Приключения Оливера Твиста

«Приключе́ния О́ливера Тви́ста» (англ. Oliver Twist; or, the Parish Boy’s Progress или The Adventures of Oliver Twist) — второй роман Чарльза Диккенса и первый в английской литературе, главным героем которого стал ребёнок. Написан в 1837—1839 годах. Уильям Теккерей написал полемический роман «Кэтрин».

Цитаты

Он был совсем ребёнок, впал в отчаяние от голода и стал безрассудным от горя. Он встал из-за стола и, подойдя с миской и ложкой в руке к надзирателю, сказал, немножко испуганный своей дерзостью:
— Простите, сэр, я хочу ещё.
Надзиратель был дюжий, здоровый человек, однако он сильно побледнел. Остолбенев от изумления, он смотрел несколько секунд на маленького мятежника, а затем, ища поддержки, прислонился к котлу. Помощницы онемели от удивления, мальчики — от страха.
— Что такое?.. — слабым голосом произнес, наконец, надзиратель.
— Простите, сэр, — повторил Оливер, — я хочу ещё.
Надзиратель ударил Оливера черпаком по голове, крепко схватил его за руки и завопил, призывая бидла.
Совет собрался на торжественное заседание, когда мистер Бамбл в великом волнении ворвался в комнату и, обращаясь к джентльмену, восседавшему в высоком кресле, сказал:
— Мистер Лимкинс, прошу прощенья, сэр! Оливер Твист попросил ещё каши!
Произошло всеобщее смятение. Лица у всех исказились от ужаса.
— Ещё каши?! — переспросил мистер Лимкинс. — Успокойтесь, Бамбл, и отвечайте мне вразумительно. Так ли я вас понял: он попросил ещё, после того как съел полагающийся ему ужин?
— Так оно и было, сэр, — ответил Бамбл.
— Этот мальчик кончит жизнь на виселице, — сказал джентльмен в белом жилете. — Я знаю: этот мальчик кончит жизнь на виселице. — Глава II повествует о том, как рос, воспитывался и как был вскормлен Оливер Твист

Намереваясь предаться сей невинной забаве, Ноэ положил ноги на покрытый скатертью стол, потянул Оливера за волосы, дернул его за ухо и высказал мнение, что он «подлиза»; далее он заявил о своем желании видеть, как его вздернут на виселицу, когда бы ни наступило это приятное событие, и сделал ряд других язвительных замечаний, каких можно было ждать от столь зловредного и испорченного приютского мальчишки. — Глава VI. Оливер, раздраженный насмешками Ноэ, приступает к действиям и приводит его в немалое изумление

— Чудная собака, — продолжал Плут. — Как свирепо она смотрит на чужого, который вздумает смеяться или петь при ней! А как ворчит, когда играют на скрипке! И ненавидит всех собак другой породы! О!
— Настоящая христианка! — сказал Чарли. — Глава XVIII. Как Оливер проводил время в душеспасительном обществе своих почтенных друзей

Первое правило, когда оказываешь помощь, заключается в том, чтобы давать беднякам как раз то, что им не нужно... А тогда им скоро надоест приходить — Глава XXIII, которая рассказывает о приятной беседе между мистером Бамблом и некоей леди и убеждает в том, что в иных случаях даже бидл бывает не лишен чувствительности

Есть такие должности, которые независимо от более существенных благ, с ними связанных, обретают особую ценность и значительность от сюртуков и жилетов, им присвоенных. У фельдмаршала есть мундир; у епископа — шелковая ряса; у адвоката — шелковая мантия; у приходского бидла — треуголка. Отнимите у епископа его рясу или у приходского бидла его треуголку и галуны — кем будут они тогда? Людьми. Обыкновенными людьми! Иной раз достоинство и даже святость зависят от сюртука и жилета больше, чем кое-кто полагает. — Глава XXXVII, в которой читатель может наблюдать столкновение, нередкое в супружеской жизни

О произведении

«Оливер Твист» — одно из лучших произведений Диккенса <…>. Достоинство его в верности действительности, иногда возмущающей душу, но всегда проникнутой энергией и юмором; недостаток его — в развязке на манер чувствительных романов прошлого века, а иногда и в эффектах <…>. В «Оливере Твисте» все характеры, особенно добрых чудаков и злых негодяев, выдержаны резко и оригинально, а характер Нанси, любовницы разбойника Сайкса, сделал бы честь и более художественному таланту.

— Виссарион Белинский, рецензия, январь 1842

В сущности, книга потому и распадается на две части, что невозможно рассматривать преступление одновременно как продукт общества и как нечто для него смертоносное. Без сомнения, именно поэтому, не говоря уже о ярких характерах и убедительной атмосфере действия, «Оливер Твист» — прекрасный «поп-роман»: ибо у широкой публики <…> есть потребность сочувствовать угнетённым, но нет времени разбираться подробно в том, к чему приводит угнетение. Читатели хотят жалеть Оливера, значит, ему нельзя быть реальным существом, ведь реальный Оливер обратился бы в развращённого и огрубевшего Феджина, который должен быть нам отвратителен. И ещё, когда приходит час травить и преследовать шайку, читатель хочет участвовать в травле; однако в глубине души он не прочь приобщиться к подвигам шайки и разделить её славу (пусть мерзкую славу — в наше время, пожалуй, чем мерзостней, тем лучше) и её кратковременное необузданное веселье.

— Энгус Уилсон, «Мир Чарльза Диккенса» (гл. III), 1970

... кончая роман «Приключения Оливера Твиста», Ч. Диккенс обозначает, может быть, самую драгоценную суть своей книги: она не только о приключениях Оливера, но — и это, вероятно, гораздо важнее — ещё и о том, «как двое сирот, испытав превратности судьбы, сохранили в памяти её уроки, не забывая о милосердии к людям, о взаимной любви и о пылкой благодарности к тому, кто защитил и сохранил их».

— Сесилия Витс Джемисон, «Леди Джен, или Голубая цапля», 1889