Ченслер

Здесь процитированы малоцитабельные романы Жюля Верна. Остальные см. в категории его произведений.

Цитаты

	— По правде говоря, море в своих оттенках так бесконечно разнообразно и цвета его сочетаются так гармонично, что художнику воспроизвести море на полотне труднее, чем написать чьё-либо очень подвижное лицо. — XIII (вероятно, вариант распространённой мысли)
	— En vérité, la mer est faite de tant de nuances si merveilleusement fondues les unes aux autres, qu’il est peut-être plus difficile à un peintre d’en reproduire l’ensemble, uniforme et varié tout à la fois, que de peindre un visage, si mobile qu’en soit la physionomie.
	— «Зелёный луч» (Le Rayon vert), 1882

	— Что за превосходная выдумка этот самодвижущийся снаряд, самостоятельно развивающий всё большую скорость благодаря особому, постепенно разгорающемуся пороху!.. Это изобретение вызовет коренной переворот в способах ведения войны!.. — XII; перевод: О. В. Моисеенко под ред. Е. М. Шишмарёвой, 1957
	— Fameux, cet engin autopropulsif, qui entretient lui-même sa vitesse et l’accélère jusqu’à l’arrivée au but, grâce aux propriétés d’une certaine poudre à combustion progressive !…
	— «Флаг родины» (Face au drapeau), 1896

Ченслер. Дневник пассажира Ж.-Р. Казаллона (1871)

Le Chancellor. Journal du passager J.-R. Kazallon; перевод: М. Мошенко, Р. А. Розенталь, 1956

	— … поэты, как и пословицы, существуют лишь для того, чтобы опровергать друг друга. — V; то же говорили о литературе и науке
	— … mais les poëtes sont comme les proverbes : l’un est toujours là pour contredire l’autre.

	Человек, которому долго угрожает опасность, начинает под конец призывать её, ибо ожидание неизбежной катастрофы ужаснее самой катастрофы. — XIII; возможно, неоригинально
	L’homme, longtemps menacé d’un danger, finit par désirer qu’il se produise, car l’attente d’une catastrophe inévitable est plus horrible que la réalité !

— Пускаясь в дальнее плавание, человек проявляет все те качества, которыми одарила его природа. Но среди безграничного океана, среди бушующих стихий он чувствует, насколько хрупко его судёнышко и как сам он слаб и беспомощен! Поэтому я думаю, что у моряка должен быть такой девиз: «Уверенность в себе, вера в бога!» — Вполне разделяю ваше мнение, сударь, — замечаю я, — по-моему, мало найдётся нерелигиозных моряков! — XVIII; вариант трюизма

— Certes, en s’aventurant sur la mer, l’homme fait un emploi remarquable des qualités que la nature lui a départies ; mais, sur cet Océan sans bornes, quand les éléments se déchaînent, il sent combien est fragile le navire qui le porte, et combien lui-même est faible et désarmé ! Aussi, je pense que la devise du marin devrait être celle-ci : Confiance en soi, et foi en Dieu ! — Rien n’est plus vrai, monsieur Letourneur, ai-je répondu. Aussi, je crois qu’il est bien peu de marins dont l’âme soit obstinément fermée aux impressions religieuses !

Чёрная Индия (1877)

Les Indes noires

В этом подземелье, хотя и вовсе не пригодном для выращивания растений, могло бы укрыться целое население. И кто знает, не найдёт ли когда-нибудь бедный класс Соединённого королевства себе убежище в копях Эберфойла, как и в копях Кардиффа, Аллоа и Ньюкасла, когда и там запасы угля будут исчерпаны? — глава IX; перевод: З. А. Бобырь под ред. О. В. Волкова, 1957

Quoiqu’il fût impropre à toute production végétale, ce sous-sol eût, cependant, pu servir de demeure à toute une population. Et qui sait si, dans ces milieux à température constante, au fond de ces houillères d’Aberfoyle, aussi bien que dans celles de Newcastle, d’Alloa ou de Cardiff, lorsque leurs gisements seront épuisés, — qui sait si la classe pauvre du Royaume-Uni ne trouvera pas refuge quelque jour ?

