У этого термина существуют и другие значения, см. Тополь (значения).
То́поль (лат.Pópulus) — крупные быстрорастущие деревья из рода тополь семейства ивовых (лат.Salicaceae). Тополя очень широко распространены в умеренной климатической зоне северного полушария: от субтропических районов Китая, откуда они происходят, до северной субарктической зоны. Как дерево неприхотливое и легко переносящее загрязнение воздуха, тополь широко распространён в озеленении городов. Древесина тополя очень рыхлая, мягкая и волокнистая.
Без тополя Крым не Крым, юг не юг. Я видел эти тополи и у нас в России, но никогда не предполагал в них такого богатства очарования. При первой мысли о крымском пейзаже у меня в голове поднимается тополь. С него он начинается, с ним он оканчивается.[1]
Я не сомневаюсь, что тополь и кипарис создали архитектуру минарета, этого изящнейшего и благороднейшего украшения магометанского юга. Тополь в садах играет именно роль минарета.[1]
...тополь нигде не может быть так хорош, как в Крыму. Он хорош именно среди татарских плоских крыш, среди этих низеньких беленьких домиков и в соседстве минаретов. Между ними органическая гармония: словно одно вызвано другим.[1]
Тополь идёт от корней, и его нельзя вырыть, а в земле надо вырубать корни. За прудом стоял огромный в два обхвата тополь. Вокруг него была полянка; она вся заросла отростками тополей.
— Лев Толстой, «Четвёртая русская книга для чтения», 1875
...уцелело одно только высокое дерево — это стройный старик тополь, пощажённый топором словно для того только, чтобы оплакивать несчастную судьбу своих сверстников.[3]
...на отлогом берегу — берёза, ива, ильма, осина и целые рощи из тополя. Тополь очень высок; у берега он подмывается, падает в воду и образует карчи и запруды.[4]
Тополи были необыкновенны своей высотой и мощью, восхищали нас; стоял май, много было гроз и ливней, и как блестяще зеленели они своей крепкой листвой, как свежо и смолисто благоухали![5]
Тополя, ещё реденькие, светлые, с тёплым красноватым оттенком, тоже толпятся вдоль речушек, словно сбежались сюда на купанье ― да залюбовались собственным отражением в прозрачной бегучей воде.[6]
Тополь в публицистике и научно-популярной литературе[править]
Эти сады крымских долин не имеют ничего подобного себе у нас в России. Их красоту трудно даже променять на скалы и море, которые для нас новее. Прекрасный итальянский тополь, стройный, сквозной, то грациозно группирующийся, то убегающий рядами — вот что составляет главную прелесть долины. Без тополя Крым не Крым, юг не юг. Я видел эти тополи и у нас в России, но никогда не предполагал в них такого богатства очарования. При первой мысли о крымском пейзаже у меня в голове поднимается тополь. С него он начинается, с ним он оканчивается. Объяснить этого впечатления нельзя; но я уверен, что всякий крымский путешественник, не лишенный живого чувства природы, сразу очаровывался крымским тополем. Я не сомневаюсь, что тополь и кипарис создали архитектуру минарета, этого изящнейшего и благороднейшего украшения магометанского юга. Тополь в садах играет именно роль минарета. Странного в этом сближении ничего нет: давно уже наука стала угадывать в колонне с капителью — финиковую пальму, в резьбе и стрельчатых сводах готических соборов — просветы и вершины сосновых лесов.
Надо сказать ещё, что тополь нигде не может быть так хорош, как в Крыму. Он хорош именно среди татарских плоских крыш, среди этих низеньких беленьких домиков и в соседстве минаретов. Между ними органическая гармония: словно одно вызвано другим.[1]
Больше всего разрослись и глушили другие деревья — тополь и черёмуха. Тополь идёт от корней, и его нельзя вырыть, а в земле надо вырубать корни. За прудом стоял огромный в два обхвата тополь. Вокруг него была полянка; она вся заросла отростками тополей. Я велел их рубить: мне хотелось, чтобы место было веселее, а главное, — мне хотелось облегчить старый тополь, потому что я думал: все эти молодые деревья от него идут и из него тянут сок. Когда мы вырубали эти молодые топольки, мне иногда жалко становилось смотреть, как разрубали под землёю их сочные коренья, как потом вчетвером мы тянули и не могли выдернуть надрубленный тополёк. Он изо всех сил держался и не хотел умирать.
