Как создавалась «Улитка на склоне», история и комментарии
«Как создавалась „Улитка на склоне“, история и комментарии» — лекция Бориса Стругацкого в ленинградском Доме писателя 13 апреля 1987 года в рамках семинара писателей-фантастов[1][2]. В немного переработанном виде составила соответствующую главу «Комментариев к пройденному» (где указано и название).
Цитаты
[править]Может возникнуть вопрос, почему я взял именно «Улитку…». Ну, во-первых, «Улитка…» — это повесть необычная для нас, стоящая особняком. Повесть, которая явилась определённым тупиком, повесть, повторить которую оказалось невозможным, и которая, вероятно, не нуждается в повторении. <…> Во-вторых, «Улитка…» — повесть, необычная по методике её написания. Вообще говоря, всякий человек, который написал в своей жизни хотя бы двадцать авторских листов, знает, что существует всего две методики написания фантастических романов. Методика номер один — это работа от концепции. Вы берёте откуда-то, высасываете из пальца, эвристически подходите к какой-то концепции, к какой-то теореме, к некоей формулировке, которая касается свойств общества, мира, Вселенной, а затем создаёте ситуацию, которая наилучшим образом демонстрирует эту самую концепцию. Второй путь, сами понимаете, обратный. Вы отталкиваетесь от ситуации, которая почему-то поражает ваше воображение, и, исходя из этой ситуации, создаёте мир, одной из граней коего обязательно будет определённая концепция. Если ситуация интересная, полная, захватывает большие куски мира, то рано или поздно откуда-то выделится концепция и станет если не стержнем вещи, то во всяком случае, значительной, важной его частью. <…> |
… 4 марта 1965 года <…> выяснилось вдруг, что, оказывается, Стругацкие-то находятся в состоянии творческого кризиса. Они этого не знают. |
Однако довольно скоро, очевидно, по мере взросления, а также по мере накопления жизненного опыта мы сделали большое открытие — мы обнаружили, что далеко не все окружающие нас люди считают описываемое нами блистательное и светлое Будущее таким уж блистательным и светлым. Во всяком случае, у этого будущего есть очень много врагов. Часть этих врагов — это просто злобные невежественные дураки, они составляют меньшинство, и можно было бы о них не говорить. Но! Существует, оказывается, огромный, обширный пласт людей — их нельзя назвать злобными, нельзя назвать дураками, но которые не хотят этого Будущего, оно им не нужно! Ибо то Будущее, которое мы представляли себе таким замечательным, предусматривало в максимальных количествах поглощение духовных благ. А, оказывается, огромному большинству людей духовные блага просто не нужны. Не потому, что они какие-то особенно глупые, а просто потому, что они не знали об их существовании. |
Вообще это чувство, когда у автора не получается задуманное… казалось бы, хорошо задуманный роман — это примерно то же самое, что, наверное, должен был испытывать Дон Жуан, которому врач сказал: «Знаете… Всё!». <…> Полные паники, мы принялись судорожно листать наши заметки, где у нас, как и у всякого порядочного молодого писателя, был громадный список всевозможных сюжетов, идей. <…> Нас давно интересовала такая вот ситуация: на некоей планете живут два вида разумных существ. Между ними идёт борьба, война. Биологическая война, война не технологическая, которая для наблюдателя извне на войну вообще не похожа. И, в результате, воспринимается как сгущение атмосферы, либо как вообще созидательная деятельность некоего разума. <…> |
В то время нас чрезвычайно интересует проблема, связанная с созданием всё более и более развитого и разработанного облика Будущего: чем там люди занимаются. <…> Что же движет человечество дальше?! Мучительный этот вопрос, над которым мы думали очень много лет, и тогда был просто пик наших размышлений. Мы представляли себе это общество, где решены уже все <…> проблемы <…>. Человек становится беспечен. Появляется Человек играющий. Вот тогда возникает у нас этот образ — человек играющий. Когда всё необходимое делается автоматически, миллиарды людей занимаются только тем, чем им нравится заниматься. Как мы сейчас играем, так они занимаются наукой, исследованиями, полётами в космос, погружениями в глубины. <…> |
