воеводы о разграблении монастыря — истинная правда, ибо мы пробыли там целую неделю и уничтожили все их припасы. <…> Наша деятельность в области пропаганды культуры совершила переворот в сознании. В литературных и студенческих кругах рассудили, что за партией, несущей в народ идеи просвещения и не пытающейся скрыть свою суть за всякими пустопорожними фразами, за такой партией — будущее. И образовались целые толпы желающих вступить в нашу партию, поскольку теория Дарвина об организованной жизни высших млекопитающих утверждает, что даже шесть особей могут составить толпу. Вот почему к 14 сентября 1904 года нас в партии стало уже восемь.

— там же

	Наилучшего мнения как о политической партии мы были о самих себе, поскольку утверждали, что вырастем: а ведь наибольшей победой в политике является та, за которой будущее. — перевод: Ю. Гаврилов, 1960
	— «Партия растёт, но её бьют» (Strana roste, ale je bita)

... в те времена, когда возникала наша партия, трезвенники всем внушали отвращение, их преследовали, и мы, члены новой партии, не желая бросать вызов всеобщему мнению о необходимости алкоголизма, тоже плыли по течению и снимали залы для собраний там, где подавали хорошее пиво. Это было непременным условием. Если новорожденный вспоен густым молоком, то он здоров душой и телом. Каждая новорожденная партия должна избирать для своих собраний исключительно те заведения, где есть пиво высшего качества, иначе она не только не умножит число своих членов, но, наоборот, растеряет имеющихся, ибо алкоголь — млеко политики. — перевод: В. Петрова, 1960

— «Помещения для собраний новой партии» (Jiná organizační střediska nové strany)

... Дробилек благоговел перед Барушкой и, стоило заговорить о женщинах, непременно замечал: мол, одну её такую порядочную он и знал — Барушку, стало быть. Ту самую, что через несколько лет свернула водопроводный кран, когда собиралась поутру варить кофе. Не зная, как остановить воду и страшась хозяйского гнева, она сиганула с четвёртого этажа и убилась насмерть. Так умирают только нигилисты в России.

— «Любовные злоключения Дробилека»

При имени «Фрабша» многие, надо признать, с отвращением отворачивались, но знали его все. Он был муравьём на чешском Парнасе. Если кто видывал в лесу муравьёв, то мог заметить, как один из них, вдруг, ни с того ни с сего ухвативши щенку или что-нибудь подобное, то есть предмет в несколько раз больше и тяжелее себя самого, тащит его, собрав все силёнки, через бугорок, а ведь бугорок для него с гору. Но едва он забирается наверх, как щенка скатывается вниз, а он снова и снова возвращается за ней, и так с утра до ночи. Муравей никогда не надает духом, более того, и это доказано, — если за ним наблюдают, — трудится с ещё большим усердием. — перевод: В. Петрова, 1984

— «Рассыльный партии поэт Фрабша»

Когда я собирал материал для этой обстоятельной истории новой партии, многим стало известно, что они будут описаны в ней. Все вели себя по-разному. Одни мечтали попасть в книгу, полагая, будто я хочу создать нечто вроде обозрения, в котором будут превозноситься заслуги каждого из них. Ясно, что бедняги жестоко обманулись. Считаю своим долгом сразу и прямо сказать об этом, чтобы и остальные, до кого дойдет очередь в следующих главах, заранее приготовились к своей печальной участи. Некоторые, услышав, что я собираюсь писать о них, пытались угрожать: мол, только посмей! Ладислав Гаек, после того как я подтвердил ему свои намерения, впал в полное отчаяние и сказал, что он этого не заслужил. Сразу видно, что у человека совесть не чиста! Должен заметить, что сначала я вообще намеревался написать роман, действие которого происходило бы на галерах, и все, о ком идет речь, были бы изображены в нём в ролях убийц, профессиональных грабителей и прочего сброда. Только лишь благодаря моей жене Ярмиле, уговорившей меня, я отступился от первоначального замысла и избрал более изысканную и изящную форму. — перевод: С. В. Никольский, 1984

— «Адольф Готвальд, Переводчик с западных языков» (Adolf Gottwald, překladatel ze světových jazyků)