— Лев Толстой, «Четвёртая русская книга для чтения», 1875
Долина реки Тыми, по описанию Полякова, усеяна озёрами, старицами, оврагами, ямами; на ней нет ровных гладких пространств, заросших питательными кормовыми травами, нет поёмных заливных лугов и только изредка попадаются луговины с осокой: это — заросшие травой озёра. По склонам гористого берега растет густой хвойный лес, на отлогом берегу — берёза, ива, ильма, осина и целые рощи из тополя. Тополь очень высок; у берега он подмывается, падает в воду и образует карчи и запруды. Из кустарников здесь черёмуха, ивняк, шиповник, боярышник… Комаров тьма. 1 августа утром был иней.
Чем ближе к морю, тем растительность беднее. Мало-помалу исчезает тополь, ива обращается в кустарник, в общей картине уже преобладает песчаный или торфяной берег с голубикой, морошкой и мохом.[4]
Рядом с пещерой находилась роща черных тополей; здесь, очевидно, было местопребывание чудовищных птиц. Геракл с Иолаем с утра засели на противоположном берегу, держа свои луки наготове; но птицы не показывались.[8]
Вскоре берег был достигнут; Геракл увидел рощу из ракит и черных тополей, в которых реяли, тревожно носясь туда и сюда, призраки людей, многие с зияющими ранами в груди. Харон молча указал каждой её место в лодке.[8]
Тополь в мемуарах, письмах и дневниковой прозе[править]
Мы спустились в лощину, где тек маленький ручеек. Десяток гигантскихчерных тополей будто бы крышей закрывал место, где мы снова остановились. Лазаретные повозки расположились в несколько рядов. Доктора, фельдшера и санитары суетились и приготовлялись к перевязке.[2]
И до того вдруг захотелось уйти куда-нибудь от этих согбенных литераторов… ну хотя бы на древний городской вал, что я невольно шаг за шагом стал спускаться с крыльца. Наверное, так бы и ушел, если бы не тополь ― неожиданно ласково залопотал листьями и уронил на лицо несколько случайных капель. Он словно бы загодя оплакивал меня, Митю Слёзкина. Я резко повернулся на сто восемьдесят градусов и, словно мои шаги с крыльца, лопотание тополя, случайные капли, все-все строго входило в мой план предстоящих действий, решительно направился внутрь здания.[7]
Тополь в беллетристике и художественной литературе[править]
Фёдоров ведёт нанимателей через барский сад. Тут торчат пни да редеет жиденький ельник; уцелело одно только высокое дерево — это стройный старик тополь, пощажённый топором словно для того только, чтобы оплакивать несчастную судьбу своих сверстников. От каменной ограды, беседок и гротов остались одни только следы в виде разбросанных кирпичей, известки и гниющих брёвен.[3]
Спокойно. Перед самым окном стоял тополь с ободранною мочалившеюся корою, уже окрашенной осенью, а за ним, спокойная и сонная, лежала под солнцем площадь. По ней почти не бывало езды, и круглые камешки лежали ровно, как бусинки, и кое-где проглядывала между ними зелёная травка, густея в ложбинах и канаве. Безлюдная, глухая, немного наивная была площадь, но оттого ли, что он смотрел сквозь мутные и грязные стёкла, всё казалось скучным, бестолковым, изнывающим в чувстве тупой и безнадёжной тошноты. И хотя до ночи было далеко, всё это — и ободранный тополь и ровные камешки, по которым никто не ездит, — точно умоляло ночь прийти скорее и мраком своим погасить их ненужную жизнь.
