Сивир

«Сивир» — серия фэнтези-романов украинского супружеского дуэта Илоны Волынской и Кирилла Кащеева. В ней описываются приключения вернувшейся из Нижнего мира сивирской четверки, и каждому из них отведена одна книга, в начале которой герои не знают друг друга, но потом в один момент линии соприкасаются.

Донгар — великий шаман

роман 2011 года

	— Вы… вы хотите принести меня в жертву? Черному Донгару? — Тебя в жертву Донгару? Вот это было бы самопожертвование так самопожертвование…
	— Донгар и Калтащ

	— Нет, ты н-не сумасшедший, — уже безнадежно бубнил голос Заики. — Чтобы сойти с-с ума, его надо иметь!
	— Кэлэни

— И ведь нет чтоб убить просто! Мучили еще, на кусочки кромсали, а те кусочки еще на кусочки… Мэнквы безжалостные! Людоеды! — Нет, ну вы только п-послушайте этого неблагодарного! — возмутился его внутренний голос, и Пукы почувствовал, как тот всплескивает его же собственными руками. — Сил не жалели, зубов не жалели — для него же старались, а он обзывается! Да ты знаешь, чего мне стоило д-договориться, чтоб не ленились, помельче тебя шинковали? Какие я ради этого старые с-связи поднимал, а?

— Донгар и Кэлэни

— Еще к-как ел! — кажется, внутренний голос и впрямь видел все, что творилось внутри мальчишки. И мысли читал. — Они там, в нижней Сивир-земле, из-за тебя чуть не передрались в-все! Обычная жертва — ж-жира плошка или дичины кусок — им еще иногда перепадает, а шамана-то они, п-почитай, тысячу Дней не едали! Б-белые им в горло не лезут, а с-совсем без шаманятины тоже вредно, — пояснил Заика. — Ты бы в-видел, как нижние наверх п-полезли, когда кровь черного шамана унюхали! Куль-отыру лично пришлось за д-дубину браться, п-порядок наводить! На пир он ни одного мелкого д-духа не взял, т-только самых сильных! Цени, какая честь! Теперь у тебя вся Нижняя з-земля вот где! — И он крепко стиснул кулак Пукы.

— Кэлэни

	— Все т-тебя ели — и верхние, и нижние, и те, и эти. К-как всякого н-нормального Черного.
	— Кэлэни

	— Все равно убегу, — объявил угрюмо. — Не будешь же ты все время во мне сидеть. Как выйдешь — хоть ползком уползу… — А ведь уползешь, — вздохнул голос. — Ищи тебя потом… И в прошлый раз такой же упрямый был — никогда меня не слушался, — с упреком сказал он. — Я тебе, Донгар, еще тогда говорил — беги, а ты с девками этими ненормальными драться полез. И чем все кончилось?
	— Донгар и Кэлэни

	— Тебе, может, и х-хорошо, а я вечно то туда, то сюда шатаюсь. В п-подземном Мире — тепло, в вашем — холодно, на верхних небесах вообще… — голос помолчал, — с-своеобразно. У меня от этих п-перепадов температуры голова б-болит. Т-твоя голова, между прочим, с-своей у меня нету.
	— Кэлэни

— Знаешь, знаешь, — хмыкнул голос у Пукы в ушах. И вдруг мальчишка почувствовал, как его губы шевелятся против его собственной воли. Его рот распахнулся и во всю глотку на весь лес заорал: — Как меня зовут? А ну, Пукы, говори — как меня зовут? Как меня зовут? Как? Снег часто и густо сыпался с сосновых лап. — Чего орешь, прекрати! — на пару ударов сердца вклинившись в вопли, исходившие из не повинующегося хозяину горла, прошептал Пукы. — Орать буду, пока сам не скажешь — как меня зовут! — Голос перехватил власть над языком. — Ну — как? Кстати, тут неподалеку — через пару елок — шайка мэнквов-людоедов бродит. Как меня зовут? Как меня… — Мэнквы? Людоеды? Замолчи, Кэлэни, все что хочешь, только замолчи!

— Кэлэни и Донгар

	— Ты что же делаешь? – у Пукы из живота раздался придушенный голос Кэлэни. – Ты же привлекаешь внимание! Ну почему все военные такие идиоты! – Кто идиот – я идиот? – изо рта Пукы вырвался возмущенный рев.
	— Кэлэни и Хонт

	— Да лучше б тебя нижние духи искали! - взорвалась Нямка. - Воевода тебя ищет! Воины ищут — всю крепость прочесывают! Молодой мастер тебя ищет. Мальчишки наши из обоза… Не, те уже не ищут, те уже тебя один раз нашли — больше не хотят.
	— Нямь

	— А тут шаман как раз к мастеру шел — самописки железные для ребят из нашего обоза заказать. Для уроков. А ты на него… И как вдаришь по нему — он в снег брык! — и опрокинулся. — Ты что говоришь? Я ударил шамана? — Железной чушкой по башке, - радостно подтвердила Нямь.
	— Донгар и Нямь

	Пукы медленно сполз вдоль бревенчатой стены в снег. — Это конец, — прошептал он. — Еще нет! — радостно заверила Нямь.
	— Донгар и Нямь

 

— Ты в улицы уполз, а воевода велел шамана в чум нести. Только отнесли, из чума вышли… — на лице Нямь мелькнул отблеск недавнего страха, — а тут ты как выскочишь! И ка-ак кинешься! Стрелы на лету отбивал! Сто стрел, тысячу! Тучу! — в голосе Нямь звучал благоговейный восторг. — Всего-то две! — поправил ее честный Пукы. И не он на самом деле, а Хонт-Торум. — А, все-таки помнишь что-то! А как воеводе тупым концом копья в живот засадил, что он до сих пор разогнуться не может, тоже помнишь? А как шамана его собственным бубном по крепости гонял? А потом ты шамана снегом закидал! Лопату у моего отца отнял — и закопал! А у тетки какой-то — ведро! И под лед! Тебя остановить пытались — да где там! Стражники шамана с другой стороны сугроба выдернули — ты вроде сперва и не заметил. А потом догнал и давай Белого лопатой охаживать! Он от тебя ползком — а ты догоняешь, догоняешь! Стражники опять к тебе — а ты вдруг такой страшный стал! Ну такой страшный! Потом ты в шамана лопату кинул, потом снова ее подобрал, потом… Потом… ну… В общем, как бы тебе сказать… Ты на него… Тебя на него… Стошнило, в общем.

