Остров сокровищ

«О́стров сокро́вищ» (англ. Treasure Island) — знаменитый роман Роберта Стивенсона о приключениях, связанных с поиском сокровищ, спрятанных пиратом Флинтом на необитаемом острове. Написан в 1881 году.

Цитаты

• Пятнадцать человек на сундук мертвеца
  Йо-хо-хо! И бутылка рому!
  Пей, и дьявол тебя доведет до конца
  Йо-хо-хо! И бутылка рому!
  
• Человек я простой. Ром, свиная грудинка и яичница – вот и всё, что мне нужно. Да вон тот мыс, с которого видны корабли, проходящие по морю…
  (Билли Бонс)
• Если вы не перестанете пьянствовать, вы скоро избавите мир от одного из самых гнусных мерзавцев!
  (доктор Ливси – Билли Бонсу)
• У него шрам на щеке и очень приятное обхождение, особливо когда напьется.
  (Чёрный Пёс о Билли Бонсе)
• Да, мой товарищ Билли обрадуется мне, как выпивке.
  (Чёрный Пёс)
• На предплечье синели четкие надписи: «На счастье», «Попутного ветра» и «Да сбудутся мечты Билли Бонса».
• слово «ром» и слово «смерть» для вас означают одно и то же.
  (доктор Ливси – Билли Бонсу)
• И я жил только ромом, да! Ром был для меня и мясом, и водой, и женой, и другом.
  (Билли Бонс)
• У нас будет столько монет, что нам хватит на еду, мы сможем купаться в них, швырять их рикошетом в воду…
  (сквайр Трелони)
• Я превосходно себя чувствую, ем, как бык, сплю, как бревно.
  (сквайр Трелони)
• Море, а не сокровища, кружит мне голову.
  (сквайр Трелони)
• Жена его не принадлежит к белой расе. И таким старым холостякам, как мы с вами, извинительно заподозрить, что именно жена, а не только плохое здоровье гонит его в открытое море.
  (сквайр Трелони про Сильвера)
• Одни боялись Пью, другие – Флинта. А меня боялся сам Флинт.
  (Сильвер)
• Знаю я вашего брата. Налакаетесь рому – и на виселицу.
  (Сильвер)
• Признаю себя ослом и жду ваших распоряжений.
  (сквайр Трелони – капитану Смоллетту)
• Не знаю, есть ли здесь сокровище, но клянусь своим париком, что лихорадка здесь есть.
  (доктор Ливси)
• Нет ли у тебя с собой кусочка сыру?.. Нет? Ну вот, а я много долгих ночей вижу во сне сыр на ломтике хлеба… Просыпаюсь, а сыра нет.
  (Бен Ганн)
• И вот что из меня вышло, Джим. А все оттого, что я смолоду ходил на кладбище играть в орлянку!
  (Бен Ганн)
• И он снова ущипнул меня самым дружеским образом.
• Сквайр - самый щедрый человек на всем свете.
  (Джим)
• Если человек три года грыз ногти на необитаемом острове, Джим, голова у него не может быть в таком же порядке, как у тебя или у меня.
  (Ливси)
• Посмотри, как полезно быть лакомкой. Ты, наверно, видел мою табакерку, но ни разу не видел, чтобы я нюхал из нее табак. У меня в табакерке лежит не табак, а кусочек пармезана
  (Ливси)
• у нас есть два надежных союзника: ром и климат
• Двое мужчин долго молча сидели, то взглядывая друг другу в лицо, то затягиваясь дымом, то нагибаясь вперед, чтобы сплюнуть.
  (переговоры капитана Смоллетта и Сильвера)

	Через час я подогрею ваш старый блокгауз, как бочку рома. Смейтесь, разрази вас гром, смейтесь! Через час вы будете смеяться по-иному. А те из вас, кто останется в живых, позавидуют мёртвым! — 20; перевод не дословный, возможна аллюзия на «Историю государства Российского» Карамзина или другое произведение
	Before an hour's out, I'll stove in your old block house like a rum puncheon. Laugh, by thunder, laugh! Before an hour's out, ye'll laugh upon the other side. Them that die'll be the lucky ones.
	— Сильвер

• Из всех самодельных лодок эта была, так сказать, самая самодельная.
  (о лодке Бена Ганна)
• ни разу не видел я, чтобы добродетель приносила человеку хоть какую-нибудь пользу. Прав тот, кто ударит первый. Мертвые не кусаются. Вот и вся моя вера. Аминь!
  (Израэль Хендс)
• Пусть тот, у кого хватит духу, вынет свой кортик, и я, хоть и на костыле, увижу, какого цвета у него потроха, прежде чем погаснет эта трубка!
  (Сильвер)
• Сильвера! – заорали все. – Окорок на веки веков! Окорока в капитаны!
• Значит, там Полярная звезда, а вон там веселые пиастры.
  (Сильвер)
• Это одна из его милых острот. Он остался здесь с шестью товарищами и укокошил их всех. А потом из одного убитого смастерил себе компас…
  (Сильвер о Флинте)
• Никогда еще не было людей веселее и счастливее нас.
• меня оставили в пещере и велели насыпать деньги в мешки из-под сухарей.
• До сих пор мне снятся по ночам буруны, разбивающиеся о его берега, и я вскакиваю с постели, когда мне чудится хриплый голос Капитана Флинта:
  – Пиастры! Пиастры! Пиастры!

