Чудесная страна Оз

«Чудесная страна Оз» (англ. The Marvelous Land of Oz) — сказочный роман (повесть) Фрэнка Баума 1904 года, второй в цикле о стране Оз.

Цитаты

	— Что ты знаешь? — Трудно пока сказать, — ответил Джек. — Мне кажется, что я знаю ужасно много, можно ли знать больше — это для меня пока вопрос. Мне как раз предстоит выяснить, то ли я очень мудр, то ли очень глуп. — 2
	"What do you know?" "Well, that is hard to tell," replied Jack. "For although I feel that I know a tremendous lot, I am not yet aware how much there is in the world to find out about. It will take me a little time to discover whether I am very wise or very foolish."

	— Поразительно интересная история, — удовлетворенно заключил Джек, — и я понял в ней решительно все, кроме твоих объяснений. — 3
	"Now, that is very interesting history," said Jack, well pleased; "and I understand it perfectly all but the explanation."

	— Я бы тоже свистел, если бы мог сложить губы в трубочку, — заметил Джек. — Боюсь, дорогой папаша, что в некоторых отношениях я ещё очень несовершенен. — 5
	"I'd whistle myself, if I could push my lips together," remarked Jack. "I fear, dear father, that in some respects I am sadly lacking."

	— Я — Страж Ворот Изумрудного Города. Позвольте осведомиться, кто вы такой и чем занимаетесь? — Меня зовут Тыквоголовый Джек, — ответил тот улыбаясь, — а чем я занимаюсь — мне пока и самому неведомо. — 6
	"I am the Guardian of the Gates of the Emerald City. May I inquire who you are, and what is your business?" "My name is Jack Pumpkinhead," returned the other, smilingly; "but as to my business, I haven't the least idea in the world what it is."

	Корона крепко держалась на голове Страшилы, поскольку была к ней пришита;.. — 10
	Upon his head the Scarecrow still wore the heavy crown, which had been sewed on to prevent his losing it;..

	— Ну что за трус этот Тыквоголовый! — презрительно фыркнул Конь-ко́злы. — Будешь трусом, если знаешь, что в любой момент можешь испортиться или быть съеденным, — сердито огрызнулся Джек. — 10
	"What a coward that Pumpkinhead is!" said the Saw-Horse, scornfully. "You might be a coward yourself, if you knew you were liable to spoil!" retorted Jack, angrily.

	— … девицы Страны Оз подняли мятеж, и ныне я изгнан из Изумрудного Города. — <…> Какая жалость! Не могут же они сетовать на короля, который столь мудро и милостиво ими правил! — Они, видишь ли, считают, что плохо то правило, которое нельзя толковать двояко, — пожаловался Страшила… — 11
	"… the girls of Oz have risen in revolt and driven me out of the emerald City." "<…> What a calamity! They surely do not complain of your wise and gracious rule?" "No; but they say it is a poor rule that don't work both ways," answered the Scarecrow;.."

	— Богатым жизненным опытом похвастать не могу, — ответил Конь-ко́злы <…>. — Но мне кажется, что я довольно смышлен, а иногда возникает впечатление, что даже чрезвычайно мудр и знающ. — 11
	"Well, I cannot claim any great experience in life," the Saw-Horse answered <…>. "but I seem to learn very quickly, and often it occurs to me that I know more than any of those around me."

— Это колдовство! — воскликнул Тип. Некоторое время они стояли, не зная, как быть. Потом Железный Дровосек крякнул, размахнулся изо всей силы топором и принялся рубить стоящие перед ним стеной стебли. Цветки подсолнухов тотчас же перестали вращаться, зато теперь в сердцевине каждого показалось хорошенькое девичье личико. Личики эти кокетливо улыбались, а увидев, в какое изумление и испуг повергло путников их появление, расхохотались дружно и весело. — Стой! Стой! — закричал Тип, хватая Дровосека за железную руку. — Разве не видишь — они живые! В тот же миг цветки вновь начали вращаться, а лица исчезли. Железный Дровосек уронил топор и в крайнем расстройстве сел на землю. — Поднять руку на столь прелестные создания было бы бессердечно! — воскликнул он горестно. — Однако я ума не приложу, как нам теперь двигаться дальше. — Эти девицы очень похожи на повстанцев, — задумчиво проговорил Страшила. — 12