	Тут появилось мнение, что учителю негоже выходить из себя, и дело повернулось так, что министр образования запретил все телесные наказания в школах по всей Австрии. Пощечина осталась единственным средством воспитания лишь в парламенте и заняла выдающееся положение особенно в австрийском имперском совете, а также в венгерском сейме. — перевод: В. Петрова, 1984
	— Послесловие к тому первому

II Апостольская деятельность трех членов партии умеренного прогресса

	«Ввиду изложенного, запрашиваю исполнительный комитет партии умеренного прогресса в рамках закона: какое наложить на Вагнера взыскание? Прошу немедленно телеграфировать. Ярослав Гашек». Утром пришла коротенькая телеграмма: «Продать в Турцию как евнуха». — перевод: Е. Элькинд, 1984
	— «Второе письмо миссионеров с дороги»

Не мудрствуя лукаво, заявляю: в истории человечества существует лишь один столь всесторонне совершенный индивид, и это я. <…> Притом чешский язык в моих литературных трудах удивительно прозрачен, своей чистотой он даже превосходит чешский язык Кралицкой библии; истинное наслаждение прочитать хоть строчку из моих произведений, и, когда вы это сделаете, вы будете очарованы, почувствуете, как на вас снисходит блаженство, и, улыбаясь, впредь никогда не расстанетесь с этой книгой, всегда будете носить её при себе. Я неоднократно являлся свидетелем того, как люди с отвращением отбрасывали журнал, не увидев в нём моих произведений. Я и сам поступал точно так же, поскольку я тоже отношусь к числу своих поклонников и вовсе этого не скрываю. <…> Я — живое доказательство того, сколь лживы сообщения и распространяемые бесчестными критиками утверждения, будто у нас нет ни одного писателя с мировым именем.

— «Величайший чешский писатель Ярослав Гашек» (Největší spisovatel český, Jaroslav Hašek)

	Время, когда чешские писатели были тощими, слава богу, позади. Наступил расцвет чешской литературы, чешские писатели смело могут принять участие в конкурсе и рассчитывать на выигрыш как мужчины с наибольшим весом. Самым толстым чешским писателям вовсе не обязательно писать самые лучшие вещи. Ясно, однако, что у тощего литератора в Чехии нет никаких шансов. — перевод: Л. Васильева, 1984
	— «Самый толстый чешский писатель Ян Остен»

	Архитектор Майер ещё и спортсмен. «Умеренный спортсмен», — скажем мы, члены партии умеренного прогресса в рамках закона. — перевод: Л. Васильева, 1984
	— «Архитектор Пепа Майер»

	— Знаете что, Гриша, надоели мне ваши анархисты. Стали б вы лучше социал-демократом. А потом национальным социалистом, потом младочехом — глядишь, депутатом выдвинут.
	— «Мадемуазель Маня Бубелова»

	— О ком говорю? Да о покойнике. Его раздуло. А он плывёт себе по реке, красивый, как картинка. Как гусар. — перевод: Н. Николаева, 1984
	— «Ярослав гашек в кабаке «У Звержинов» делает доклад о мёртвом теле на Тисе»

IV Партия идёт на выборы

… видя сегодня прогресс в стране, открытой Колумбом, с полным основанием можем считать, что прогресс этот не мог возникнуть ни с того ни с сего, скажем, насильственным путем. Прогресс этот с момента того исторического события, когда самый знаменитый чех, Колумб, открыл Америку и отплыл из Генуёвиц, развивался умеренно, в рамках закона, и, бесспорно, Америка не достигла бы сегодня такого уровня цивилизации, если б Колумб её не открыл. Но Колумб не побоялся и уже в ту пору, руководствуясь принципом «умеренный прогресс в рамках закона», отпросился у досточтимого начальства и приплыл на край Америки, чтобы не доводить дело до крайности.