Диалоги

— А старухе своей вы доверяете? — спросил матрос. — Джентльмены удачи, — ответил повар, — редко доверяют друг другу. И правильно делают. Но меня провести нелегко. Кто попробует отпустить канат, чтобы старый Джон брякнулся, недолго проживет на этом свете. Одни боялись Пью, другие — Флинта. А меня боялся сам Флинт. — 11

— Капитан, перехитрил вас Джон Сильвер! Он замечательный человек! — Он был бы ещё замечательнее, если б болтался на рее! — 12

— Да, капитан, вы были правы. Признаю себя ослом и жду ваших распоряжений. — Я такой же осёл как и вы, сэр! — 12

— Это моряк, — сказал Джордж Мерри, который был смелее остальных и внимательно рассматривал сгнившие лохмотья. — Одежда у него была морская. — Конечно, моряк, — сказал Сильвер. — Полагаю, ты не надеялся найти здесь епископа. Однако почему эти кости так странно лежат? И действительно, скелет лежал в неестественной позе. По странной случайности (виноваты ли тут клевавшие его птицы или, быть может, медленно растущие травы, обвивавшие его со всех сторон) он лежал навытяжку, прямой, как стрела. Ноги его показывали в одну сторону, а руки, поднятые у него над головой, как у готового прыгнуть пловца, — в другую. — Эге, я начинаю понимать, — сказал Сильвер. — Это компас. Да-да! Вон торчит, словно зуб, вершина Острова Скелета. Проверьте по компасу, куда указывает этот мертвец. — 31

Перевод

Николай Корнеевич Чуковский, 1950

О романе

	... карта отчасти породила фабулу. Я мог бы сказать, пожалуй, что она и была фабулой. Какие-то застрявшие в памяти места из книг Эдгара По, Дефо и Вашингтона Ирвинга, экземпляр джонсоновских «Пиратов», название «Сундук мертвеца» из книги Кингсли «Наконец», обрывки воспоминаний о лодочных прогулках в открытом море, о плавании на яхте водоизмещением в пятнадцать тонн и, наконец, сама карта с её бессчетными красноречивыми подсказками воображению — вот и все мои источники. Не часто, может быть, карте отводится такое знаменательное место в книге; и всё-таки она всегда важна. Писатель должен знать свою округу — будь она настоящей или вымышленной — как свои пять пальцев; расстояния, деления компаса, сторону, где восходит солнце, поведение луны — всё должно быть безупречно. <…> Повесть уходит в карту корнями, растет на её почве, у неё есть где-то, помимо слов, свой собственный костяк. — перевод: М. И. Кан, 1967
	the map was the most of the plot. I might almost say it was the whole. A few reminiscences of Poe, Defoe, and Washington Irving, a copy of Johnson's 'Buccaneers,' the name of the Dead Man's Chest from Kingsley's 'At Last,' some recollections of canoeing on the high seas, and the map itself, with its infinite, eloquent suggestion, made up the whole of my materials. It is, perhaps, not often that a map figures so largely in a tale, yet it is always important. The author must know his countryside, whether real or imaginary, like his hand; the distances, the points of the compass, the place of the sun's rising, the behaviour of the moon, should all be beyond cavil. <…> The tale has a root there; it grows in that soil; it has a spine of its own behind the words.
	— Роберт Стивенсон, «Моя первая книга — "Остров сокровищ"» (My First Book: Treasure Island), 1894

• см. Михаил Урнов, «Роберт Луис Стивенсон», 1967 — начало и 2-ю половину

В «Острове сокровищ» мы не чувствуем ни нахватанности, ни даже заимствований, хотя уже эта книга почти целиком вычитана: от острова до попугая, которого вместо «Бедный Робин Крузо!» научили кричать «Пиастры! Пиастры!» (У Робинзона только что карты не было, зато она имелась у Гулливера.) Но в том-то и дело, что Стивенсон не нахватал всё вдруг, откуда попало, а глубоко знал, содержал этот книжно-вымышленный мир в своём сознании.

— Дмитрий Урнов, «Робинзон и Гулливер: Судьба двух литературных героев», 1973