"It's witchcraft!" exclaimed Tip. While they paused, hesitating and wondering, the Tin Woodman uttered a cry of impatience and advanced with swinging axe to cut down the stalks before him. But now the sunflowers suddenly stopped their rapid whirling, and the travelers plainly saw a girl's face appear in the center of each flower. These lovely faces looked upon the astonished band with mocking smiles, and then burst into a chorus of merry laughter at the dismay their appearance caused. "Stop! stop!" cried Tip, seizing the Woodman's arm; "they're alive! they're girls!" At that moment the flowers began whirling again, and the faces faded away and were lost in the rapid revolutions. The Tin Woodman dropped his axe and sat down upon the ground. "It would be heartless to chop down those pretty creatures," said he, despondently. "and yet I do not know how else we can proceed upon our way" "They looked to me strangely like the faces of the Army of Revolt," mused the Scarecrow.

	Однажды, остановившись всего на минутку, чтобы дать отдых Типу, они вдруг оказались на перекрестье дорог, расходящихся у них из-под ног в сорока разных направлениях. Более того, эти сорок дорог завертелись, как крылья гигантской ветряной мельницы, сначала в одну сторону, потом в другую. Друзья застыли на месте, озадаченные и растерянные. — колдовская иллюзия; глава 14
	Afterward, when they had stopped for a moment to allow Tip to rest, they saw forty roads branching off from their feet in forty different directions; and soon these forty roads began whirling around like a mighty wheel, first in one direction and then in the other, completely bewildering their vision.

	— Надеюсь, она не сможет до нас добраться! — содрогаясь от страха, воскликнул Тыквоголовый. — Вы же помните, она пообещала пустить меня на пироги. — Стоит ли так расстраиваться?! — махнул рукой Железный Дровосек. — Ты ведь можешь испортиться и иным путём, — скажем, от долгого сидения в духоте. А по мне, лучше пойти на хороший пирог, чем позволить уму сгнить. — 16
	"But I hope she cannot get at us," exclaimed the Pumpkinhead, with a shiver of fear. "She threatened to make tarts of me, you know." "Don't worry," said the Tin Woodman. "It cannot matter greatly. If you stay shut up here you will spoil in time, anyway. A good tart is far more admirable than a decayed intellect."

	А трон — что мне трон? Ни радости от него, ни пользы, особенно для того, кто имеет мозги. Я уж и сам начинал подумывать о более достойном занятии. — 20
	"In fact, it isn't much fun to be King, especially if one has good brains. I have known for some time that I am fitted to occupy a far more exalted position."
	— Страшила

— В моей библиотеке есть Книга Событий, в которой записано всё, что делал Волшебник, пока жил в Стране Оз, — по крайней мере, всё, о чём мне докладывали. <…> Я внимательно перечитала все записи в Книге о Волшебнике, из них подозрительными мне показались только три: он ел бобы с ножа, он трижды тайно навестил старую Момби и он слегка хромал на левую ногу. — 20

"I have in my library a book in which is inscribed every action of the Wizard while he was in our land of Oz—or, at least, every action that could be observed by my spies. <…> I have searched carefully through the records of the Wizard's actions, and among them I can find but three that appear to have been suspicious. He ate beans with a knife, made three secret visits to old Mombi, and limped slightly on his left foot."

