Литература Востока США

Здесь представлены цитаты о литературе Северо-Востока США или Новой Англии. До XX века она была европоцентричной.

XIX век

	Я не знаю ни одного писателя, художника, оратора или кого бы то ни было, кто сумел бы почувствовать и выразить безгласные, но вечно живые и деятельные, всепроникающие стремления нашей страны, её непреклонную волю. Неужели этих жеманных карликов можно назвать поэтами Америки? Неужели эти грошовые, худосочные штучки, эти стекляшки фальшивых драгоценных камней можно назвать американским искусством, американской драмой, критикой, поэзией? Мне кажется, что с западных горных вершин я слышу презрительный хохот Гения этих Штатов. <…> пригоршни франтов, разочарованных в жизни, и бойких, маленьких заграничных господ, которые затопляют нас своими тонкими салонными чувствами, своими зонтиками, романсами и щёлканьем рифм (пятисотая категория импорта). Они вечно хнычут и ноют, гоняясь за каким-нибудь недоноском мечты, и вечно заняты худосочной любовью с худосочными женщинами.
	I say I have not seen a single writer, artist, lecturer, or what not, that has confronted the voiceless but ever erect and active, pervading, underlying will and typic aspiration of the land, in a spirit kindred to itself. Do you call those genteel little creatures American poets? Do you term that perpetual, pistareen, paste-pot work, American art, American drama, taste, verse? I think I hear, echoed as from some mountain-top afar in the west, the scornful laugh of the Genius of these States. <…> a parcel of dandies and ennuyees, dapper little gentlemen from abroad, who flood us with their thin sentiment of parlors, parasols, piano-songs, tinkling rhymes, the five-hundredth importation—or whimpering and crying about something, chasing one aborted conceit after another, and forever occupied in dyspeptic amours with dyspeptic women.
	— Уолт Уитмен, «Демократические дали», 1871

	Американская литература <…> застёгнута на все пуговицы <…>. Она находится в тисках у бостонского духовенства. Бостон задаёт тон американской духовной жизни, и литература звучит согласно камертону этого города. Даже у величайших американских писателей не найдёшь ни одного настоящего бранного слова. <…> Американская литература совершенно не занята вопросами пола.
	— Кнут Гамсун, «Духовная жизнь Америки», 1889

XX век

	… Восточные штаты постоянно с опаской оглядывались на Европу и стремились не только представлять себя, но и как-то отчитываться перед ней.
	… the East was always looking fearfully over its shoulder at Europe, and anxious to account for itself as well as represent itself.
	— Уильям Хоуэллс, «Марк Твен. Разбор», 1901

	Приятным заблуждением <…> было считать, будто читателя можно убедить не требовать от писателя ничего, кроме правды. Однако <…> подавляющее большинство читателей требует всего, но только не этого. Оно всегда желает, чтобы пневматические шины, уносящие его в вечность, постоянно накачивались восточным ветром;..
	— Уильям Хоуэллс, «Лица бедняков», 1903

	Эти писали точно колонисты, изгнанные из Старой Англии, которая никогда не была им родной, в Англию новую, и эту новую Англию они пытались здесь создать. Превосходные люди — обладатели узкой, засушенной, безупречной мудрости унитариев. Литераторы, квакеры, не лишённые чувства юмора. <…> Эмерсон, Готорн, Уиттьер и компания. Все наши классики раннего периода, которые не знали, что новая классика не бывает похожа на ей предшествующую. Она может заимствовать у того, что похуже её, у того, что отнюдь не стало классикой. Так поступали все классики. Некоторые писатели только затем и рождаются, чтобы помочь другому написать одну-единственную фразу. Но быть производным от предшествовавшей классики или смахивать на неё — нельзя. Кроме того, все эти писатели, о которых я говорю, были джентльменами или тщились быть джентльменами. Они были в высшей степени благопристойны. Они не употребляли слов, которыми люди всегда пользовались и пользуются в своей речи, слов, которые продолжают жить в языке. В равной мере этих писателей не заподозришь в том, что у них была плоть. Интеллект был, это верно. Добропорядочный, сухонький, беспорочный интеллект.
	'There were <…> who wrote like exiled English colonials from an England of which they were never a part to a newer England that they were making. Very good men with the small, dried, and excellent wisdom of Unitarians; men of letters, Quakers with a sense of humour. <…> Emerson, Hawthorne, Whittier, and Company. All our early classics who did not know that a new classic does not bear any resemblance to the classics that have preceded it. It can steal from anything that it is better than, anything that is not a classic, all classics do that. Some writers are only born to help another writer to write one sentence. But it cannot derive from or resemble a previous classic. Also all these men were gentlemen, or wished to be. They were all very respectable. They did not use the words that people always have used in speech, the words that survive in language. Nor would you gather that they had bodies. They had minds, yes. Nice, dry, clean minds.'
	— Эрнест Хемингуэй, «Зелёные холмы Африки», 1935

	Литература, создававшаяся в XIX веке в Новой Англии, выделяется не только благодаря тому, что выдвинула несколько крупных имён; у этой литературы есть своя чёткая отличительная черта — она изображала свой собственный цивилизованный микромир и этический комплекс, сложившийся в местном обществе, у которого были свои особенности, хотя это общество вело родословную от Англии. <…> Именно в силу этих обстоятельств главные вехи формирования американской литературы нужно, на мой взгляд, намечать, обходя Новую Англию стороной.
	The literature of nineteenth-century New England, however, is patently marked by something more than the several personalities of its authors: it has its own particular civilized landscape and the ethos of a local society of English origin with its own distinct traits. <…> So the landmarks I have chosen for the identification of American literature are not found in New England.
	— Томас Элиот, «Американская литература и американский язык», 1953

«Литературными Афинами» США 70-х годов был Бостон, определявший суждения критиков, редакторов литературных журналов и газет. <…> После окончания Гражданской войны «бостонцы» заметно поправели, быстро совершали эволюцию от аболиционистских идей, которые им казались теперь неуместными, к открытой апологетике буржуазной идеологии. Духовная неустойчивость и дряблость стала считаться здравомыслием, отступничество расценивалось как патриотическое признание успехов «национального духа». Постепенно эта литература начала терять былые связи с народом, сделалась глухой к новым жизненным коллизиям и нарастающим социальным конфликтам. [Их] творчество, на короткий момент отразившее высокий накал народной революционной страсти, стало в 70-х и позже — в 80-х годах — литературой господствующего буржуазного класса. Изменение содержания сказалось и на языке этих литераторов. Для них стал характерен манерный, цветистый, выспренний язык. Его охотно усваивали буржуазные ораторы в своих публичных речах, журналисты — в статьях. <…> Чем бесплоднее и консервативнее становились «брамины» и их многочисленные подражатели, тем жёстче и беспощаднее были их литературные приговоры по отношению ко всему новому и прогрессивному. Журналисты и литературные критики, подхватывая суждения «маститых», легко уничтожали литературный авторитет писателя, если его взгляды шли вразрез с канонизированными буржуазными представлениями.

— Мария Боброва, «Марк Твен», 1961