Лунная дорога

«Лунная дорога» — фантастическая повесть Александра Казанцева 1960 года. В 7-й и 8-й главах 1-й части критикуется сюжет рассказа «Неумолимое уравнение» Тома Годвина.

Цитаты

Часть 1

Газета стала стременем, которое помогло Эллен вскочить Жизни на спину. И Жизнь понесла. Эллен держалась за гриву, щурилась и неизвестно чему улыбалась. Она любила быструю езду. — глава 2

— У меня невесомый вопрос. <…> [О] космической ракете. — глава 2

«В наш космический век народы двенадцати языков, подобно древнему Вавилону, дерзнули строить башню-ракету, чтобы достать всё-таки небо… Но, как и в библейские времена, разошлись ныне, лишённые общего языка строители, оставив недостроенной современную Вавилонскую башню, стоящую теперь в центре Европы символом „международного непонимания“.» — глава 2

— О, скажите, док! <…> Схожа ли психика астронавтов и… самоубийц? Врач строго посмотрел на американку: — Не больше чем бестактность напоминает учтивость. — глава 3

— На Луну стоит лететь лишь во имя Земли. Это её седьмой континент, последнее белое пятно! Ведь Земля и Луна — это единая двухпланетная система. — глава 3

— Бухгалтерия Космоса! Дешевле, проще! Всякий прибор — тупой и бездумный исполнитель! Что может сделать управляемый робот? Что он может сделать по сравнению с человеком, находчивым, изобретательным, ориентирующимся в любом положении, с натренированным телом, которое бесконечно совершеннее неуклюжих машин! — Но я — душа управляемой мною машины. Понимаешь? — Вот потому-то и сам становишься таким же тупым и бездумным, как ваша танкетка. — глава 4

Из люка стало выбираться странное чудовище, в котором лишь с трудом можно было угадать астронавта. Огромный, в безобразном скафандре, он одной ногой пытался нащупать ступеньку. Однако, столь неуклюжий с виду, он спустился на каменистую почву с неожиданной ловкостью и быстротой. В руке он держал длинный шест. Первой заботой спустившегося было насыпать горку камней и водрузить шест. Это было древко флага, который никак не хотел развернуться из-за отсутствия ветра. Астронавт стал раскачивать древко, стремясь размотать флаг. Это ему удалось. Находясь в движении, полотнище флага развернулось. Флаг был полосатый со звёздами — американский флаг. Астронавт укрепил древко флага. Полотнище снова повисло. Как бы то ни было, но флаг над равниной если и не развевался, то был водружен. Астронавт, ковыляя по камням, стал расставлять взятые им из ракеты приборы. Одновременно он поднимал камешки и, не рассматривая их, механическим движением засовывал в подвешенный к скафандру кожаный мешок. Уныло бродило странное существо среди неприветливых скал. Дважды оно возвращалось в ракету, освобождало там мешок и возвращалось снова на равнину, чтобы заняться сбором камней. Вместо шлема на астронавте был лёгкий колпак. Через прозрачную пластмассу отчётливо видны были косматые плечи, кудрявая шея, могучий затылок. Когда астронавт поворачивался, его маленькие, широко расставленные глазки сверкали. Гигантские клыки не умещались в закрытой пасти, придавая заросшей шерстью морде зловещий вид. В скафандр одета была гигантская горилла… Да, это была горилла, великолепно выдрессированная горилла. В шлемофоне она услышала знакомый ей, переданный по радио голос профессора Триппа: — Э-гей, Колумб! Ты меня слышишь? Э-гей, гоп! Обратно! На место! Обратно!.. Кушать, Колумб… Иди кушать в ракету. Собери приборы. Живо! Хэлло, Колумб! Собери приборы и кушать! Горилла-астронавт всё прекрасно поняла. Сутулясь, доставая передними лапами до камней, она проворно побежала к тем местам, где оставила самописцы. Деловито засовывала она ящичек за ящичком в мешок, свободный сейчас от камней. Потом заковыляла к флагу, зачем-то потрясла его древко, но, очевидно, вспомнила, что трогать его не следует. Она проворно забралась по лесенке в люк ракеты и скрылась в нём. Некоторое время виднелось тёмное отверстие, потом крышка люка сама собой захлопнулась, сделала пол-оборота и замерла. — глава 5

— Вы помните об этом парне, проводнике туристов, которого завалило в пещере? Репортёры пробирались в горы и брали у него интервью через щель между камнями. У бедняги была придавлена нога, но он бодрился. Вся страна неистовствовала, захлёбывалась от интереса. Печаталось каждое слово о нём. Парень очень хотел пить… А сколько было сделано для его спасения! — глава 6