	Первым делом Озма распорядилась о том, чтобы все повстанцы вернули немедля изумруды, брильянты и иные драгоценные камни, растащенные ими с улиц и общественных зданий. Число драгоценных камней, выковырянных и похищенных тщеславными девицами, оказалось столь велико, что королевским ювелирам пришлось работать не разгибая спины больше месяца, чтобы привести городское хозяйство в прежний вид. — 24
	Ozma's first act was to oblige the Army of Revolt to return to her every emerald or other gem stolen from the public streets and buildings; and so great was the number of precious stones picked from their settings by these vain girls, that every one of the royal jewelers worked steadily for more than a month to replace them in their settings.

7

	Голову [Страшилы] украшала золотая корона, густо усыпанная сверкающими драгоценными камнями, — под её тяжестью на лбу собрались морщины, что придавало нарисованному лицу глубокомысленное выражение.
	Upon his head he wore a heavy golden crown set thick with sparkling jewels, and the weight of this crown caused his brow to sag in wrinkles, giving a thoughtful expression to the painted face.

— Откуда ты пришёл и каким образом ты ожил? — Прошу прощения, ваше величество, — отвечал Тыквоголовый, — но я вас не понимаю. — Как не понимаешь? — удивился Страшила. — Я же не знаю вашего языка, — пояснил Джек. — Я, видите ли, иностранец, пришёл из Страны Гилликинов. — Ах, вот в чем дело! — воскликнул Страшила. — Сам-то я говорю на языке Жевунов, как и все в Изумрудном Городе. Ты же, как я полагаю, говоришь на языке Тыквоголовых? — Точно так, ваше величество, — отвечал его собеседник, энергично кивая, — так что понять друг друга нам, увы, невозможно. — Экая досада! — пожалел Страшила. — Придётся искать переводчика.

"Where on earth did you come from, and how do you happen to be alive?" "I beg your Majesty's pardon," returned the Pumpkinhead; "but I do not understand you." "What don't you understand?" asked the Scarecrow. "Why, I don't understand your language. You see, I came from the Country of the Gillikins, so that I am a foreigner." "Ah, to be sure!" exclaimed the Scarecrow. "I myself speak the language of the Munchkins, which is also the language of the Emerald City. But you, I suppose, speak the language of the Pumpkinheads?" "Exactly so, your Majesty" replied the other, bowing; "so it will be impossible for us to understand one another." "That is unfortunate, certainly," said the Scarecrow, thoughtfully. "We must have an interpreter."

… Страшила предложил: — Не хочешь ли пока присесть? — Ваше величество забыли, что я его не понимаю, — отвечал Тыквоголовый. — Если вы предлагаете мне присесть, сделайте какой-нибудь знак. Страшила сошёл с трона и пододвинул кресло к Тыквоголовому сзади. Затем он неожиданно пихнул Джека в грудь, так, что тот рухнул на мягкие подушки, сложившись при этом с громким стуком, как перочинный нож. — Ты понял мой знак? — вежливо спросил Страшила. — Вполне, — ответил Джек, руками поворачивая свою голову лицом вперёд. Время от времени в этом возникала нужда, поскольку тыква слишком свободно вращалась на стержне, служившем шеей. — Делали тебя, похоже, наспех, — заметил Страшила, наблюдая за безуспешными попытками Джека распрямить длинные ноги. — Вас, похоже, тоже, ваше величество, — последовал ответ. — Есть, однако, и разница: я гнусь, но не ломаюсь, а ты ломаешься, но не гнёшься.

… the Scarecrow said: "Won't you take a chair while we are waiting?" "Your Majesty forgets that I cannot understand you," replied the Pumpkinhead. "If you wish me to sit down you must make a sign for me to do so." The Scarecrow came down from his throne and rolled an armchair to a position behind the Pumpkinhead. Then he gave Jack a sudden push that sent him sprawling upon the cushions in so awkward a fashion that he doubled up like a jackknife, and had hard work to untangle himself. "Did you understand that sign?" asked His Majesty, politely. "Perfectly," declared Jack, reaching up his arms to turn his head to the front, the pumpkin having twisted around upon the stick that supported it. "You seem hastily made," remarked the Scarecrow, watching Jack's efforts to straighten himself. "Not more so than your Majesty," was the frank reply. "There is this difference between us," said the Scarecrow, "that whereas I will bend, but not break, you will break, but not bend."