— «Манифест партии умеренного прогресса в рамках закона к последним выборам» (Manifest strany mírného pokroku v mezích zákona k posledním volbám)

Для торговца — верх блаженства подмешать в продукт чего попало. Я знал одного лавочника, который места себе не находил: ко всему наловчился подмешивать суррогат, а горох ему не давался. Пришлось хоть каперсы добавить, чтобы всё-таки облапошить покупателя. Другой одержимый этой страстью торговец кончил просто трагически. Прежде он торговал мукой, подмешивая в неё гипс: во-первых, так уж издавна повелось, а во-вторых, гипс в десять раз дешевле муки. Власти всё-таки уличили его и, когда это повторилось, лишили концессии на торговлю продуктами. Но поскольку он сердцем присох к гипсу, то открыл оптовую торговлю оным. Поначалу все шло гладко, однако год от года доходы падали, и в конце концов предприятие стало убыточным. А все почему? Да потому, что по привычке он теперь в гипс подмешивал муку! Удержаться не было никаких сил: пускай хоть в гипс — но надо же было что-то подмешать. Торговля постепенно сошла на нет, в итоге бедняга застрелился, бухнув как-то в гипсовый порошок пять мешков молотого кофе. И вот вместе с недоброкачественными продуктами эта дурная привычка переварена и усвоена нашими избирателями. Появились бесчестные голосующие и сомнительные избирательные списки. Я знаком с одним торговцем, который испортил вышеуказанным способом все продукты в своей лавке и, не зная, кого бы и как ещё надуть, отправился голосовать. <…> Я уж не говорю о том, что нам подают в трактирах. В провинциальном городишке я заказал — как стояло в меню — зайца. Еду долго не несли, и я спросил маленькую дочку трактирщика, где же мой заяц. — Она в подвал убежала, — ответила девочка.

— «Доклад о недоброкачественных продуктах и суррогатах, прочитанный мною в «Коровнике» во время избирательной кампании 1911 года»

	А видели вы когда-нибудь бесчестную свинью? Взгляните на опаленную свиную тушу в витрине мясной лавки, это ль не явное проявление характера — ведь свинья и после смерти улыбается тем, кто собирается её съесть. Посмотрел бы я, что бы вы делали на её месте! — перевод: И. Гракова, 1984
	— «Доклад о недоброкачественных продуктах и суррогатах, прочитанный мною в «Коровнике» во время избирательной кампании 1911 года»

Что толку было от всех наших лозунгов, вывешенных и наклеенных на окнах избирательного участка: «Избиратели, протестуйте избирательными бюллетенями против землетрясения в Мексике!», «Раздам среди своих избирателей триста билетов сербской государственной лотереи, на которые можно выиграть пятнадцать миллионов франков золотом», «Каждый наш избиратель получит карманный аквариум», «Не голосуйте за бурша!», «Избиратели, то, чего вы ждёте от Вены, вы и от меня получите!» <…> Мы вывесили плакат, гласивший: «Примем добродетельного молодого человека для клеветы на конкурентов». Время близилось к обеду. За окнами появился большой лист бумаги следующего содержания: «Сегодняшнее меню, составленное исключительно для наших господ избирателей! Супы: «Королевский», «Любимый». Лосось под майонезом. На заказ: заливной слоновий хобот. Винный погребок: печеный верблюжий хвост с морскими рачками. Жареный морской конек с запеченными водорослями. Фаршированный желудок кенгуру. Акулья печень. Маринованный заяц. Паштет из соловьиных язычков. Саланганье гнездо. Настоящие русские пироги. Кнедлики со сливами под шоколадным соусом. Татарский сыр из кумыса. Вина австрийские и венгерские. Виноградское пиво».

— «День выборов» (Den voleb)

О партии

	Будем прогрессировать с разрешения начальства ровно настолько, насколько позволено, — и волос не упадет с головы нашей.
	— Ярослав Гашек

• см. Ярослав Гашек, «Протокол II съезда Партии умеренного прогресса в рамках закона», 1921

	[В своих партийных речах Гашек] с деланной серьёзностью касался самых щекотливых тем. <…> Это было сплошное осмеяние австрийской бюрократии, однако так замаскированное показной глупостью и отличным юмором Гашека, что ни один самый строгий пшик не мог ни к чему придраться...:с.38
	— Ладислав Гаек, 1925