Говорят: подземный город. И в самом деле, жилище Саймона Форда перестало быть изолированным. Почти сразу же после чудесного открытия этого чрезвычайно мощного угольного пласта под землёй, как грибы на благоприятной почве, начали расти дома. Скопление этих домов, а их уже насчитывалось не то четыре, не то пять сотен, образовало настоящий город, где жило несколько тысяч человек. Это были не только горняки, но и все те, кто, не найдя свободного места на перенаселённой земной поверхности, принужден был спуститься в самые недра Соединённого Королевства. Этому скоплению человеческих существ хватало и воздуха, и света, и пространства. В подземных пустотах могла бы уместиться десятая часть жителей графств Стерлинг, Ренфру и Дамбаргон. — глава XIII (из исключённого П.-Ж. Этцелем); перевод: А. Г. Москвин

О романе

	После того, как идея подземной Англии в «Чёрной Индии» была вами уничтожена, я толком не мог ни в чём разобраться.
	— Жюль Верн, письмо П.-Ж. Этцелю

	Этцель, по всей вероятности, счёл недопустимым существование подземной Англии в «Чёрной Индии», и Жюлю Верну пришлось довольствоваться пещерой. Нельзя не отметить, что двадцать лет спустя Уэллс в «Машине времени» с успехом воспользовался аналогичной идеей.
	— Жан Верн, «Жюль Верн», 1973

Школа Робинзонов (1882)

L'École des Robinsons; перевод: Н. М. Брандис, 1970

	Ах, молодые люди, молодые люди! Путешествуйте, если можете, а если не можете… всё равно путешествуйте!
	Ah ! jeunes gens, voyagez si vous le pouvez, et si vous ne le pouvez pas… voyagez tout de même !Комментарий=VI

— Почему природа не устроила так, чтобы мы могли питаться одним воздухом? — Когда-нибудь дойдём и до этого, — сказал Годфри, улыбаясь. <…> — Учёные, во всяком случае, занимаются этим вопросом. <…> пищеварение и дыхание — функции очень близкие и, вероятно, могут заменить одна другую. Весь вопрос в том, как изобрести питательный воздух: если химики добьются успеха, <…> можно будет вдыхать свой обед вместо того, чтобы съедать его, вот так! — XII

— Mais, aussi, pourquoi faut-il que la cuisson soit nécessaire au pain, à la viande ? Comment la nature ne nous a-t-elle pas faits pour vivre de l’air du temps ? — Cela viendra peut-être ! répondit Godfrey avec un sourire de bonne humeur. <…> — Je pense que des savants s’en occupent, tout au moins ! <…> la digestion et la respiration sont des fonctions connexes, dont l’une pourrait peut-être se substituer à l’autre. Donc, le jour où la chimie aura fait que les aliments nécessaires à la nourriture de l’homme puissent s’assimiler par la respiration, le problème sera résolu. <…> On respirera son dîner au lieu de le manger, voilà tout !

О романе

	Я задумал «Школу Робинзонов» исключительно как весёлую и забавную шутку. Философия в приключениях. Я просто брал всякие ходячие факты из «Робинзона Крузо», «Швейцарского Робинзона», из «Двенадцатилетнего Робинзона» и прочих робинзонад, чтобы всё, что раньше в этих книгах подавалось всерьёз, превратить в весёлую мистификацию… — во время работы над романом
	— Жюль Верн, письмо П.-Ж. Этцелю

	Жюль Верн хотел сделать ложным всё то, что мальчишкам в историях о робинзонах преподносится как истинное.
	— Марсель Море

Упрямец Керабан (1883)

Kéraban-le-têtu; перевод: В. Сахранов, Н. Хотинская, 1995 (с уточнением)

	— Вы как-то упоминали о вашем племяннике… — Можно сказать, моём сыне, ван Миттен, поскольку у меня нет детей. Дела, знаете, дела! Я никогда не мог найти и пяти минут, чтобы жениться. — Минуты достаточно, — с видом знатока заключил ван Миттен. — Часто даже и минуты излишне много. — часть первая, глава III
	— Vous m’avez, en effet, parlé de votre neveu… — Autant dire mon fils, Van Mitten, puisque je n’ai pas d’enfant. Vous savez, les affaires !… les affaires !… Je n’ai jamais trouvé cinq minutes pour me marier ! — Une minute suffit ! répondit gravement Van Mitten, et souvent même … une minute, c’est trop !

