Надежда Вадимовна Кожевникова

Надежда Вадимовна Кожевникова (род. 1949, Москва) — русская писательница и журналистка. Дочь советского писателя и партийного литературного функционера Вадима Кожевникова. С 1997 года живёт в США.

Цитаты

	К такому качеству дети оказываются особенно чутки: к справедливости, не громогласной, не декларируемой, а постоянной, внутренней, как бы связанной с душевным равновесием.
	— «Елена Прекрасная», 1982

	… тот, кто слушает, большую власть имеет, чем тот, кто говорит, и улыбка бывает мощнее окриков, мощнее слёз, в ней больше возможностей, больше оттенков — улыбкой иной раз можно и намертво пришибить.
	— «Внутренний двор», 1986

Думаю, отцу «Щит и меч» не нравился. Успех романа, превзошедший всё, что он написал раньше, его скорее огорчил, о чём он сам говорил. И отец, и я больше ценим его военные рассказы. В них он настоящий писатель, а не политик, которым стал поневоле. Да и как иначе — смешно и наивно думать, что в те годы главный редактор известного журнала мог принадлежать самому себе. <…> Отец не делал явных подлостей, за исключением сомнительной истории с романом Василия Гроссмана «Жизнь и судьба». <…> История с романом Гроссмана <…> окончилась инфарктом [отца].

Оказывается, снова всплыла история с рукописью романа Гроссмана «Жизнь и судьба», которую мой отец, будучи главным редактором журнала «Знамя» якобы сдал в КГБ. <…> Интуитивно чуяла, что мой сверхосторожный отец такого позорного для его репутации ляпа не мог допустить. Но откуда же эти слухи? А просто. Борис Ямпольский, даровитый писатель, цензурой советской замороженный, кинул дезу, на самого Гроссмана, правда не ссылаясь, а предлагая свой личный домысел, что рукопись его романа сдал карательным органам Кожевников. И домысел прочно в умах застрял. Тогда уточним известные факты. «Жизнь и судьба» <…> Гроссман предложил вначале в «Новый мир» и получил отказ. Такое в литературном мире сразу становится известно. Куда же ещё с романом идти? К Вадиму, фронтовому товарищу, жёсткому, с безупречным нюхом, что можно или нельзя. Представляю разговор автора с редактором. Но надо учитывать и субординацию. Гроссман — лауреат сталинских премий, авторитетная фигура, отказать такому автору, ссылаясь лишь на собственное мнение было, по меньшей мере, неловко. Рукопись такого объёма, да ещё со столь опасными прозрениями, параллелями Гитлер-Сталин, фашизм-коммунизм — должна была быть направлена в ЦК, в идеологический сектор, возглавляемый Поликарповым. Он, только он мог вынести вердикт, да или нет. <…> все журналы, издательства подчинялись, были подведомственны ЦК партии.

— «Ничего нового», 2011

«Незавещанное наследство. Пастернак, Мравинский, Ефремов и другие», 2007

Американское безразличие, холодноватая в обличье радушия отчуждённость, отсутствие любознательности, консервативная привязчивость к привычным стандартам как в быту, так и в деле, профессии, пришельцами поначалу отторгаются, но, спустя время, обнаруживается, что в основе тут независимость, вольнолюбие, обладающие, оказывается, такой притягательностью, с зарядом бодрости, смелости и при этом комфортностью, как пришедшиеся точно в пору, нигде не жмущие башмаки.

Выплеснутое случайно, одним махом, удалось, а то, над чем я усердствовала, годилось лишь для мусорной корзины.

Гений работает для вечности, при жизни рассчитывая на гонорар.

Наше — рабское, подневольное, кнутом внушённое осознание собственного ничтожества. В генах застрявшее, в самом деле, пожалуй, навсегда. А если не в генах, то в почве, пронизанной ядами смирения, послушания, преклонения перед властью. И неважно, в чьих она руках. Безумца, идиота, вора, карьериста мелкого — не имеет значения. Главное вовремя, чтобы другие не опередили, в первых рядах пасть ниц, лизнуть туфель очередного самодержца, и опять же не важно, то ли это сапог, сапфирами, рубинами изукрашенный, то ли ботинок от Louis Vuitton. — вариант трюизма

Тот, кто с властью свыкся, а потом лишился, хиреет, чахнет как безутешный, оставленный любовник.