	— Я-то думал, что раз мы из разных королевств, то должны непременно говорить на разных языках. — Впредь не думай, — строго предупредил его Страшила. — Если с думанием туго, будь лучше просто пугалом — тоже достойное занятие.
	"I thought we must surely speak different languages, since we came from different countries." "This should be a warning to you never to think," returned the Scarecrow, severely. "For unless one can think wisely it is better to remain a dummy—which you most certainly are."

8

— Я командую Армией повстанцев, — отчеканила девица с излишней, пожалуй, резкостью. — О-о! — ещё больше удивился Тип. — А я и не знал, что идёт война. — Ты не мог этого знать, — объяснила Джинджер, — потому что это война. Просто чудо, что её никто не разболтал, — ведь Армия состоит сплошь из девиц, — добавила она с гордостью. — Война идёт, хотя об этом никто и не подозревает. — Вот, оказывается, в чём дело, — Тип даже присвистнул. — А где же твоя Армия? — Примерно в километре отсюда, — сказала Генерал Джинджер. — По моей команде повстанцы собрались со всей Страны Оз. Сегодня мы предполагаем победить и свергнуть с престола его величество Страшилу. Армия повстанцев ждёт лишь моего прибытия, чтобы двинуться на Изумрудный Город. — <…> Но позволь тебя всё-таки спросить, зачем вы хотите свергнуть его величество Страшилу? — Довольно уже Изумрудным Городом правил мужчина, — заявила девица с вызовом. — Кроме того, город украшен драгоценными камнями, которые гораздо больше подходят для колец, браслетов и ожерелий, а на деньги, лежащие без толку в королевской казне, можно для каждого повстанца купить не меньше дюжины новых платьев. Вот почему мы намерены завоевать Город, свергнуть правительство и править отныне самостоятельно. <…> Ни один мужчина не сможет противостоять хорошенькой девушке, а уж тем более обидеть. А в моей Армии все — прехорошенькие.

"I command the Army of Revolt in this war," answered the General, with unnecessary sharpness. "Oh!" he again exclaimed. "I didn't know there was a war." "You were not supposed to know it," she returned, "for we have kept it a secret; and considering that our army is composed entirely of girls," she added, with some pride, "it is surely a remarkable thing that our Revolt is not yet discovered." "It is, indeed," acknowledged Tip. "But where is your army?" "About a mile from here," said General Jinjur. "The forces have assembled from all parts of the Land of Oz, at my express command. For this is the day we are to conquer His Majesty the Scarecrow, and wrest from him the throne. The Army of Revolt only awaits my coming to march upon the Emerald City." "<…> May I ask why you wish to conquer His Majesty the Scarecrow?" "Because the Emerald City has been ruled by men long enough, for one reason," said the girl. "Moreover, the City glitters with beautiful gems, which might far better be used for rings, bracelets and necklaces; and there is enough money in the King's treasury to buy every girl in our Army a dozen new gowns. So we intend to conquer the City and run the government to suit ourselves. <…> What man would oppose a girl, or dare to harm her? And there is not an ugly face in my entire Army."

	Вся Армия во главе с Генералом бросилась к воротам и тут столкнулась с Королевским Войском Страны Оз — иначе говоря, с Солдатом с Зелёными Бакенбардами.
	Followed by her Army the General now rushed to the gateway, where she was confronted by the Royal Army of Oz—which was the other name for the Soldier with the Green Whiskers.

9

	— Надеюсь, что мятежники ничего не имеют против меня лично и бунтуют только потому, что мне случилось быть королём. — Напротив, — покачал головой Тип, — я как раз слышал, что они намерены из вашей тряпичной наружности сшить лоскутный ковёр, а вашими внутренностями набить диванные подушки.
	"I hope the Conquerors have no intention of injuring me, just because I happen to be the King." "I heard them, say" remarked Tip, with some hesitation, "that they intend to make a rag carpet of your outside and stuff their sofa-cushions with your inside."