[Я считаю его речи] самым крупным и самым цельным его юмористическим произведением, вплоть до романа о Швейке, но и в остальном они не уступают главной его книге. Это была карикатура на фразёрство, какое плодили тогда политические ремесленники из числа всевозможных партийных агитаторов, ораторов, журналистов, самозванных представителей и глашатаев чешского народа. Гашек умел оперировать расхожими стереотипными фразами, употребляя их в дословном звучании и одновременно подражая им, пародируя их. Он в полном объёме владел жаргоном собраний, банальной фразеологией листовок и передовиц, громким слогом и сентиментальным сюсюканьем лозунгов и обращений. Он обрушивал на слушателей целые каскады подобного словесного материала, кстати и некстати вплетая его в свою речь. Сверх этого он придумывал мнимые цитаты и высказывания, приписывая их разным авторитетам. Подражая заправским ораторам, он был то патетичен и восторжен, то растроган — однако, не тогда, когда нужно <...> В потоке речей рождались гашековские ораторские гирлянды, нагромождения из бессодержательных и запутанных фраз, которые, благодаря модуляциям голоса, походили на подготовительные тирады, какими ораторы часто предваряют какое-нибудь важное заявление, которое должно прозвучать с особой силой как программное, демонстративное и, разумеется, радикальное. У Гашека такие тирады завершались какой-нибудь смешной, гротескной и неожиданной нелепицей.:с.40

— Франтишек Лангер, «Были и было», 1963

О книге

	В «Истории Партии умеренного прогресса» всеми красками заиграло выдающееся дарование Гашека-пародиста. Используя своё великолепное знание политической жизни Чехии как с её парадной, так и с закулисной стороны, писатель мастерски пародирует здесь официальную идеологию, программы и лозунги политических партий, язык правительственных газет, речи политических деятелей и т. п.
	— Софья Востокова, «Ярослав Гашек», 1964

	Писатель иронизировал над бесхребетностью и мелкотравчатостью чешских политических партий, над их чисто внешней и поверхностной оппозиционностью. В его замысел входило изобразить людей, которые были совсем не теми, кем хотели казаться, не борцами за прогресс и свободу, а завсегдатаями пивных, фразерами, мелкими честолюбцами и плутами.
	— Сергей Никольский, «Ярослав Гашек», 1982

Невольно задумываешься, что же произошло бы, если бы эта книга вышла сразу после того, как была написана? Можно не сомневаться, что вся дальнейшая человеческая и писательская судьба Гашека вообще сложилась бы иначе. Нет сомнений, что уже тогда его признали бы одним из крупнейших чешских писателей (в чём пока что ему упорно отказывали). С другой стороны, трудно сказать, какие последствия имел бы тот великий шум, который, несомненно, поднялся бы вокруг этого сочинения и тоже, наверное, так или иначе сказался бы на дальнейшей судьбе писателя. В «Истории» было задето самолюбие слишком многих людей.:с.45

— Сергей Никольский, «История образа Швейка. Новое о Ярославе Гашеке и его герое», 1997

… в одном из кабачков, прозванном «Коровник» родилась идея провести пародийную мистификацию, создать партию умеренного прогресса в рамках закона. В качестве оратора и кандидата партии на выборах был, естественно, выдвинут Гашек. Гашек разработал свою роль с основательностью и добросовестностью истинного оратора и кандидата на выборах. К своей роли он отнёсся с величайшей серьёзностью. Играя словами и значениями, он тщательно взвешивал, какое влияние они произведут на слушателей. Его выступления на выборах превратились в блестящую импровизацию, изобиловавшую остроумными находками, подсказанными настроением минуты, окружением, обстановкой. Гашек замечательно пользовался акцентами, паузами, жестом, составлял сложные периоды, которые, в конце концов, обрывал шуткой, выпадом или неожиданным намёком. Выступления его носили характер комических номеров и сцен для кабаре и отнюдь не случайно стали зародышем более поздних театров кабаре <…>. В «Истории партии умеренного прогресса» пародии и мистификации, возникшие из противоречия между видимостью и реальностью, введены в разноцветную, пеструю картину жизни. Необозримый поток событий, фактов, ситуаций, где перемешано «существенное» с «пустяками», чем создаются неожиданные и непредвиденные контрасты и что подчёркивает автор, становится существенным, значимым компонентом его юмора. Картина эпохи, пронизанная мистификациями, подана необычайно жизненно и свежо. Взгляд, с феноменальной точностью обнажающий закулисную сторону тогдашней политики и общественной жизни, впервые обретает в этом цикле признаки несомненной эпики, предвосхищая, таким образом, стиль созданных после войны «Похождений бравого солдата Швейка».

— Радко Пытлик, «Швейк завоёвывает мир», 1983