— Донгар и Нямь

	– Если вы ждете от меня криков, что не только он все делал неправильно, – перебьетесь! – Вытянувшись в стремительном прыжке, Жрица пронеслась у шамана над головой. – Потому что я все и всегда делаю правильно!
	— Мать-основательница Храма.

 

Наследник Магнитной горы

роман 2011 года

	— Кажется… Это уже где-то когда-то было… Не здесь… Не сейчас… Не в этом мире… – как в трансе прошептала она. — Терминатор… Уничтожитель… — А вы, оказывается, наш, горский, жаргон знаете, — тяжело дыша, пробормотал привалившийся рядом к стене мальчишка и поглядел на нее подозрительно — будто сомневался, не рехнулась ли она.
	— Жрица и Хакмар

• Судя по ее взгляду, в переводе с дворцового языка это означало, что их Снежная Баба напугана, как рудничные под обвалом.

• Что «и», он не знал, а убогенький сапожок, если даже и знал, помалкивал. Как и все куски обработанной кожи, он разговорчивостью не отличался.

• Конь — тоже человек, а человек — скотина неблагодарная
• Кошки вообще-то ласковы и пушисты, но у некоторых здоровущие когти и скверный характер

	– Эй! – негромко, стараясь не испугать, окликнул Хакмар. – Ты, в миске! – Интересно, оно хоть по-человечьи разговаривает? – Эй, я тебя вижу! – Врешь! – пискнуло существо. – Я же тебя не вижу! – оно задрало голову. Круглые глазищи были плотно зажмурены, отчего вся мохнатая физиономия походила на смятый коврик овечьей шерсти.
	— Хакмар и Косто

— Ты что, совсем чуда? — захрипел он. — Свалилась на мою голову! — А ты откуда знаешь? — Косто перегнулась и с интересом уставилась мальчишке в глаза. Хакмар от неожиданности мотнул головой, чуть не потеряв равновесие. Косто пропала из поля зрения, но шею и волосы не отпустила. — Потому что ведешь себя как полная… — Хакмар вдруг ошарашенно замер, даже прекратил дергать за лапы сидящую на нем Косто. — Ты что, и вправду… настоящая чуда? — недоверчиво переспросил он. — Не-е, не может быть! Чудов не бывает! — А я? — обиделась на него Косто.

— Хакмар и Косто

	— Вы меня и так собрались кошке скормить — какая мне разница? — Хакмара начал разбирать смех — ну чуды, они чуды и есть! Правду говорят: дай чуду серп — он себе голову отрежет!
	— Хакмар

— Шаманки — это такие люди… то есть чуды… у которых что угодно может быть. – А давайте, раз он не хочет, мы его обратно гнать не будем! — мягко хлопая в мохнатые ладошки от восхищения перед собственной смекалкой, предложила Косто. «Молодец, лохматая, соображаешь», — мысленно одобрил Хакмар. — Давайте мы его прямо тут доказним! — закончила Косто. «Чтоб тебя эта кошка за шерстяную попу цапнула!» — мальчишка поглядел на нее с раздражением: — Казнили один раз, и хватит! — Его голос звучал очень авторитетно — как у большого специалиста по казням. Чуды дружно призадумались: какой-то смысл в его словах явно был…

— Хакмар и чуды

	— А я вороном перекинусь! — Тогда себе башку об окрестные сосны разобьешь!
	— Донгар и Хакмар

— Ой, прекрати! Ой, не могу! Ты меня уморишь! Слушай, черный шаман Донгар Кайгал, ты все-таки безнадежно стойбищный! Ты когда-нибудь блин видел? Его жарят! На Огне! Он же — горячий! То есть, вот женщина блины печет, а у нее ребенок на горшке сидит. Хватает она, значит, со сквородки блин, потом ребенка — и горячущим блином ему по тому самому месту… Ребенок орет… а его мамаша давай карабкаться на вершину горы, чтоб, значит… На небо налепить? — Ну, не знаю я… Вы, южане, все того… хореем стукнутые, от вас всего можно ждать. Ну и небо в золотой век пониже висело…

— Донгар и лис

	— Какой из тебя Донгар Кайгал? — Какой Донгар — такой и Кайгал, — мрачно буркнул в ответ спасенный им парень. — Хочешь, черную порчу на тебя наведу? — с какой-то совершенно змеиной ласковостью вдруг предложил он. — Еще не очень умею, но быстро учусь, однако! И настроение подходящее. Так хочешь? И вот тут Хакмар ему поверил.
	— Донгар и Хакмар

• Черный шаман медленно поднялся и по стеночке, по стеночке попятился прочь от Хакмара, не сводя с него круглых глаз. И в глазах этих стоял беспредельный ужас.

	— Ты меня в Нижний мир послал! К Куль-отыру! — обвиняющим тоном откликнулись сквозь сплошное сплетение ветвей. Хакмар растерялся снова: — Ты что, обиделся? Я ж тебя не в этом… не в ругательном смысле посылал, а в очень даже прямом! В смысле, действительно сходить! — Я так и понял! — уже с явным раздражением сказали наверху.
	— Донгар и Хакмар

	— Интересно, вы и детишек своих так убаюкиваете — камнем по башке? — У красивой Косто еще нет детей. Косто только-только замуж пошла. За самого пама, за главного над всеми чудами! Но когда дети появятся, Косто попробует — если спать не будут, возьмет камень и ка-ак…
	— Хакмар и Косто

	— Это что вы такое со мной делаете? — Это мы тебя связали и тащим, — обстоятельно сообщила Косто. Ну да, ее спросили — она ответила.
	— Хакмар и Косто

	— Ты подождешь совсем немножко, кошка быстро придет и тебя сгрызет, — разъяснила ему ситуацию шаманка Чикыш. — У меня вообще-то времени мало, может, я лучше в другой раз зайду? — немедленно предложил Хакмар. Шаманка всерьез задумалась.
	— Хакмар и Чикыш

• Хакмар сделал три очень важных вывода. Во-первых, черный чум — вроде отражения белого в зеркале полированной бронзы. Что у белых шаманов справа — у черных слева, и наоборот. Во-вторых, этот стойбищный — и впрямь Черный, каким бы чудом он ни выглядел. И в-третьих, сам Хакмар очень умный и наблюдательный, если может из таких мелких деталей делать такие выводы — глубокие, аж до подземного мира.