	— Но мы ведь тоже в опасности, — испуганно заголосил Тыквоголовый. — Если хотя бы одна из девиц умеет стряпать, мне конец! — Ерунда! — воскликнул Страшила. — Даже если они умеют стряпать, им сейчас не до этого. — Но и прозябание в плену для меня не менее опасно, — уныло возразил Джек, — я могу протухнуть.
	"But we also are in danger," said the Pumpkinhead, anxiously. "If any of these girls understand cooking, my end is not far off!" "Nonsense!" exclaimed the Scarecrow. "they're too busy to cook, even if they know how!" "But should I remain here a prisoner for any length of time," protested Jack, "I'm liable to spoil."

	— А разве мне надо быть осторожным не чрезвычайно? — обиделся Джек. — Не так чрезвычайно, как мне, — назидательно сказал Страшила. — Случись что со мной, мне сразу и конец. А случись что с тобой, твоя голова пойдёт на семена.
	"I have to be as careful as you do," said Jack. "Not exactly," replied the Scarecrow. "for if anything happened to me, that would be the end of me. But if anything happened to you, they could use you for seed."

15

— Не стыдно тебе сидеть на моем троне? — строго и властно обратился Страшила к самозванке. — Разве ты не знаешь, что ты изменница, а раз изменница, значит, нарушаешь закон? — Кто трон захватил, тот на нём и сидит, — отвечала Генерал Джинджер, безмятежно посасывая очередную карамельку. — Я, как видишь, на нём сижу, значит, я королева, а все, кто против меня, — изменники, а раз изменники, значит — ты же сам только что сказал! — нарушают закон. Такой неожиданный поворот обескуражил Страшилу.

The Scarecrow stepped forward and confronted her, while the Tin Woodman leaned upon his axe and the others formed a half-circle back of his Majesty's person. "How dare you sit in my throne?" demanded the Scarecrow, sternly eyeing the intruder. "Don't you know you are guilty of treason, and that there is a law against treason?" "The throne belongs to whoever is able to take it," answered Jinjur, as she slowly ate another caramel. "I have taken it, as you see; so just now I am the Queen, and all who oppose me are guilty of treason, and must be punished by the law you have just mentioned." This view of the case puzzled the Scarecrow.

С остальными, которые даже и не люди вовсе, я вольна обойтись, как захочу Коня и Тыквоголового я порублю на дрова для печи, а тыква пойдет на сладкий пирог. Страшила сгодится для растопки, а Железного Дровосека мы разберем на мелкие части и скормим козам. Что же касается этого огромного Жука-Кувыркуна… — С вашего позволения. Сильно Увеличенного, — вставил Жук. — Попрошу-ка я повара приготовить из тебя зелёный черепаховый суп, — проговорила в задумчивости Королева. Жук-Кувыркун затрепетал. — Впрочем, из тебя может получиться и неплохой гуляш, надо только потушить подольше, посолить да приправить, — добавила она жестоко.

"The rest of you are not human, and therefore it will not be wicked to demolish you. The Saw-Horse and the Pumpkinhead's body I will have chopped up for kindling-wood; and the pumpkin shall be made into tarts. The Scarecrow will do nicely to start a bonfire, and the tin man can be cut into small pieces and fed to the goats. As for this immense Woggle-Bug—" "Highly Magnified, if you please!" interrupted the insect. "I think I will ask the cook to make green-turtle soup of you," continued the Queen, reflectively. The Woggle-Bug shuddered. "Or, if that won't do, we might use you for a Hungarian goulash, stewed and highly spiced," she added, cruelly.