	— Ах, господа современные османы, одевающиеся по-европейски! Ах, господа новые турки, не умеющие больше быть жирными! Это, конечно, было непростительным признаком упадка в глазах господина Керабана. — часть первая, глава X
	« … Ah ! messieurs les renégats, qui vous soumettez aux prescriptions de Mahmoud, je vous montrerai qu’il y a encore de Vieux Croyants, dont vous n’aurez jamais raison ! » Personne ne le contredisait alors, le seigneur Kéraban, et pourtant il s’animait de plus belle.

О романе

Утверждать, что писатель взял Мишеля за образец, когда создавал образ Керабана, было бы ошибкой. Но не исключено, что он задумался об упрямце, ибо постоянно сталкивался с таковым. Выходки сына оставались предметом неустанных забот писателя. <…> Хотя надо признать, писатель делал это скорее подсознательно, так как наличие тысячи всевозможных оттенков в характере очаровательного и ужасного Мишеля позволило бы ему нарисовать персонаж ещё более сложный.

— Жан Верн, «Жюль Верн»

Север против Юга (1887)

Nord contre Sud; перевод: Р. Гурович, 1993

— Подумать только: сейчас ещё этими неграми можно торговать, как скотом, а не пройдёт и часу, как они будут свободными людьми, их уже не продашь и не купишь. Нелепо, нелепо, я всегда буду это твердить, всегда, до последнего вздоха. <…> Как раз в эту минуту раздражённому управляющему подвернулся под руку Пигмалион, ничего, конечно, ещё не знавший. <…> — Ступай-ка сюда, Пиг, — сказал он. Пигмалион подошёл. — Деру я тебя иногда за уши? — Да, мистер Пэрри, это ваше право, но только оно противно и человеческой справедливости и божеским законам. — Хорошо, но всё-таки это моё право, не так ли?.. Давай же, я воспользуюсь им ещё раз. И, не обращая внимания на крики Пига, управляющий выдрал его за длинные уши, впрочем, совсем не больно, а просто так, для острастки. Воспользовавшись в последний раз своим правом, почтенный мистер Пэрри почувствовал как бы некоторое облегчение. — часть первая, глава VIII

« Quand je pense qu’en ce moment, on pourrait encore trafiquer de ces Noirs, puisqu’ils sont toujours à l’état de marchandise ! Et, avant une heure, voilà qu’il ne sera plus permis ni de les acheter ni de les vendre ! Oui ! je le répéterai jusqu’à mon dernier souffle !» <…> En cet instant, Pygmalion, qui ne savait rien encore, se trouva face à face avec le régisseur. <…> « Approche ici, Pyg ! » dit-il. Pygmalion s’approcha. « Je te tire quelquefois l’oreille, mon garçon ? — Oui, monsieur Perry, puisque, contrairement à toute justice humaine ou divine, c’est votre droit. — Eh bien, puisque c’est mon droit, je vais me permettre d’en user encore ! » Et, sans se soucier des cris de Pyg, sans lui faire grand mal, non plus, il lui secoua les oreilles qui étaient déjà d’une belle longueur. Vraiment, cela soulagea le régisseur d’avoir, une dernière fois, exercé son droit sur un des esclaves de la plantation.

О романе

	Несмотря на то, что односторонняя характеристика борющихся сил в «Север против Юга» безусловно снижает социальную типичность героев (тем более что и образ плантатора-аболициониста не так уж характерен для рабовладельческого Юга), автор не словами, а всем ходом действия ниспровергает расистскую аргументацию рабовладельцев…
	— Евгений Брандис

Замок в Карпатах (1892)

Le Château des Carpathes; перевод: Е. Аронович, 1992 (с уточнениями)

Эта история отнюдь не фантастика, а романтическая быль, хотя кому-то описанные события и могут показаться невероятными. Но мы живём в те времена, когда всё происходит, мы почти вправе сказать, что и это произошло. Если наш рассказ неправдоподобен сегодня, то, может быть завтра, благодаря достижениям науки, никто не примет его за легенду. Жаль только, что в XIX веке всё меньше остаётся места для сказаний, легенд, поверий <…>. в Трансильвании величественное кольцо Карпатских гор способно, кажется, разбудить самое бескрылое воображение. Впрочем, какие-то отголоски старых преданий в этих краях ещё живы. — I (начало)