	— Вам придется найти все, что мне понадобится для работы! – Ха! А если ты луну с неба потребуешь? — развел руками молодой воин. Хакмар повернул к нему совершенно бесстрастное лицо: – Значит, ты залезешь на крышу и подстрелишь ее из своего лука! И чтоб без повреждений!
	— Хакмар и воевода

	— Бабушка Калтащ? — испуганно пролепетал Донгар. — А вы что в Нижнем мире делаете? — Он вдруг весь покраснел, почти до слез, и дрогнувшим несчастным голосом добавил: — Опять мужу с Куль-отыром изменяете, да? — У него друг помирает, а он о моей нравственности печется! — гневно загремел старушечий голос.
	— Донгар и Калтащ

	— Так здесь же пещера, почти дом родной, — прошептал Хакмар. — Видишь, вон тропа между валунов. — Правду про вас, южан, говорят, что вы в Нижнем мире как дома.
	— Хакмар и Донгар

— На то и надеешься, старик? — вдруг сказал мальчишка-шаман, и голос его был — как льдина в Океане, непобедимая, страшная. — Что помрет товарищ мой и его душа-лили здесь, в Нижней земле, на полных правах останется, никакого от нее вреда не будет, а я уйду себе? Только вот что я тебе скажу — не поспеем к кузнецам, я из Среднего мира еще и тело его сюда приволоку! Погляжу, что с твоим стойбищем станется, ежели я в вашу землю его прикопаю! — А говорил — мальчик я, мальчик… Может, и мальчик — однако, Донгар Кайгал ты. Жди здесь, убийца проклятый!

— Донгар и старик

	— Вот уж точно говорят – тупые, как средние! Чего орете? Мэнква не видели? – Видели, – губы у Хакмара тряслись. – Потому и орем.
	— Старик и Хакмар

	– Я тебе куда сказал поворачивать? Влево! – Может, у вас это лево, а у нас это право! – А я виноватый, что у вас все наоборот?
	— Старик и Донгар

– Ты – Донгар Кайгал! Круче тебя в этой земле только… только разве наши южные горы! А тебе единственное, что надо для счастья, – чтобы голубоволосые ведьмы тебя полюбили! После того, как тысячу Дней назад истребили всех таких, как ты! И таких, как я, тоже! Плевать мне с Магнитной горы на их понимание! Я – черный кузнец, и не стыжусь этого, и оправдываться не собираюсь! Нет в этом ничего плохого, ясно?

— Хакмар

	– Как вы его назвали? «Сила Храма»? «Смерть мэнквам»? Или все-таки – «Кровожадные дуры»?
	— Хакмар

	– Вот это? – наивно переспросила девчонка и протянула руку, будто хотела уточнить – то ли это самое… И правда, что ли, глупая? Движение руки изменилось молниеносно – так атакует змея! Со вскинутой ладони девчонки сорвался голубой шар – прямо толстой жрице в лоб. Громыхнула короткая вспышка…
	— Аякчан

	– Ах, вы сделали? Это я сделала! Зачем, ну зачем? – заорала она, и ее разъяренное личико, залитое горячим потом, как водой, нависло над растерянным мальчишкой нос к носу. – Зачем ты за ней кинулся? Ну сожрали бы ее – тебе хуже было бы, да, хуже?
	— Аякчан

• И добрая девочка, только что в одиночку истребившая всех оставшихся мэнквов Средней земли, с размаху пнула бесчувственное тело достопочтенной наставницы ногой в бок.

	– Ты птица цвета ультрамарин…
	— Хакмар

– Чего уставился? – обтирая замурзанную гарью и кровью мордашку, вызверилась на него маленькая жрица. – Не видел раньше никогда? – Видел, – одними губами прошептал Хакмар. – В том-то и дело, что видел. – И я видел, – таким же несчастным голосом откликнулся Донгар. – Ты эта… ведьма-албасы, моя эта… небесная жена! – Жена-а? – протянула девчонка и коротко, без замаха, залепила мальчишке в челюсть маленьким, но крепким кулачком. Без единого звука Великий Черный Шаман Донгар Кайгал кувыркнулся в снег.

— Аякчан, Хакмар и Донгар

Жрица Голубого огня

роман 2012 года

	– Это всего лишь моя практическая работа, госпожа старшая наставница, – с поклоном сказала она. – По указаниям наставницы Синяптук. – И как же этот материал называется? – Синяптон! – выпалила Аякчан, стараясь не расхохотаться в глупо вытянувшееся лицо толстой мальвины.
	— Аякчан и "Трижды шелковая"

• «А может, опять Уот как следует огорчить? — отстраненно подумала Аякчан, чувствуя, как разжимаются прихватившие внутренности невидимые тиски. — Пусть она еще наревет!»

• Сама Аякчан все давным-давно поняла. Еще когда в первый День обучения сумела втянуть в себя Огня вдвое больше, чем любая другая ученица, а в волосах ее немедленно прорезались две новые голубые пряди. В глазах Солкокчон тогда промелькнула ярость, а потом они стали ласковые-ласковые, как вода над омутом. С тех пор Аякчан была очень осторожна, а синевы в ее волосах не прибавлялось — спасибо черной краске.

– Вот всегда ты думаешь только плохое! – пропыхтела она. – Как будто люди для других людей что-то вроде… не знаю… гарпуна, во! Взял человечка, рыбы для себя им набил – и выкинул, а что он там себе думает-чувствует, вовсе не интересно. – Так оно и есть, – пожала плечами Аякчан. – Если не пользуешься никем ты – пользуются тобой. – Мной ты тоже пользуешься? – проворчала Юлтэк. – А ты мной – нет? – усмехнулась Аякчан. – Для домашних заданий, например? Юлтэк обиженно надулась и отстала. А чего обижаться, если это чистая, как первый снег, правда? Вот хоть ее собственный отец: женой попользовался – чтоб справное хозяйство завести, дочерью – родней обрасти. Скажи ему кто, что первая жена да старшая дочь думают-чувствуют, он бы удивился, будто с ним о сложном внутреннем мире оленьего седла заговорили. И, наверное, это правильно! Во всяком случае, только так и можно, если ты родилась голодранкой, а хочешь выбиться… в Королевы!

— Аякчан и Юлтэк

•  — Аякчан! Албасы тебе в косы, кому говорю? Прибавь шагу, ковыляешь, как одноногий авахи!

• Школьная богатырка Алтын-Арыг была единственной нежрицей среди наставниц школы, и только ее ученицы никогда не называли мальвиной — хотя бы потому, что она красила волосы в ядовито-розовый цвет. На вопрос — зачем, невозмутимо заявляла, что если по всей Средней Сивир-земле толпами шастают голубые бабы, почему не быть хоть одной розовой? «Трижды шелковая» Солкокчон на это лишь холодно улыбалась, а Синяптук бесилась и раз за разом слала в Храмовую канцелярию доносы, обвиняя Алтын во всех грехах от «преступной непочтительности» до «попыток низвержения Храма». Канцелярия всегда отмалчивалась, а «случайно» вылетевший с площадки каменный мяч неизменно крошил ледяные стены в комнате Синяптук. Аякчан было ужасно интересно, кто и почему покровительствует лихой богатырке.