В городе многие улицы казались тесны от садов и тополей, рядами тянувшихся вдоль дощатых «пешеходов», на которых часто можно было встретить гордую грудастую девку в обтянутой по бёдрам плахте, с тяжёлым водоносом на сильном плече. Тополи были необыкновенны своей высотой и мощью, восхищали нас; стоял май, много было гроз и ливней, и как блестяще зеленели они своей крепкой листвой, как свежо и смолисто благоухали! ― Весна тут была всегда яркая, веселая, лето знойное, осень ясная, долгая, зима мягкая, с влажными ветрами, санные извозчики ездили с бубенчиками, с их прелестным глухим бормотаньем.[5]
Чудная это пора для предгорий Алтая! После весенних затяжных дождей горячее солнце бурно гонит густую шелковистую траву на альпийских лугах, всё ещё свежую, светлую, какую-то трепетную, нарядную от множества синих цветов змееголовника, бледно-жёлтого мытника, голубеньких кукушкиных слёзок и броских пунцовых марьиных кореньев, похожих издали на знаменитые узбекские тюльпаны. По горным ущельям и распадкам, вдоль чистых и шумных речушек буйно цветёт черёмуха, и кажется, что взбитая рыхлая пена слетела с бурных речных перекатов на ветки да и застыла в оцепенении. Тополя, ещё реденькие, светлые, с тёплым красноватым оттенком, тоже толпятся вдоль речушек, словно сбежались сюда на купанье ― да залюбовались собственным отражением в прозрачной бегучей воде.[6]
Средь красных георгин стояла стройно ты,
Как тополь молодой твоей родной Украйны,
И с гибкой грацией красы необычайной
Поила медленно осенние цветы.[12]
— Пётр Бутурлин, «Сентябрь», 1893
Весною листья меняет тополь, весной возвращается Адо́нис из царства мёртвых…
— Михаил Кузмин, «Весною листья меняет тополь…», 1908
Прощайте, арфа и луна,
Вы за оградой, тополя,
Восточной башни тишина
И вереско́вые поля.
↑ 1234Евгений Марков. Очерки Крыма. Картины крымской жизни, истории и природы. Евгения Маркова. Изд. 3-е. — С.-Петербург и Москва, Товарищество М. О. Вольф, 1902 г.
↑ 12В. М. Гаршин. Сочинения: Рассказы. Очерки. Статьи. Письма. М.: Сов. Россия, 1984 г.
↑ 12Чехов А. П. Сочинения в 18 томах, Полное собрание сочинений и писем в 30 томах. — М.: Наука, 1974 год — том 3. (Рассказы. Юморески. «Драма на охоте»), 1884-85. — стр.436
↑ 12Чехов А. П. Сочинения в 18 томах // Полное собрание сочинений и писем в 30 томах. — М.: Наука, 1978 год — том 14/15. (Из Сибири. Остров Сахалин), 1891-1894. — стр.145
↑ 12Бунин И.А., «Жизнь Арсеньева»: Роман. Рассказы. — М.: Сов. Россия, 1991 г.
↑ 12Борис Можаев. «Живой». — М.: Советская Россия, 1977 г.
↑ 12Ф. Ф. Зелинский. Сказочная древность Эллады. Мифы Древней Греции. — М: Московский рабочий, 1993 г.
↑Н. М. Карамзин. Полное собрание стихотворений. Библиотека поэта. Большая серия. — Л.: Советский писатель, 1966 г. «Кто ж милых не терял? Оставь холодный свет...» (Из «Писем русского путешественника»)
↑Семён Бобров в сборнике: Поэты 1790-1810-х годов. Библиотека поэта. Второе издание. — Л.: Советский писатель, 1971 г.
↑В. Отрадин (Василий Михайлович Сидоров). Стихотворения и драматические поэмы. — С.-Петербург: Типография Ф. Елеонского и К°. Невский пр., № 134, 1890. — С. 20
↑Пётр Бутурлин. Сонеты и разные стихотворения. — СПб.: Лимбус пресс, 2002 г.
