Антироман
Антироман (фр. antiroman), часто также «Новый роман» — название литературного направления во французской прозе, сложившегося в конце 1940-х — начале 1960-х годов и противопоставившего свои произведения социально-критическому, с разветвлённым сюжетом и множеством персонажей, роману бальзаковского типа, который было принято считать одной из стержневых традиций французской литературы.
Цитаты
[править]Категория жизнеспособных, но сугубо негативных произведений, построенных на саморефлексии: <…> речь идёт об оспаривании романа им самим, о его разрушении у нас на глазах, во времени, казалось бы, им создаваемом, о том, чтоб написать роман о некоем романе, который никак не сделается, не способен сделаться романом. — первое употребление термина в современном смысле | |
— Жан-Поль Сартр, предисловие к «Портрету неизвестного» Натали Саррот, 1947 |
«Антиромана» на самом деле не существует, но во Франции живёт один великий писатель, Роб-Грийе; его работам гротескно подражает некоторое число банальных бумагомарателей, которым липовый ярлык оказывает коммерческое содействие. | |
"Anti-novel" does not really exist; but there does exist one great French writer, Robbe-Grillet; his work is grotesquely imitated by a number of banal scribblers whom a phony label assists commercially. | |
— Владимир Набоков, интервью 5 июня 1962 |
Любой самобытный роман — «анти», потому что он не похож на своего предшественника. | |
Every original novel is "anti-" because it does not resemble the genre or kind of its predecessor. | |
— Владимир Набоков, интервью А. Аппелю августа 1970 |
Труды французской школы антиромана (по крайней мере в их значительной части) были семантически-творческим аналогом сказки о новом платье короля, поскольку состояние определённой «семантической наготы», то есть преднамеренности, вызванной использованием «шумового генератора», воспринималось как «новое платье», иначе говоря, как новый тип — конечно, по-своему разумного! — беллетристического изложения. | |
— «Фантастика и футурология» («Метафантастическое окончание»), 1969 |
Он обещал ничего не сообщать, ни о чём не уведомлять, ничего не означать, только быть, как облако, табурет, дерево. В теории это превосходно. Но теория не оправдала надежд, ведь не каждый может вдруг стать Господом Богом, создателем независимых миров, и уж наверняка им не может стать литератор. Поражение предопределено проблемой контекстов: от них, то есть от того, что вообще не сказано, зависит смысл того, что мы говорим. В мире Господа Бога никаких контекстов нет, стало быть, его мог бы с успехом заменить лишь мир в равной мере самодостаточный. Хоть на уши встань — в языке этого никогда не получится. | |
— Соланж Маррио «Ничто, или Последовательность», 1971 |
Мне представляется, что антироман, например, почти полностью отказываясь от функций, благодаря которым литература завоевала себе величие, очень многое отнимает у людей, взамен давая очень мало. | |
— «Универсальность мира Достоевского», 1971 |