•  — Э-э… М-м-м… А-а… — теперь Королева смотрела на Демаан, как та самая племянница, твердо знающая, что тетушка да-авно в глубоком маразме, но сказать о том не решающаяся из страха потерять богатое наследство. Наконец она пробормотала: — В сообщении жрицы Магнитной горы упоминалось что-то такое… Но я решила, что она не иначе как тамошнего рудничного газа наглоталась.

•  — Ты? — неизменно прекрасное, словно вырезанное изо льда, лицо Айгыр выражало безмерное облегчение. — Где ты была? Куда он тебя уволок? — всхлипывая, Айгыр вытащила из ее сведенных судорогой пальцев копье. — Тебя все войско ищет, сестры с воздуха прочесывают… — подруга вдруг осеклась и уставилась на копье. — Это… его? Его кровь?

	Плохо, однако – кузнец на меня сердится. Не приезжает. Позлить его еще мало-мало побольше – тогда явится?
	— Заметки из дневника прошлой Аякчан

«Однако гордые они больно – весь Сивир-средний за свой чум держат! Кузнец наш разговор слушал, а я глядела на него да думала – еще красивее он стал. Или чудится мне оттого, что не виделись мы давно? Донгар криком кричал, а я и не слышала ничего, все на кузнеца смотрела. ... У меня в ладошках Огонь свербит, наружу рвется, показать мало-мало, чего мы можем. Держусь, однако – заради кузнеца. Гуляли мы с ним по Храмовому саду – разговоры вели, убедить я его пыталась. Ведь правая я, только я и права! Не остановлю кузнецов да шаманов – доиграются неразумные! Одно хорошо – Брат Медведя мою сторону держит. Племени его новое горское оружие тоже против шерсти». И ниже приписка: «И не знала я – а Донгар за мной да кузнецом из окна подглядывал. Бесится теперь, как гнусом болотным покусанный. Чего беситься, однако? Не хозяин он мне, и никто не хозяин!»

— Заметки из дневника прошлой Аякчан

	Подумали бы хоть бесстыдные-бессовестные, духам-то каково? Сидишь у себя в Нижнем мире спокойнешенько, араку из черепа врага пьешь...
	— Заметки из дневника прошлой Аякчан

	"Переговоры — какого куля, то были вовсе не переговоры! Донгар опять власть надо мной взять пытался! Тварь — клялся ведь не делать такого! На одном Огне вырвалась, из-под камлания его ушла! Он заплатит! Теперь я тоже войны хочу!"
	— Заметки из дневника прошлой Аякчан

• О том, как неприятно быть пойманной на холодненьком

•  — Да вот… — в голосе Кэтэри звучало легкое удивление, — почерк, которым написан этот свиток… — она потрясла берестой Матери-основательницы, — и почерк нашей шпионочки Аякчан… Очень похожи! Будто одной рукой писаны! Забавно, правда?

• Аякчан и Хакмар посмотрели на страдающего мальчишку, а потом… переглянулись. Аякчан увидела на лице кузнеца такое же обалдение, какое испытывала сама: этот так называемый черный шаман что, не соображает — Синяптучка его прикончить собиралась!

•  — Ай-ой! — всплеснул руками Донгар. — Когда ж это она успела, тварь нижняя, тебе эту… репу с тацией попортить? Ты ж свои инструменты так бережешь, однако! — И он сочувственно поцокал языком.

– А сала-то… чав-чав… сала-то духу лесному пожалел! – донеслось из-под корней перемежающееся чавканьем бормотание. – Дух шаману дорогу показал, а сала – мало! Плохой шаман, злой! Черный, черный, черный! – Чего? Ты – ругаться? – Донгар рванул привязанную у седла шаманскую колотушку и, замахнувшись, изо всей силы огрел ею по стволу лиственницы. Дерево содрогнулось. Мальчишка пошел вокруг – с каждым трескучим ударом с лиственницы сваливался очередной ком снега. – Плохой, говоришь! Злой, говоришь! Черный, говоришь! – размахивая колотушкой, как дровосек топором, Донгар прошелся по веткам. – Прекрати! Ой-ей-ей! Не нада-а! – истошно завопили из-под корней. – Хороший, хороший шаман, добрый! Не бей! Добренький шаманчик, весь как есть беленький! – Ну ты хорей-то не перегибай! – прекращая избиение, с достоинством сказал Донгар. – Я как раз Черный!

— Дух и Донгар

– Летать жрице или ходить – то дело Храма, а не твое, перевозчик! – ледяным тоном наставницы Солкокчон отчеканила она, глядя строго поверх головы Почака. Хоть Донгар и велел смотреть прямо, но взглянуть в искаженное лютой злобой крохотное личико было сверх ее сил! Вместо этого она задрала подбородок еще выше и направилась к лодке. Остановилась у самого борта и, не оглядываясь, презрительно скомандовала: – Эй, охранник! Помоги мне войти в лодку! Наступила короткая тишина – никто не двигался. Потом сдавленный от ярости голос Хакмара у нее за спиной выдавил: – Это ты – мне? Послышалась короткая возня – похоже, черный шаман наглядно пояснял черному кузнецу, что сейчас не время для гордости. Рядом появился прихрамывающий Хакмар – вроде только что не хромал! – и, кинув на Аякчан совершенно бешеный взгляд… одним махом подхватил ее на руки. Девочка испуганно пискнула, едва успев ухватить его за шею. На мгновение их лица оказались напротив, совсем близко… Аякчан вдруг почувствовала, как терзающий ее ужас отступает! Ей стало хорошо, легко… и она радостно улыбнулась Хакмару. Ярость в глазах кузнеца сменилась растерянностью. Он некоторое время стоял, не шевелясь, с Аякчан на руках и разглядывал девчонку – будто пытаясь понять, что у нее на уме! Потом словно спохватился – и торопливо, как если бы Аякчан была по самые уши полна Огнем и жгла ему руки, посадил ее на сложенные на корме тюки. Ка-акие у него руки сильные! Не может быть, чтоб такой воин, как Хакмар, дал их в обиду какой-то мелкой нечисти, будь у той хоть тысячу раз громкий голос! Аякчан поерзала, поудобнее устраиваясь среди тюков, и бесстрашно уставилась прямо на запрыгнувшего в лодку Почака.