Cette histoire n’est pas fantastique, elle n’est que romanesque. Faut-il en conclure qu’elle ne soit pas vraie, étant donnée son invraisemblance ? Ce serait une erreur. Nous sommes d’un temps où tout arrive, — on a presque le droit de dire où tout est arrivé. Si notre récit n’est point vraisemblable aujourd’hui, il peut l’être demain, grâce aux ressources scientifiques qui sont le lot de l’avenir, et personne ne s’aviserait de le mettre au rang des légendes. D’ailleurs, il ne se crée plus de légendes au déclin de ce pratique et positif dix-neuvième siècle <…>. en Transylvanie, où le cadre des Carpathes se prête si naturellement à toutes les évocations psychagogiques. Cependant il convient de noter que le pays transylvain est encore très attaché aux superstitions des premiers âges.

… точно живая, стояла певица перед его глазами. Это стало возможным благодаря ухищрениям оптики. <…> барон фон Гортц заказал великолепный портрет певицы. Она была изображена в полный рост в белом платье <…> с роскошными распущенными волосами. При помощи зеркал, наклонённых под точно рассчитанным углом, и мощного источника света, освещавшего портрет, возникало «живое» изображение Стиллы во всём блеске её красоты. — XV

… comme si elle eût été vivante, devant ses yeux. C’était un simple artifice d’optique. <…> le baron de Gortz avait acquis un magnifique portrait de la cantatrice. Ce portrait la représentait en pied avec son costume blanc <…> et sa magnifique chevelure dénouée. Or, au moyen de glaces inclinées suivant un certain angle calculé par Orfanik, lorsqu’un foyer puissant éclairait ce portrait placé devant un miroir, la Stilla apparaissait, par réflexion, aussi « réelle » que lorsqu’elle était pleine de vie et dans toute la splendeur de sa beauté.

Удивительные приключения дядюшки Антифера (1894)

Mirifiques aventures de maître Antifer; перевод: Э. Леонидова, 1959

	Глава I, в которой неизвестный корабль с неизвестным капитаном бороздит неизвестное море в поисках неизвестного острова — часть первая
	I, Dans lequel un navire inconnu, capitaine inconnu, est à la recherche, sur une mer inconnue, d’un îlot inconnu.

	— … это письмо у меня! <…> Вы его не получите! — Вы отказываетесь? — Да, старый омар, отказываюсь! Разве что вы у меня его купите!.. — Сколько?..— спросил нотариус и сунул было руку в карман, чтобы вытащить кошелёк. — Сколько!.. Пятьдесят миллионов франков! <…> Не торгуйтесь, господин Бен-Омар… Я не уступлю и пятидесяти сантимов! — часть первая, VI
	— … je l’ai, votre lettre ! <…> Et vous ne l’aurez pas ! — Vous refuseriez ? — Oui, vieil Omar, à moins que vous ne me l’achetiez… — Combien ?… demanda le notaire, qui mit la main à la poche pour en tirer sa bourse. — Combien ?… Cinquante millions de francs ! <…> Ne marchandez pas, monsieur Ben-Omar… Vous n’obtiendrez pas cinquante centimes de rabais !

На левом плече преподобного Тиркомеля он увидел буквы и цифры! В самом деле, на белой коже проповедника отчётливо проступала коричневая татуировка, — какая-то запись… И вот как она выглядела: 77° 19’ N Легко догадаться, что это и была искомая широта!.. Очевидно, отец пастора выжег клеймо на плече своего маленького сына (подобно тому как записал бы в памятную книжку), чтобы лучше сохранить драгоценные сведения. Может затеряться записная книжка, но не плечо! Вот почему Тиркомель, хотя он действительно сжёг письмо Камильк-паши, адресованное его отцу, тем не менее остался хранителем столь необычной записи, которую, впрочем, даже не полюбопытствовал прочесть с помощью зеркала. — часть вторая, XIII

Ne venait-il pas d’apercevoir des lettres et des chiffres imprimés sur l’épaule gauche du révérend Tyrcomel ?… En effet, un tatouage, très lisible encore, formait une inscription qui ressortait en couleur brune sur la peau blanche du clergyman… Et cette inscription était ainsi libellée : 77° 19’ N. On l’a compris, c’était la latitude tant cherchée !… Plus de doute, le père du clergyman, pour être certain de ne pas la perdre, l’avait inscrite sur l’épaule de son fils, jeune alors, comme il l’eût inscrite sur un calepin… Un calepin peut s’égarer, et non une épaule !… Voilà comment, et bien qu’il eût réellement brûlé la lettre de Kamylk-Pacha adressée à son père, le révérend Tyrcomel possédait cette inscription si bizarrement placée — inscription qu’il n’avait jamais eu, d’ailleurs, la curiosité de lire, en s’aidant d’une glace.