17

Вскоре друзья вновь собрались на крыше, и чего только они с собой не нанесли: никто ведь не знал толком, что потребуется для самоделки! Кувыркун снял со стены в зале голову Рогача, украшенную роскошными рогами, и с огромными трудностями и предосторожностями втащил её по лестнице на крышу. Рогач, надо вам сказать, очень похож на лося, только нос у него легкомысленно вздернутый, а бородка на манер козлиной. Чем Кувыркуну приглянулось это чучело и почему он решил прихватить его с собой — объяснить не мог никто, даже он сам. Тип вдвоем с Конём выволокли на крышу огромный старый диван с высокой спинкой и боками, такой тяжелёй, что, поднимая его по лестнице с помощью могучего и неутомимого четвероногого, мальчик совсем выбился из сил. Тыквоголовый принёс метлу — первое, что попалось ему на глаза. Страшила явился с мотком бельевой верёвки, он подобрал её во дворе <…>. Железный Дровосек пришёл последним. Он тоже побывал во дворе и срубил четыре широких разлапистых листа с огромной пальмы, которая там росла и которой очень гордились обитатели Изумрудного Города. — Дружище Ник! — воскликнул Страшила, увидев, что сделал его друг. — Более тяжкого преступления в Изумрудном Городе совершить просто нельзя! Сколько я помню, порубка листьев с королевской пальмы карается семикратной смертной казнью с последующим пожизненным заключением.

When the adventurers reassembled upon the roof it was found that a remarkably queer assortment of articles had been selected by the various members of the party. No one seemed to have a very clear idea of what was required, but all had brought something. The Woggle-Bug had taken from its position over the mantle-piece in the great hallway the head of a Gump, which was adorned with wide-spreading antlers; and this, with great care and greater difficulty, the insect had carried up the stairs to the roof. This Gump resembled an Elk's head, only the nose turned upward in a saucy manner and there were whiskers upon its chin, like those of a billy-goat. Why the Woggle-Bug selected this article he could not have explained, except that it had aroused his curiosity. Tip, with the aid of the Saw-Horse, had brought a large, upholstered sofa to the roof. It was an oldfashioned piece of furniture, with high back and ends, and it was so heavy that even by resting the greatest weight upon the back of the Saw-Horse, the boy found himself out of breath when at last the clumsy sofa was dumped upon the roof. The Pumpkinhead had brought a broom, which was the first thing he saw. The Scarecrow arrived with a coil of clothes-lines and ropes which he had taken from the courtyard <…>. The Tin Woodman appeared last. He also had been to the courtyard, where he had cut four great, spreading leaves from a huge palm-tree that was the pride of all the inhabitants of the Emerald City. "My dear Nick!" exclaimed the Scarecrow, seeing what his friend had done; "you have been guilty of the greatest crime any person can commit in the Emerald City. If I remember rightly, the penalty for chopping leaves from the royal palm-tree is to be killed seven times and afterward imprisoned for life."

— Голова всему голова! А поскольку этому существу летать, а не ходить, ноги оживлять даже и не обязательно. С таким суждением Тип согласился и высыпал остаток порошка на голову Рогача. — А теперь, — сказал он, — помолчите, я должен произнести заклинание. <…> Самоделка вздрогнула всем своим громоздким телом, взревела, как ревут обыкновенно Рогачи в лесу, и отчаянно захлопала всеми четырьмя крыльями.

"Every thing must have a head to direct it; and since this creature is to fly, and not walk, it is really unimportant whether its legs are alive or not." So Tip abided by this decision and sprinkled the Gump's head with the remainder of the powder. "Now" said he, "keep silence while I work the, charm!" <…> the Thing shuddered throughout its huge bulk, the Gump gave the screeching cry that is familiar to those animals, and then the four wings began flopping furiously.

