Перейти к содержанию

Сказки дедушки Иринея

Материал из Викицитатника

«Сказки дедушки Иринея» — цикл нравоучительных сказок Владимира Одоевского, издававшихся под этим псевдонимом.

Цитаты

[править]
  •  

Что за улица! Что за городок! Мостовая вымощена перламутром; небо пёстренькое, черепаховое; по небу ходит золотое солнышко; поманишь его, оно с неба сойдёт, вкруг руки обойдёт и опять поднимается. А домики-то стальные, полированные, крытые разноцветными раковинками, и под каждою крышкою сидит мальчик-колокольчик с золотою головкою, в серебряной юбочке, и много их, много и все мал мала меньше. <…>
— Папенька, я такой маленький; только пустите меня туда; мне так бы хотелось узнать, что там делается…
— Право, мой друг, там и без тебя тесно. <…>
Между тем музыка играет да играет; вот всё тише да тише, как будто что-то цепляется за каждую нотку, как будто что-то отталкивает один звук от другого. Вот Миша смотрит: внизу табакерки отворяется дверца, и из дверцы выбегает мальчик с золотою головкою и в стальной юбочке, останавливается на пороге и манит к себе Мишу.

  «Городок в табакерке», 1834
  •  

— Позвольте мне спросить у вас: зачем вы к каждому слову всё говорите: динь, динь, динь!
— Уж у нас поговорка такая, — отвечал мальчик-колокольчик.
Поговорка? — заметил Миша. — А вот папенька говорит, что нехорошо привыкать к поговоркам.
Мальчик-колокольчик закусил губы и не сказал более ни слова.

  — там же
  •  

Червячок <…> ничего не ел и не пил и целые часы беспрестанно трудился над своим делом: <…> готовился умереть и строил себе могилку!
Долго трудился над ней; наконец, скинул с себя свою узорчатую шубку, примолвив: «Там в ней не будет нужды», и заснул сном спокойным. Не стало червячка, лишь на листке качались его безжизненный гробок и свёрнутая в комок шубка.
Но недолго спал червячок! Вдруг он чувствует — забилось в нём новое сердце, маленькие ножки пробились из-под брюшка и на спинке что-то зашевелилось;..

  — «Червячок», 1835
  •  

Вот она огляделась: лежит перед ней и зелень, и мясо, и рыба, и уксус, и горчица, и квас, всё по порядку. Вот она думала, думала, кое-как зелень обчистила, мясо и рыбу разрезала, да чтоб большого труда себе не давать, то, как всё было, мытое-немытое, так и положила в кастрюлю <…> и уксус да ещё квасу подлила, а сама думает: «Зачем себя трудить, каждую вещь особо варить? Ведь в желудке всё вместе будет».

  — «Мороз Иванович», 1841

О цикле

[править]
  •  

В настоящее время русские дети имеют для себя в дедушке Иринее такого писателя, которому позавидовали бы дети всех наций. Узнав его, с ним не расстанутся и взрослые. Мы находим в нём один недостаток, и очень важный: старик или очень стар и уж не в состоянии держать перо в руке, или ленится на старости лет, оттого мало пишет. А какой чудесный старик! Какая юная благодатная душа у него! Какою тёплотою и жизнию веет от его рассказов, и какое необыкновенное искусство у него заманить воображение, раздражить любопытство, возбудить внимание иногда самым, по-видимому, простым рассказом! <…> Не бойтесь его старости: он не принадлежит к тем брюзгливым старикам, которые своим ворчаньем и наставлениями отнимают у вас каждую минуту весёлости, отравляют всякую вашу радость. О нет! это самый милый старик, какого только вы можете представить себе: он <…> с такою снисходительностию и любовию примет участие в вашей весёлости, ваших играх, научит вас играть в новые, неизвестные вам и прекрасные игры. <…> Вы заслушаетесь его рассказов, вы сами не захотите шуметь и бегать, чтобы не проронить ни одного слова!
Лучшие пьесы <…> — «Червяк» и «Городок в табакерке». <…> через неё дети поймут жизнь машины, как какого-то живого, индивидуального лица, и под нею не странно было бы увидеть имя самого Гофмана.

  «О детских книгах», март 1840
  •  

В последнее время у нас чаще и чаще стали появляться книги для детей и для простого народа. Но из первых мы можем назвать только сказки дедушки Иринея; <…> всё же остальное не стоит внимания и упоминовения, потому что есть порождение мелкой книжной промышленности, возбуждённой успехом книги…

  рецензия на «„Воскресные посиделки“. Третий пяток», апрель 1844