Всё, что происходит в Лесу, возникло из двух соображений, полученных нами извне. Мы где-то что-то такое вычитали, по-моему, это были самиздатовские статьи Эфроимсона[4], где мы вычитали такую броскую фразу о том, что человечество могло бы прекрасно развиваться только за счёт партеногенеза. <…> И вот мы населяем наш Лес существами по крайней мере трёх сортов: во-первых, это колонисты, это разумная раса, которая ведёт войну с негуманоидами; во-вторых, это женщины, отколовшиеся от колонистов, размножающиеся партеногенетически и создавшие свою, очень сложную биологическую цивилизацию, с которой они слились; и, наконец, несчастные крестьяне — мужчины и женщины — про которых просто впопыхах забыли. Они жили себе в деревнях… Когда нужен был хлеб, эти люди были нужны. Научились выращивать хлеб без крестьян — про них забыли. Они живут там, базируясь на старинной технологии, со старинными обычаями, совершенно оторванные от реальной жизни. <…> |
Мы знаем, что каждый человек, который пытается переть против закона, рано или поздно будет разрушен, уничтожен. Мы знаем, что оседлать Историю, как говорится, может только тот человек, который действует в соответствии с законами. Что делать человеку, которому не нравятся законы?! <…> Там существует прогрессивная цивилизация, вот эта вот биологическая цивилизация женщин. И есть остатки прежнего вида гомо сапиенс, то, что будет неумолимо и обязательно уничтожено развивающимся прогрессом. <…> |
… возникла идея художественного приёма, на котором стоит вся перецовская часть; точно так же, как вся лесная часть стоит на приёме вязкой речи, точно так же вся перецовская часть стоит на кафкианском мире, на попытке изобразить мир, который неотличим от сна. <…> |
Надо помнить, что щедрость, писательская щедрость, окупается. Каждая отброшенная идея сделала своё положительное дело. <…> если идея хороша — если идея плоха, то отбрасывайте её, потому что она вам не нужна — если идея хороша, то отбрасывайте её без страха, вы её вспомните, она придёт. Немножко в другом виде. Как нам, спустя двадцать лет, пришла в голову мысль о человеке играющем, которую мы совсем забыли, а она вот пришла, когда мы делали «Волны гасят ветер», и именно в той же самой формулировке. |
— … я перечитал прежний кусок с Горбовским. Каково же было моё изумление, когда я перечитал его с удовольствием. Это всё, конечно, огрызки и обглодки, но вот эта линия Горбовского — она, оказывается, звучит сегодня вполне современно. В ней нет никакого провинциализма. Эта тема никем не разрабатывалась. И те приключения, в которых участвует Горбовский, тоже вполне свежо звучат. <…> Публиковать, конечно, это не имеет смысла. Удивительно другое — насколько это было всё отвратительно двадцать два года назад. |
Слухач — это атавизм. Это атавизм тех сравнительно недалёких времён, 50-100 лет назад, когда преобразующая деятельность амазонок ещё нуждалась в каких-то деревенских жителях. Тогда лесовиков надо было каким-то образом поднимать, и вот было радио. Это — радио. Оно работает и сейчас. <…> Уже они перестали понимать, уже эта пропаганда оторвалась от нынешнего уровня деревни. |
Примечания
[править]- ↑ Вместо предисловия. Выступление Бориса Натановича Стругацкого на заседании Ленинградского семинара писателей-фантастов 13 апреля 1987 года // Третий глаз. — Симферополь: Таврия, 1991. — С. 3-14. — 100000 экз.
- ↑ Стенограмма на сайте Русская Фантастика.
- ↑ Александр Беляев в статье «Создадим советскую научную фантастику» 1938 г. предугадал и ответил на такие претензии.
- ↑ В лекции указан Давидсон, исправлен в «Комментариях к пройденному».
- ↑ Комментарий Д. Володихина и Г. Прашкевича: «Думается, [прямая] трактовка [этого], несмотря на её кажущееся правдоподобие, — ложная. Слишком много фраз, крупных кусков, эпизодов, ключевых символов и рассуждений перекочевало из глав о Базе в главы об Управлении. Слишком много. Поэтому «Беспокойство» следует рассматривать как некий шедевр конспирации. А требовалось более открытое высказывание…» («Братья Стругацкие», 2011, гл. третья, 16)
- ↑ Это преувеличение повторено и в «Комментариях к пройденному» («… поняли авторский замысел целиком»); точнее указанная выше оценка «скрытой для подавляющего большинства». (А. Кузнецова. «Улитка на склоне»: Критическая рецепция… // Стругацкие А. и Б. Улитка на склоне. Опыт академического издания. — М.: Новое литературное обозрение, 2006. — С. 442.)