18

— Я прежде и слыхом не слыхивал о таких чудесах, — пропищал Рогач, чей голос странно не соответствовал могучему сложению. — Иду я как-то по лесу, вдруг слышу страшный гром и больше ничего не помню. Как будто меня что-то ударило, я уж думал, конец пришел. Так нет, полюбуйтесь: живехонек, да ещё имею четыре чудовищных крыла и туловище, которого всякий уважающий себя зверь стыдился бы до слез. Как прикажете все это понимать? Кто я теперь — Рогач или чудо-юдо безродное? При этих словах нелепое создание смешно пошевелило усами. — Ты — Летающая Самоделка, — объяснил Тип, — а голова, точно, от Рогача. Это мы тебя смастерили, и мы тебя оживили, чтобы ты нес нас по воздуху, куда мы пожелаем. — Вот оно что?! — воскликнула Летающая Самоделка. — Раз я не Рогач, значит, нет во мне Рогачиной гордости. Одно утешение: я, кажется, не особенно крепко сбит, а, стало быть, в неволе протяну недолго. — Не говори так, умоляю! — вскричал Железный Дровосек, чьё благородное сердце было тронуто этой жалостной речью. — Тебе, наверное, нездоровится сегодня. — Откуда мне знать? — озадаченно пробормотал Рогач. — Живу-то всего первый день: здоровится, нездоровится, сразу не разберешь, — и он в задумчивости помахал хвостом-метелкой. — Да полно тебе, — стал утешать его Страшила. — Не горюй! Мы будем тебе добрыми хозяевами, честное слово. Сил не пожалеем, лишь бы тебе жилось хорошо.

"This," said the Gump, in a squeaky voice not at all proportioned to the size of its great body, "is the most novel experience I ever heard of. The last thing I remember distinctly is walking through the forest and hearing a loud noise. Something probably killed me then, and it certainly ought to have been the end of me. Yet here I am, alive again, with four monstrous wings and a body which I venture to say would make any respectable animal or fowl weep with shame to own. What does it all mean? Am I a Gump, or am I a juggernaut?" The creature, as it spoke, wiggled its chin whiskers in a very comical manner. "You're just a Thing," answered Tip, "with a Gump's head on it. And we have made you and brought you to life so that you may carry us through the air wherever we wish to go." "Very good!" said the Thing. "As I am not a Gump, I cannot have a Gump's pride or independent spirit. So I may as well become your servant as anything else. My only satisfaction is that I do not seem to have a very strong constitution, and am not likely to live long in a state of slavery." "Don't say that, I beg of you!" cried the Tin Woodman, whose excellent heart was strongly affected by this sad speech. "Are you not feeling well today?" "Oh, as for that," returned the Gump, "it is my first day of existence; so I cannot Judge whether I am feeling well or ill." And it waved its broom tail to and fro in a pensive manner. "Come, come!" said the Scarecrow, kindly. "do try, to be more cheerful and take life as you find it. We shall be kind masters, and will strive to render your existence as pleasant as possible."

	— Мои мозги — редчайшего сорта, — заметил как бы между прочим Страшила, — это всем известно.
	"My brains are considered remarkably rare specimens," added the Scarecrow, proudly."

— Выходит, на пилюли надежды нет, — захныкал Тыквоголовый. — Ах, беда, беда! А я-то как раз хотел пожелать, чтобы моя голова вечно сохраняла свежесть. — Ещё чего придумал! — оборвал его Страшила. — Если бы мы могли воспользоваться пилюлями, неужели не нашлось бы желания поважнее? — Куда уж важнее! — взволновался бедняга Джек. — Ты бы не так заговорил, если бы твои мозги могли в любую минуту скиснуть!

"Then the pills are of no use to us," wailed the Pumpkinhead; "and this fact overwhelms me with grief. For I had intended wishing that my head would never spoil." "Nonsense!" said the Scarecrow, sharply. "If we could use the pills at all we would make far better wishes than that." "I do not see how anything could be better," protested poor Jack. "If you were liable to spoil at any time you could understand my anxiety."

Перевод

Т. Д. Венедиктова, 1991 («Страна Оз») — с некоторыми уточнениями