— Аякчан и Хакмар

	– Чего, опять судорога? – хватаясь за резко покрасневшую мочку, обернулся Донгар. – Она самая. Еще чуть-чуть – и совсем покорчит, – угрожающе глядя на него, процедил кузнец. – Лютуют, дедушка, – успокаивающим тоном, словно это сообщение должно невесть как утешить старика, сообщил Хакмар. – Нет и слов таких, чтоб описать, чего творят людоеды.
	— Донгар и Хакмар

– Я знал, однако! – во весь голос застонал он. – Чувствовал! Это у нас в пауле все темные, необразованные, а здесь, в городе, понимают люди правильно, что жрицы еду забира… Ай! Хакмар, может, тебе отвар приготовить – не прекращаются, однако, судороги?! – Ты рот закрыть попробуй – глядишь, мне и полегчает, – ласково предложил Хакмар. Аякчан невольно захихикала, глядя, как сперва Донгар недоуменно приоткрыл рот, а потом быстро его захлопнул и даже зажал ладонями в страхе перед обострением Хакмаровой неведомой болезни.

— Донгар и Хакмар

	– Может, мне палку с гвоздем завести? – как всегда, в пространство вопросил Хакмар. – А то нога устала. От судорог. – Палкой с гвоздем – это уже будут колики, – смущенно пробормотала она. И довольно засмеялась, поймав на губах Хакмара быструю улыбку. Он, правда, моментально снова нахмурился, но улыбка была, она сама видела!
	— Хакмар и Аякчан

•  — Иногда я думаю, что ты надо мной издеваешься, — после долгой паузы процедил Хакмар. — Ты как свою черную бабу искать собираешься, спрашиваю? От дома к дому бегать, спрашивать: «А у вас тут душу ни у кого случайно не высосали?» — проорал он так громко, что на них начали оглядываться спешащие по песчаным тротуарам деловитые прохожие.

	– Он за команду городской стражи болеет. – И уточнила: – Тяжело болеет. Громко. Как думаешь, вылечится?
	— Нэлэнчик

	– Она пыталась меня убить! – И я еще не закончила!
	— Донгар и Аячкчан

	— А девчонка… Госпожа ученица третьего Дня… велели, однако, чтоб меня выпороли… — А велели — так иди и выпорись! — удивился голос за дверью.
	— Десантник и Айгыр

	— С тех пор как грохот Донгарова бубна в первый раз сорвал тебя с небес, ты места себе не находила! Всю Верхнюю землю взбаламутила, всю Нижнюю распугала. Твой дядюшка Высокое Небо вместе с твоим папашей, ханом Нижнего мира, к повелительнице Седне в Морскую Бездну смылись! Всех ее морских гадов под жертвенную араку чуть не выжрали от расстройства! Седна уж думала, опустеет Океан.
	— Айгыр

	— Одна старая подружка в Нижнем мире поприветствовала… за все эти Дни заждалась… Ничего! Разберемся. — И в этом обещании звучала такая угроза, что Аякчан невольно даже посочувствовала «старой подружке». Видит Огненноглазая, лучше бы она встретила Айгыр как-нибудь… полюбезнее.
	— Айгыр

• Хакмар и Аякчан одновременно повернули головы, уставившись на шамана в полной уверенности, что тот над ними издевается. Но тощая, с запавшими щеками физиономия Черного была убийственно серьезна — он и впрямь не видел ничего особенного в том, что Хакмар двинется через весь город с Аякчан на руках. Ну устала девочка-жрица, на птичках налеталась!

– Ти-их-а-а! – прошипел мальчишка, дергая ее к себе и накрепко зажимая рот. – Это она в сказительницы… да-да, в сказительницы готовится. – Он неловко улыбнулся небольшой толпе любопытных, успевшей собраться вокруг них. – Сказ про жриц и черных шаманов… Увлеклась немножко. – Хакмал потащил девчонку в щель между ледяными домами. И руку от ее рта не убрал, пока они не оказались в глубокой тени, подальше от освещающих улицу чаш с Голубым огнем. – Все я да я… – не выпуская больше руки Аякчан, он быстро повел ее дальше, стараясь не высовываться из тени домов. – Меня, между прочим, вот он убил! – неохотно кивнул на Донгара мальчишка. – Ну… не совсем меня, а этого… черного кузнеца! — Ай-ой, Хакмарчик! — Перепуганный Донгар уставился на кузнеца виноватым взглядом печального ежика. — Я даже не знаю, однако, как у меня так неправильно получилось! В смысле, не помню… А мне… Как думаешь, мне обязательно это (убить Хакмара) снова делать? — Можешь не делать, — торопливо согласился Хакмар. — Я разрешаю.

— Аякчан, Донгар и Хакмар

– Спа… Спасибо, – оборачиваясь на шагающего позади них шамана, пробормотала Аякчан. – За платок и… за то, что меня вытащили! Вам обоим спасибо! – Надо же – сказала. Не иначе, что-то большое в лесу сдохло, – буркнул Хакмар. – Не благодари, девочка-жрица! – торжественно провозгласил Донгар. – Я теперь понял все! Храм – он не всегда прав! Хакмар на этих словах аж споткнулся, чуть не сбив с ног Аякчан. – Все, – почти безнадежно сказал он. – Массовый падеж мамонтов! Проблема Вэс решена! Донгар, ты ли это? – он покосился на шамана, будто перед ним и впрямь предстало чудище Нижнего мира.

— Аякчан, Донгар и Хакмар

	Могучий удар с грохотом обрушился на дверь. Аякчан шарахнулась в темный угол. И без того болтающаяся на одной петле створка отлетела, рухнув внутрь дома. Топоча торбозами, ворвалась встрепанная Ингама. – Не-е, это еще не Черная! – отпуская рукоять меча, с облегчением пробормотал Хакмар. – Это пока еще припадочная!
	— Хакмар

• «Но он же врет, этот Белый врет, как же ты не видишь, Великий Черный, ну что ж ты за телок такой доверчивый!» — хотела закричать Аякчан.

– Кстати – да, мне понравилось! – Что понравилось? – опешила девочка. – Ну ты тут недавно спрашивала – нравишься ли ты мне такая! – невозмутимо ответил Хакмар. Аякчан споткнулась на бегу, едва не угодив головой в спину вырвавшегося вперед Донгара. Это когда она клыками да когтями обросла? Но Айгыр ведь говорила, что кузнец всегда терпеть не мог облик нижнего мира, аж трясся от отвращения! – Когти, клыки – все было довольно стильно! Вот только… – черный кузнец весь аж затрясся от отвращения, – если бы не эти твои голубые волосы!

