Альфонс Доде (Пузиков)

«Альфонс Доде» — биографическое предисловие Александра Пузикова к собранию сочинений Доде 1965 года.

Цитаты

Имя Альфонса Доде произносят наряду с именами таких прославленных писателей-реалистов, как Бальзак, Стендаль, Флобер, Золя, Мопассан. Его произведения обогатили французскую литературу, навсегда вошли в её золотой фонд. Доде родился на юге, и ему присуща вся пылкость воображения южанина. Но, как бы боясь необузданности своей фантазии, он писал о том, что видел и пережил. Прочтите автобиографические признания Доде, и вы увидите, как крепко держится писатель за достоверность фактов, подсказанных ему жизнью. Бальзак и Золя подчас уподоблялись Кювье, воссоздавая из ничтожнейших деталей целое. <…> История книг Доде — это история его собственной жизни.

Доде — наблюдатель частного, но чутье подлинного реалиста не раз выводило его на дорогу больших обобщений.

… Эрнест <Доде> <…> был известный историк, посредственный журналист и плохой романист.

«Письма с мельницы» явились первым значительным произведением Доде. Они и по сей день остаются одной из его лучших книг. Доде во всех подробностях знал жизнь Прованса, знал его природу, населяющих его людей. Сердцу художника были милы выжженные солнцем поля, цветущие виноградники, покрытые лесами горы и даже обжигающий ветер — мистраль. Маленькие рассказы и сказки, составляющие сборник, звучат как стихотворения в прозе — столько в них внутреннего изящества, неподдельной поэзии, неповторимого аромата. То весёлые и озорные, то печальные, они бесконечно разнообразны по своим темам, лишены всякой искусственности и книжности. Все эти истории Доде черпал в беседах с крестьянами, в старинных легендах и преданиях, передаваемых из поколения в поколение, в общении с природой Прованса. Героями рассказов Доде являются, как правило, люди из народа, простые крестьяне, сохранившие естественность и чистоту человеческих чувств.

Весь финал «Малыша» — раскаяние Даниэля, отказ от дерзновенных мечтаний, возвращение в лоно добродетельной буржуазной семьи — написан с очевидной тенденцией, смысл которой заключается в том, чтобы предостеречь молодёжь от пагубных поступков, осудить богему и пустое фантазёрство. И эта тенденция и чрезмерная сентиментальность последних глав снижают художественные достоинства романа. Однако вся первая часть и начальные главы второй написаны превосходно. «Малыш» — это лирический дневник ребёнка, постепенно взрослеющего и постигающего окружающий его мир. В мировой литературе мы знаем много классических произведений на эту тему, но Доде был первым, кто разработал её во Франции. В романе Доде подкупает трактовка темы, её лирический пафос. Каждому, <…> кем бы он ни стал впоследствии, отводится пора детства. И читателей романа Доде глубоко трогает подлинное уважение к радостям и огорчениям Малыша. То, что взрослому может показаться пустой детской забавой, как, например, расставание с придуманным необитаемым островом, потеря попугая, оказывается настоящей драмой для маленького человека, ещё не знающего забот, которыми обременены взрослые. <…> Мы переживаем все эти несчастья Даниэля с такой силой потому, что перед нами открывается душа ещё не искушённого жизнью человека. И нам хочется вместе с ним сделать вывод: да, не всё благополучно в этом мире. Перед героем Доде раскрывается правда действительности в простейшей её формуле: бедность и богатство. Даниэль воспринимает эту узаконенную несправедливость как нечто должное, против чего невозможно бороться. Только раз он восстаёт против знатного ученика Букуарана, сына маркиза. Вот почему наше сочувствие к Малышу мало-помалу остывает. Его мягкотелость, бесхарактерность, пассивный эгоизм начинают отталкивать читателя. А финал романа, когда Малыш окончательно капитулирует перед действительностью, вызывает протест. И в этом виноват уже автор, который пытается навязать читателю вывод о бессмысленности борьбы и дерзаний.

Ведя по жизни своего героя, Доде показывает, как неприглядна действительность, обрекающая на страдания сотни тысяч людей, именуемых «простым народом». Именно здесь, среди рабочих, Джек находит сочувствие и понимание. <…> Писателю не удались образы революционно настроенных рабочих завода в Эндре. Мысль о смирении, о бесполезности борьбы проходит через многие страницы романа. В этом смысле не лишён недостатков и образ главного героя. Жизнь мало чему научила Джека, он остаётся пассивным и безвольным перед сковавшей его несправедливостью.