Воздушная деревня (1901)

Le Village aérien; перевод: В. Брюгген, 1994

— … если у вагди столько человеческих достоинств, почему бы не допустить их в ряды людей? — Потому что они, по-видимому, лишены общей идеи, свойственной нам <…>. — Что вы имеете в виду? — Общую идею, концепцию высшего существа, короче говоря, — религиозность, которая встречается и у самых отсталых, диких племён. Я не заметил, чтобы они поклонялись богам. Ни идолов, ни духовных лиц… — Если только <…> не считать их божеством короля Мсело-Тала-Тала, к которому нас не подпускают ни на шаг! Хоть бы кончик носа его увидеть! Оставалось провести заключительный эксперимент: сопротивляются ли эти дикари токсическому действию атропина. У человека этот препарат вызывает обмороки, даже смерть, животные же переносят его без последствий. Если вагди выдержат инъекцию атропина, значит, это животные. Если нет — следует признать их людьми. Но эксперимент нельзя было провести за отсутствием вещества. — глава XV

« — … puisque ces Wagddis possèdent tant de qualités humaines, pourquoi ne pas les admettre dans les rangs de l’humanité !… — Parce qu’ils semblent manquer d’une conception qui est propre à tous les hommes <…>. — Et vous entendez par là ?… — La conception d’un être suprême, en un mot, la religiosité, qui se retrouve chez les plus sauvages tribus. Je n’ai pas constaté qu’ils adorassent des divinités… Ni idoles ni prêtres… — À moins <…> que leur divinité ne soit précisément ce roi Msélo-Tala-Tala dont ils ne nous laissent pas voir le bout du nez !… » C’eût été le cas, sans doute, de tenter une expérience concluante : Ces primitifs résistaient-ils à l’action toxique de l’atropine, à laquelle l’homme succombe alors que les animaux la supportent impunément ?… Si oui, c’étaient des bêtes, sinon, c’étaient des humains. Mais l’expérience ne pouvait être faite, faute de ladite substance. Il faut ajouter, en outre, que, durant le séjour de John Cort et de Max Huber à Ngala, il n’y eut aucun décès. La question est donc indécise de savoir si les Wagddis brûlaient ou enterraient les cadavres, et s’ils avaient le culte des morts.

О романе

	Жюль Верн хотел показать в «Деревне в воздухе», что язык — существенный фактор в утверждении организованного общества. В то же время творческая фантазия писателя придала полуживотиым предкам человека черты, до некоторой степени подтвердившиеся также позднейшими научными исследованиями палеонтологов и антропологов.
	— Евгений Брандис, «Жюль Верн. Жизнь и творчество», 1963

О других романах

В ранней повести «Зимовка во льдах» чувствуется тяготение автора к протокольно-четкому, деловому стилю изложения, не допускающему каких бы то ни было украшательств речи и романтической взволнованности. Автор как бы стремится доказать, что сухой язык корабельного журнала, где каждая строчка уже сама по себе говорит о непреклонной воле и беззаветном мужестве участников экспедиции, способен воздействовать на воображение читателей сильнее, чем заведомо приукрашенное описание событий. Таким образом Жюль Верн пытается в своей ранней повести преодолеть литературные шаблоны и проявить самостоятельность не только в выборе темы, но и в поисках необычных художественных средств. <…> «Зимовку во льдах» можно рассматривать как своеобразную прелюдию к таким известным романам о покорении Арктики, как «Путешествия и приключения капитана Гаттераса» и «В стране мехов», в которых многие эпизоды и географические описания, едва только намеченные в «Зимовке во льдах», получили своё дальнейшее развитие и талантливое художественное воплощение.

— Евгений Брандис

	«Треволнения одного китайца в Китае» богато расцвечены <…> восточной экзотикой <…>. Но если снять этот цветистый налёт, то герои предстанут в совершенно европейском виде. <…> И вот тут-то выясняется, что смысл романа именно в применимости к его героям общечеловеческих критериев поведения.
	— Анатолий Москвин, «О пользе бесполезных путешествий»