— Хакмар и Аякчан

	– Нижняя албасы и впрямь мало что знает о законах Средней земли! Но это еще не значит, что она дура! – все же неохотно буркнула она. – Женщины, даже Черные, вообще редко бывают дурами! Хакмар хмыкнул с сомнением, но промолчал – видно, хотел доказать, что и среди мальчишек мало дураков, чтоб спорить с разъяренной девчонкой!
	— Аякчан

• Мгновение, и, вырастая под самый потолок, в зале воздвигся громадный трон. Черно-белый. Полосатый. Кошмар!

– А я-то думал, она задницу расширит, – разочарованно сказал Хакмар, задирая голову, чтоб разглядеть сидящую на самой верхушке трона Черную. – Молчш-шать, мальчиш-шка! – завизжала-зашипела нижняя албасы. – Теперь это мой трон! А скоро весь Средний мир будет мой! Людишки – мои! И даже местные духи – тоже мои! Я стану здесь править! А вас всех, чуть что… – Веником? – спросил Донгар. – Почему веником? – опешила подпрыгивающая на троне нижняя албасы. – Не знаю, – Донгар смутился. – Просто показалось… Как навеяло откуда-то.

— Хакмар, Черная женщина и Донгар

– Живой? – пробормотала Аякчан, присаживаясь рядом с Хакмаром на корточки. Неожиданно она поняла, что ей на самом деле не все равно – жив ли этот олух хана подземного, – и удивилась. – Вроде да… – неуверенно кивнул Хакмар. – Не знаю, однако, – не открывая глаз, не согласился Донгар. – Жить-то хорошо, однако, а сейчас погано как-то очень…

	Меч десятника взлетел над головой девочки… Второй клинок метнулся ему навстречу. – Хоть подкорочу твои проклятые волосы! – Меч Хакмара полоснул по зажатым в руке десятника волосам Аякчан.
	— Хакмар

• От злости и бессилия Аякчан заскрежетала зубами. Почему Огонь есть у кого угодно, только не у нее, ведь это она здесь — албасы Голубого огня, он и создан-то был для нее! Почему кто-то вечно пытается захапать то, что по праву принадлежит ей!

– Черные – это плохо, Черные – это она напрасно. И что это их всех потянуло Черных приваживать – что Айгырку, что Айку? Не иначе как те им головы задурили. – Да-а, мы, Черные, такие – обаятельные! – от самодовольства даже перестав паниковать, кокетливо протянула черная женщина и, судя по звуку, от полноты чувств шмыгнула железной ноздрей. – Слушай, Демка… Давай так – ты поможешь мне совладать с девчонкой и ее дружками, а я… Ну-у… Я тебя освобожу! А хочешь – будем править вместе! – торопливо «надбавила» Черная – видно, первое ее предложение не вызвало бурного восторга. – Когда я всех людишек на этой земле помечу – половина из них будет служить тебе! От гулкого уханья Демаан завибрировал окружающий Аякчан непроницаемый мрак. – Вот уж спасибо за щедрость! Думаешь, зря тебя Айка и в прошлый-то раз брать не велела? С твоими аппетитами через пару Дней Сивир обезлюдеет вовсе – кто ж мне тогда служить будет?

— Демаан и Черная женщина

– Даже если вы выдавите меня в Нижний мир, – прохрипела она, – я все равно вернусь! Ваш нижний кузнец сам разожжет для меня мой Огонь! – Не надо мешать Хакмару работать! Не попадешь ты в Нижний мир! Донгар! Ты можешь позвать Калтащ? Зови ее, Донгар! Донгар! – И нечего так кричать! Я и так тебя прекрасно слышу, племянница! – Племянница? Тебе нужна нижняя албасы, Великая Мать? Я отдаю ее тебе, возьми ее, Умай, забери ее в себя, в свою землю, Калтащ-эква! Раздавшийся удивленный смешок заставил содрогнуться все пространство – будто и камень, и земля под ним, и гранитные своды усмехнулись разом.

— Черная женщина, Аякчан и Калтащ

– Тс-тс-тс! Бить в спину – как нехорошо, госпожа верховная жрица! – Ты… с самого начала… это… задумала… ты… дала приказ… своему Огню… – А что, мне надо было ждать, пока вы первой на меня нападете? – пожала плечами Аякчан, кивая на шар на ладони у верховной. – Всегда… такой была… Никому… не верила… Вспомнила… себя? – с трудом выдавила верховная – торчащие из ее живота и груди лучи судорожно дергались в такт каждому слову. – Не вспомнила, – отчеканила Аякчан, и лицо ее словно окаменело. – Вы меня заново научили… с-сестренки!

— Демаан и Аякчан

	– У нас в пауле тоже парень один к девчонке вечно прикапывался. И в пять Дней прикапывался, и в тринадцать прикапывался, а в семнадцать женился. Нравилась она ему сильно.
	— Донгар

– Вы это бросьте! – процедила она. – Я вам помогала только ради Нэлэнчик! Ну, и города… И Черная эта меня разозлила… Но если кто попробует меня снова заалбасить, – она перевела прицельный взгляд на Донгара и многозначительно подбросила шар на руке, – или, упаси вас Уот, небесной женой назовет… – теперь подпрыгнули оба шара. – В общем, вы меня поняли! – с угрозой процедила она, перекатывая шары на ладонях.

— Аякчан

	– Иногда Храм полезнее разрушить, чем построить.
	— Аякчан

Хадамаха, Брат медведя

роман 2012 года

– Девочка-жрица пускай первая идет, — тоном заботливой тетушки сказал черный шаман. Хадамаха занервничал — это было хуже всего! Даже если эта Аякчан, или, как ее называет Черный, девочка-жрица, сильно вымоталась — а должна, столько Огня сразу удержать! — все равно. Знает он голубоволосых, на один Огненный шар их всегда хватит! И весь его план накроется. Выручил Хадамаху скуластый: — Давай-давай, пусть идет. Если что не так — ее там первую и пришибут, не жалко! — Ай-ой! — немедленно смутился Черный, виновато косясь на девчонку. — Я вовсе не то хотел, однако… Не подумавши я… — Ну это-то как раз для тебя нормально, — немедленно «утешила» его девчонка. Тощий Черный покаянно повесил голову. Заглядывающий в яму Хадамаха почувствовал, что голова у него кружится все сильнее — нет, сдуреет он скоро от этой компании! — Уважаемые! Я, конечно, извиняюсь… Может, я тут вас напрасно потревожил? Может, вам под этими развалинами нравилось, может, у вас здесь свои дела? Вы только скажите — я плиточки обратно опущу, мне не сложно…

— Донгар, Хакмар, Аякчан и Хадамаха

•  — Арестованные, говоришь, — повторила она таким мурлыкающим голосом, что Хадамаха аж вздрогнул. Не знал бы точно, что жриц-Амба не бывает, решил бы, что она из них!