История всех приключений Тартарена могла бы остаться историей местного значения, если бы не характер Тартарена и не наблюдательность его автора. Вторая империя благоприятствовала расцвету мещанских вкусов, пустозвонству, показной красивости. В духовной жизни страны преследовалось всё передовое и свободолюбивое. Вместе с тем французский буржуа чувствовал себя при режиме Наполеона Третьего вполне удовлетворённым и спокойным за будущее. Героическая пора его жизни ушла в прошлое, и слово «революция» <…> стало бранным словом. Эта «пухнущая на солнышке буржуазия» (выражение Золя) наслаждалась жизнью, отделывала свои дома во вкусе аристократических особняков, покупала бездарные копии знаменитых картин, угоднически выражала свою преданность императору, была падка на саморекламу. Вся её жизнь была сплошной фальшью. Тартаренство процветало повсеместно, и образ Тартарена становился большим социальным символом этой фальшивой жизни.

В семидесятые годы в творчестве А. Доде начинается новый этап, характерный значительно обострившимся интересом писателя к современным проблемам. Свой новый роман «Фромон младший и Рислер старший» он посвящает вопросам семьи и брака в буржуазном обществе. Доде хотелось бы видеть буржуазную семью здоровой и крепкой. Он доискивается причин, которые разрушают семью, и пытается объяснить её распад случайными обстоятельствами. <…> Собственность, деньги, материальный расчёт — вот истинные причины, которые порождают трагедии в современной семье буржуа. Доде говорит об этих причинах приглушённо, но у читателя не остаётся сомнений, кто истинный виновник всех бедствий.

Удивительной силы достигают те страницы «Набоба», где рассказывается о смерти де Мора, о выборах на Корсике, о Вифлеемских яслях. Они стали подлинно классическими во всей реалистической литературе Франции <…>. Всеобщему разложению и безумию противостоят любимые герои Доде — честные, трудолюбивые люди среднего достатка. Он идеализирует семейство банковского служащего Жуайеза, секретаря Набоба — скромного юношу Поля де Жери. Они бедны, но честны, трудолюбивы, отзывчивы, и жизнь за это награждает их душевным равновесием и семейными радостями. Почти в каждом романе Доде появляется рабочий человек, житель предместья Парижа, так напугавший буржуазию в дни Коммуны. Появляется он и в «Набобе» в сцене похорон де Мора. <…> Но положительные герои мало удаются писателю. Они лишены жизненности, схематичны, бесцветны. Не очень удачным получился и образ Набоба. Некоторые его поступки недостаточно мотивированы, многие черты характера не объяснены. Доде, например, обходит вопрос о том, как нажил Жансуле свои миллионы, чем занимался в Тунисе.

«Короли в изгнании». <…> Поверженный монарх стал знамением времени, но каждый знал, что в головах многих низложенных венценосцев зреют замыслы реванша, что у них есть сторонники. Вот почему роман Доде приобретал политическую окраску, сразу же замеченную его современниками. Любопытно отметить, что остроту романа почувствовала и царская цензура, запретив в 1903 году эту книгу к распространению в России. Неудивительно, что роман Доде вызвал разноречивые отклики. Его резко критиковали монархисты, но его не приняли и республиканцы. Одни — за неуважение к королевским особам, другие — за элегический тон повествования, в котором усматривалось сочувствие автора монархическим идеям. Но какими бы прекрасными чертами ни наделял Доде некоторых своих героев, он показывал их обречённость. Уже первая сцена в романе передаёт весь трагикомизм положения коронованных изгнанников, попавших в Париж. С чадами и домочадцами, с чемоданами и саквояжами они занимают номера меблированных комнат. И в дальнейшем царственное величие всех этих королей, герцогов, принцев крови резко контрастирует с тем, что их окружает.

Доде пытается объяснить многие черты Нумы Руместана его южным, провансальским происхождением. Но, как это не раз бывало в других произведениях Доде, художественная трактовка образа оказалась глубже первоначального авторского замысла. Нума Руместан — большое обобщение, образ-тип, в котором воплотились многие черты буржуазного политикана, стремящегося к личной популярности и карьере. Таким и вошёл Нума в сознание многих поколений читателей.