• Хадамаха повернулся к ней — и ощущение, что все как раз очень неправильно, стало невыносимым. Нетерпеливо постукивая босой ножкой по обломкам ледяных плит, девчонка ждала, пока он будет ее вязать.

	— Девочка-жрица, а ты точно знаешь, что делаешь? — даже не глядя на Хадамаху, неожиданно строгим тоном спросил тот. — Нет, — легкомысленно откликнулась Аякчан. — Но вы так вообще не знаете, поэтому будет по-моему. — У нас всегда бывает только по-твоему, — пробурчал скуластый.
	— Донгар, Аякчан и Хакмар

	— Видите, он вполне разумно поступает, — тоном, каким хвалят выполнившую сложный трюк собачонку, похвалила его Аякчан. — Издеваешься? — не выдержав, процедил Хадамаха. — Немножко, — легко созналась девчонка. — Огнем ведь не швыряюсь, так что какие ко мне претензии?
	— Аякчан и Хадамаха

	— Значит, это и есть Советник? Вот только его мне еще и не хватало! В коллекцию властителей Средней земли. А то верховных знаю, Королеву знаю, теперь вот и Советника…
	— Аякчан

• Штаны! Любой ценой ему нужны штаны! Чьи угодно штаны!
• Веревка дохлой змеей валялась на полу.

•  — Ну да, — совершенно невозмутимо кивнула девчонка. — Он — Донгар Кайгал, Великий Черный Шаман. — Она поглядела на тощего хант-мана с явным отвращением и тяжко вздохнула. — Хотя я и сама иногда не верю. Этот вот — черный кузнец, — ткнула она в Хакмара. — Я — Мать-основательница Храма, а ты — наш четвертый, Брат Медведя. А тут у вас мы собираемся разрушить храм Голубого огня. Ты ведь нам поможешь?

•  — Все! — рявкнул Хакмар. Физиономия мальчишки была аж красной от бешенства. — Хватит! Замолчали оба — ты и ты! — он поочередно указал кончиком меча на Донгара и Аякчан. — Вас послушать — мозги закипают, такой шаманский бред несете!

— А Донгар — тот и вовсе Хакмара убил! — продолжала девчонка. — В смысле, тогдашний Донгар убил черного кузнеца. Тогдашнего. Донгар почему-то неприязненного взгляда не удостоился, зато сам черный шаман застыдился, запечалился, повесил голову, виновато забормотал что-то… — А я убила Донгара! — закончила она. Донгар повесил голову еще ниже и снова забормотал, явно извиняясь за то, что тысячу Дней назад ей пришлось так утруждаться.

— Аякчан

•  — Конечно, идем! — согласился черный шаман так легко и радостно, что Хадамаха сразу понял — ловушка!

— А я тоже помню! — вдруг резким звенящим голосом сказала Аякчан. — Я еще тысячу Дней назад говорила, что это нельзя трогать! Голубой огонь может убить жрицу, взорвать чум, даже целую слободу разнести, но это… Это может уничтожить весь Сивир! Этому — не место в Среднем мире! А вы, Черные, все сопротивлялись, все лазали на вашу Великую реку, все шастали в Нижний мир! А это опасно! Опасно! Я говорила, что это все надо закрыть! Перекрыть доступ, отрезать! — Ну закрыли, — чужим, странно взрослым тоном буркнул мальчишка-шаман. — Отрезали, перекрыли, нас истребили, чтоб не шастали. Ну и полюбуйся, — он кивнул на трубу. — Вот его снова нашли и качают почем зря! Мы хотя бы знали, что делаем! — Это твой отец нашел! — А может, мы не будем спорить, что там раньше, а подумаем, что делать сейчас? — Узнаю кузнеца — сразу к делу, — все тем же взрослым недобрым голосом бросил шаман.

— Донгар и Аякчан

	Хадамаха аж вздрогнул и уставился на нее. С чем, с чем, а с дисциплиной в храмовой страже нормально: стражника, который на службе напился и под столом валялся, ничего хорошего не ждало. И голубоволосой это наверняка известно! — А я и не говорила никогда, что я хорошая девочка, — правильно истолковав его взгляд, невозмутимо сообщила Аякчан.
	— Аякчан

•  — Истинная храмовница — всегда нож в рукаве и камень за пазухой! — недобро скривил губы Хакмар.

• Хадамаха поглядел на нее даже с восхищением — нет, прав Хакмар, настоящая жрица! В один миг нашла, на кого внимание переключить и виноватым сделать!

	— А веду я вас в одно такое место… где девчонке вашей не надо прятать волосы, а черный шаман может во весь голос объявить, что он — черный шаман!
	— Хадамаха

	— Ты ж шаман! Не знаешь, как шаманы людей развлекают? — Так они ведь Белые! — взвыл Донгар. — Им Ночью камлай не камлай, не услышат духи! А я — Черный! Начну представление камлать, а с неба верхние духи посыплются, из-под земли нижние полезут — что делать будем?
	— Донгар и Хадамаха

	— А тут Ковец-Гри восхитится необыкновенным гримом и вставит в свое новое камлание трагическую историю любви жрицы и черного шамана, — усмехнулся Хадамаха. Глаза Черного вдруг стали круглыми от ужаса. — Ты что говори-ишь! — испуганно просипел он.
	— Донгар и Хадамаха

	— Она очень нервно… к вопросам любви и брака относится, — слегка извиняющимся тоном бросил он Хадамахе. — Вы мне лучше сразу скажите, к чему она еще… нервно относится. А то мои нервы могут такого и не выдержать. — Подумаешь. А сам-то… когда в медведя превращаешься… лучше выглядишь? Хадамаха был глубоко убежден, что да — лучше. Но говорить об этом девчонке благоразумно не стал.
	— Хакмар, Аякчан и Хадамаха

	— Ты его любишь, понимаешь, лю-бишь! Вы одни, в утлой лодчонке, посреди безбрежного Океана! Он только что отдал за тебя жизнь, и ты прощаешься с ним, оплакивая его в сердце своем! А ты что? Почему у тебя такой вид, будто ты его только что сама багром забила? А сейчас концы в воду спрятать намереваешься? Ты ему еще камень на шею привяжи! — Дайте камень — привяжу.
	— Гри и Аякчан

	— Так мертвый я, однако. Мертвые, они тихо лежат, не выражаются. В Среднем-то мире… Что я, мертвых не видел? С неприятным теплом в груди Хадамаха подумал, что черный шаман, камлающий в Нижний мир, пожалуй, видел и таких мертвых, которые не тихо и не лежат.
	— Донгар

•  — Неправильно мертвому так-то себя вести, — сказал Донгар. И вот тут Хадамаха всем нутром ощутил, что этот тощий и на первый взгляд чуток придурковатый парень — действительно черный шаман! Голос у Донгара стал как стальной меч, а лицо — будто из камня. Хадамаха искренне, от всего сердца пожалел того мертвого, который осмелится в присутствии Черного вести себя… неправильно.

— На помосте мертвый не должен походить на настоящего! Он должен таким быть, чтоб зрителя до потрохов проняло! Донгар немного подумал, коротко кивнул и… брык! — снова свесился с борта. Его широко распахнутые и совершенно неподвижные глаза были жутко выпучены, раздутый язык свисал из угла рта, и невесть каким шаманством он даже умудрился вполне натурально посинеть. Теперь сдавалось, что его герой хоть и помер посреди Океана, но не иначе как от черной немочи. Сразу становилось понятно, за что Аякчан его багром забила: черная немочь штука заразная, вдвоем с хворым в крохотной лодчонке — врагу не пожелаешь!

— Ковец-Гри

	— Он все-таки сделал это, твой Ковец-Гри! — упирая руки в бока и гневно воздвигаясь над Хадамахой, провозгласила она. — Вставил историю любви жрицы и шамана, правда, не Черного! Это ты во всем виноват! — Какое счастье, что нас теперь четверо! — с чувством сказал Хакмар. — Ровно на одного во всем виноватого больше!
	— Аякчан и Хакмар

•  — Помню-помню — она тебя когда-то убила, — покивал Хадамаха. — И я с каждым разом все лучше понимаю — за что.

— Потому что черные шаманы одну жизнь за другой бродили по Великой реке — вверх и вниз, по течению и против течения. Но никому из нас не приходило в голову качать эту воду! — тем самым недобрым взрослым голосом, который иногда прорывался у него, сказал Донгар. — До такого могли додуматься только жрицы! — Мы? Нет, мы? — взвилась Аякчан. — Типичная черношаманская наглость! Сколько раз вас предупреждали, что черная вода опасна для всего Среднего мира? И вот, пожалуйста, вы доигрались — кули, мэнквы, чэк-наи… — Как мы могли доиграться, если вы нас тысячу Дней как истребили? — загремел Донгар. Падающая от его ног тень словно поднялась — он начал вырастать, вздымаясь над Аякчан яростной темной фигурой…

— Донгар и Аякчан

•  — Нас — четверо, — с той властностью, которая порой прорезалась у него, давая понять, кто тут на самом деле главный, сказал черный шаман. — Он должен знать все.

— Нравится он тебе сильно, да, Аякчан? — пряча глаза, тихо спросил Донгар. Аякчан повернулась к нему так стремительно, что плотно стянутый хвост голубых волос за ней не поспел — разлетелся, как брызги над ручьем, прочерчивая в воздухе четкую дугу. Глаза ее моментально приняли треугольную форму и налились сапфировым блеском, топя зрачок в сплошном сиянии. — А тебе ч-ш-што за дело? — прошипела девчонка, и между губ у нее снова проглянул раздвоенный язык. — Все забыть не може-ш-шь, что я твоя небесная жена? Отойди от меня подальше и даже подходить не смей! Есть у тебя твоя стойбищная Нямка, вот и проваливай к ней! — Она не стойбищная! — вдруг заорал Донгар так, что казалось, сломанная игровая площадка затряслась, качаясь на уцелевших опорах, а Аякчан застыла с открытым ртом, глядя на разбушевавшегося Черного. — А если и стойбищная, все равно она лучше, чем такая ведьма-албасы, как ты! Может, она Голубым огнем и не повелевает, зато и не пилит никого, как артель лесорубов! Может, у нее мама не Уот Огненная, а всего-то лесной дух мис-не, зато… зато… — Донгар явно сбился, отыскивая преимущества обычного лесного духа над верхним. Отыскал. — Зато она мне нравится, ясно? Нямка, в смысле, а не мама ее! А тебя я что, за косы держу? Бери своего Хакмара и провались с ним хоть в Нижний мир! С папой Эрликом его познакомь! Если Хакмар, конечно, согласится, ты, девочка-пила!

— Донгар и Аякчан

	— Что-то обнаглел ты, Черный, — глаза Аякчан недобро сузились. — Айка, — веско сказал Хакмар. — Заткнись! И голубоволосая заткнулась.
	— Аякчан и Хакмар

	— Пра-авильно, — протянула Аякчан, хладнокровно изучая беснующуюся внизу толпу. — Давайте быстренько сожжем черного шамана на храмовой площади… — Не надо, — жалобно попросил Донгар. — …а мертвые возьмут и не исчезнут. Что тогда делать будете, госпожа настоятельница?
	— Аякчан и Донгар

Первое мгновение ничего не происходило, а потом Аякчан вдруг крикнула капризно-раздраженно: — Мама, да в конце концов! Ты что, оглохла на старости Дней? В ответ взревело так, что Хадамаха припал к площадке, вжимаясь в нее грудью и судорожно цепляясь пальцами. Это было как рев тысячи тысяч чэк-наев. Порыв горячего воздуха прошелся над их башней, взметывая и дергая волосы Аякчан — как лютое дыхание разъяренного дракона. — Ну извини, — весьма далеким от извинения тоном буркнула Аякчан. — А если слышишь, так сделай что-нибудь!

— Аякчан

	— С чего бы это черному шаману со всякими нижними тварями биться? — Хадамаха испытующе поглядел на тощего хант-мана. На него снова посмотрели как на дурня. Помолчали. — А кому еще это делать? — наконец разлепил сухие от мороза губы хант-ман.
	— Хадамаха и Донгар

— Я же сказала, ты что, не слушал? — с чисто жреческим возмущением — нет преступления страшнее, чем не слушать, а тем паче не слушаться храмовницу! — накинулась на него Аякчан. — Затем, что один дурной жрец-геолог… — Папаша мой, — горестно вздохнул Донгар. — …нашел вместо обычного Голубого огня — Рыжий! А нашим еще более придурочным жрицам власти над Голубым пламенем, видать, показалось мало, решили еще и Рыжее приспособить!

— Донгар и Аякчан