Как психологический роман «Сафо» написан с большим мастерством. В романе нельзя пропустить ни одной подробности, ни одной детали, так существенны они для понимания психологии героев, движения их чувств, развития сюжета, так они метки и живописны. За личной драмой мы видим драму общественную, порождённую буржуазными отношениями. Доде даёт портреты потребителей живого товара, утончённых рабовладельцев, которые с помощью денег создают себе гаремы из рабынь буржуазного общества. Все эти Каудали, Ла Гурнери, Дежуа, Эдзано эгоистичны и жестоки. Они лишены элементарной человечности. Эксплуатируя несчастных женщин улицы, они легко их бросают, обрекая на нужду и страдания. <…> Только некоторые из куртизанок, наиболее расторопные и удачливые, умеют урвать у своих любовников порядочный кусок богатства и тогда живут, <…> похваляясь своей известностью и своими громкими именами, прославленными в определённых кругах общества <…>. Но обычно их судьба — улица, голод, преждевременная старость. <…> История Фанни Легран трагична ещё и по другой причине. Эта женщина наделена незаурядными способностями. <…> От всего её облика исходит подлинное обаяние. Она способна искренне любить, способна жертвовать собой. И хотя прошлая жизнь наложила на неё свой отпечаток, Фанни в духовном отношении стоит на голову выше Жана. С беспримерным мужеством она борется за своё право быть человеком, быть как все. Одна черта её характера особенно примечательна. Фанни антибуржуазна. Она не знает цены деньгам, презирает их. В пылу гнева она называет Госсена филистером за его рабское подчинение условностям. В трудную минуту Фанни готова пожертвовать всеми своими сбережениями, чтобы выручить человека, попавшего в беду (случай с Сезером). И это сочувствие Фанни, раскрытие в ней подлинной человечности составляет главную заслугу писателя. Госсен, безвольный, слабохарактерный юнец, погрязший в предрассудках воспитания, среды, не вызывает симпатии читателя. Но Доде колеблется, а иногда и оправдывает его поступки. Драма Госсена в представлении писателя заключается в том, что, погрузившись в порок, он рвётся к чистоте и целомудрию. Истинная же драма Госсена в том, что он буржуа с головы до пят, что его попытка стать на путь добродетели — это всего лишь желание подчиниться законам буржуазного общества, построить своё будущее счастье на несчастье другого.

Интерес к современной жизни обогащал творчество Доде. Это легко проследить по произведениям, написанным в восьмидесятые годы. Зорче становился глаз художника, подмечавший глубокие социальные конфликты. Представления о добре и зле как извечных началах жизни существенно менялись. В романе «Малыш» все люди делились на хороших и плохих. Резкой линией разделены добрые и злые персонажи в романах «Фромон младший и Рислер старший», «Джек». Даже в «Набобе» это разграничение добра и зла очень заметно. Но в таких романах, как «Короли в изгнании», «Евангелистка», «Сафо», герои наделены сложной психологией, полны внутренних противоречий <…>. Конфликты, изображаемые в романах этого времени, разрешаются, как правило, драматически. На выручку Даниэлю Эйсету приходили добрые Жаки, Жерманы, Пьеротты. <…> Но кто может прийти на помощь Фредерике, Элине, Фанни? Рок социальной жизни неотвратим, и каждый из этих персонажей получает свою долю страдания без надежды на то, что его выручат случайные обстоятельства, какой-нибудь добрый гений. Всё это делало реализм позднего Доде более суровым.

… «Порт-Тараскон». <…> Смешное здесь соседствует с весьма серьёзным намерением автора осудить политику французского правительства, которое стремилось захватить новые колонии. Колониальная тема, поднятая Доде ещё во времена Второй империи, когда он изображал Тартарена в Алжире, нашла теперь новое воплощение. И писатель касается её на этот раз не походя, а делает главным предметом своего повествования. Добродушный Тартарен, ставший колонизатором, в первый раз терпит полное поражение, и автор не приходит к нему на помощь.

… в романе «Бессмертный» Доде изобразил упадок официальной науки как национальную трагедию Франции. <…> У Поля [Астье] обворожительная внешность и чудовищно подлая душа. Это Растиньяк современности, но Растиньяк, никогда не знавший разладов с совестью.

Доде был наделён тем счастливым талантом, которому свойственно создавать образы-типы. Это требовало от него большой наблюдательности, умения художественно обобщать увиденное. <…> Малыш, Руместан, Тартарен — все они были плодом воображения писателя, его родными детьми, которыми он любовался и гордился. Он дал им жизнь, и они существуют вот уже более века. Доде необыкновенно тонко чувствовал роль художественной детали. Одна какая-нибудь неповторимая чёрточка, им подмеченная, заменяла длиннейшие описания.