Михаил Борзыкин

Михаил Борзыкин

Статья в Википедии

Медиафайлы на Викискладе

Михаил Владимирович Борзыкин (27 мая 1962, Пятигорск) — российский поэт, музыкант, композитор, лидер дарквэйв-группы «Телевизор».

Цитаты из интервью

В моих песнях нет никаких советов, есть только констатация. Но из неё не может возникнуть революционного движения. Революция для меня — это внутреннее несогласие с действительностью. Я считаю, что это состояние двигает и любым искусством, и вообще жизнью. Я просто отражаю болевые моменты, и это мне помогает, потому что я выплескиваю свою боль и наполняюсь чем-то более серьёзным.

У меня нет никакой ненависти к православию, как к продолжению прекрасной истории о великом Иисусе. Я считаю, что церковь социально и психологически необходима многим людям, но мне неприятны некоторые поступки [Русской православной церкви]. Там же иерархическая структура, почти тоталитарная, поэтому церковь и выглядит таким монстром. Эти люди давно уже поделили мир на своих и чужих, и находятся в метафизическом пространстве, имеющем мало отношения к живой жизни. Есть патриарх, который ездит на «Лексусе» и, как говорят, давит людей, а остальные при этом берут под козырёк. Ни один из ведущих представителей церкви не высказался против «Газпром-сити», хотя это однозначный плевок в церковь. Это говорит о многом. Люди, которые говорят о каких-то духовных ценностях, сейчас просто обслуживают Путина и лижут ему все интимные места, продолжая молчать о бедах народа. Это поведение, не назовешь христианским. Многие музыканты, которые находятся внутри РПЦ, отключают полушарие мозга, ответственное за аналитическое мышление, чтобы только верить и подчиняться. А Христос говорил, что его нужно принять не только сердцем, но и разумением.

Мой основной недостаток в том, что я, мягко говоря, бываю очень несдержан.

Я, например, считаю, что хорошо иметь детей в виде песен, но бросать новое человеческое существо сюда мне не хочется. Ни я к этому не готов, ни, тем более, оно.

У меня довольно идеалистическое представление о Петербурге. Я понимаю, что от Питера, который в моей голове, мало что осталось. В моём понимании, Питер всегда был символом снисходительного благородства по отношению к бренности существования и всему человечьему. Петербург — горделивое существо, не желающее никому зла, но при этом с гипертрофированным чувством собственного достоинства. Достоинство, которое присуще архитектуре и истории нашего города, иногда проявляется в его жителях. При этом мне совершенно чужды те люди, которые орут бесконечно «Питер! Питер!» на футбольном матче и готовы ради 20 миллионеров (я имею в виду команду «Зенит») набить морду каждому встречному, а вот ради того, чтобы город сохранил своё достоинство и лицо, на «Марш несогласных» они выйти не готовы.

Мне нравится поэзия Серебряного века. Бальмонт, Блок, Маяковский в некоторых своих поэтических ипостасях. Мандельштама я люблю за ёмкость и отсутствие вычурности в словесах. В последнее время я пришёл к выводу, что для меня как для рок-музыканта, ёмкость, даже иногда в ущерб образности, очень важна.

…в песне «Быть бы» я выплеснул одно из своих детских хотений: не обладать телом, например; быть невесомым, быть летучим, обладать прозрачностью… вот какие-то такие вещи меня больше занимают, чем хотение славы и богатства.

С детства питаю симпатию к собакам. Может, оттого что они привлекают меня своей незатейливой искренностью. По собаке можно прочитать, что она чувствует. Хочет укусить — и видно: на морде уже все морщинки будущего оскала… И наоборот: если хвост ходит ходуном, то ясно, что у собаки хорошее настроение. А бездомная… Все мы в каком-то смысле бездомные… Для меня собака, как и волк — это независимость. От хозяина. От тёплой квартиры. От тёплого коврика. Вот почему — бездомный, вот почему — бегущий ночью… Там же всё время идёт противопоставление цепным собакам или домашним. Где бы я ни жил, вокруг меня бездомные собаки. Около моей парадной постоянно торчала группа из трёх громадных псов, было приятно пообщаться, я их иногда подкармливал. Очень они настоящие. Полудикие.

Из песен

Когда я не в себе, я законопослушен, и не в силах перечить судьбе. Вот таким тебе я только и нужен, зато не нужен себе. — «Не в себе»

Лети, слепая душа, по каменным венам к новой вселенной, лети из тайны к тайне. — «Звёздная»

Очки православные — «Дубок». Идут в комплекте с металлическим лбом, видны: иконы, хоругви, булатная сталь, один недостаток — не видно Христа. — «Очки»

Война здесь не нужна — просто взять и послать этот мир на… И думать о вечном… — «Нет денег»

А мир — это грязная шлюха, И не стоит грустить о нём. — «Муха-блюз»

Я хотел бы стать океаном, чтобы ты купалась во мне, но ты — на пути в Чикаго, а я — на пути в забытье. Что можешь ты, хрупкое слово? Тобой ничего не сказать… Я знаю, мы свидимся снова на небесах… — «Ты на пути в Чикаго»

А пока мы сидим, собою горды, и делаем дым во имя еды, они готовят кресты для новых святых — менты убивают молодых! — Пока мы сидим

И речь не идет о полной свободе — абсолютного нет в земной природе. Я о том, кем надо быть, чтобы не заметить чей-то хер в собственной жопе! — «Сиди дома»

Ты так нежна, ты так невинна, я золотистый, я как живой. Мы вместе — картина, ты мой кусочек, я — твой. — «Листик»

С лапшой на ушах можно слыть великим мудрецом и поэтом, и своё и государево множить, и медали получать за это. — «Околесица»

В конце любой сказки — обман, человечество — куча дерьма! — «Мегамизантроп»

Мир устал от зимы, устал от того, что я в нём живу. — «Пустой»

Я сам просто прочерк в бегущей строке, идиот-одиночка с дырою в башке. — «Молча»

Если телефон молчит, незачем себя винить — ты стал немного ближе к Богу, чем они… — «Если телефон молчит»

А твоя любовь — это страх! Ты боишься попасть в число неугодных. — «Твой папа — фашист»

Я не виноват, что родился, я не виноват, что умру. Я не виноват, что учился правильно играть в игру. — «Я не виноват»

Плавится воск на розовых лицах жрецов, на лицах убийц предвкушение новых побед. Это обряд, и жертву никто не спасёт, и не спросит никто: «Нужно ли это тебе?» — «Музыка для мёртвых»

Нам надо спешить по левой дороге… — «Политическая песня»

И не боюсь я Страшного суда, и не хочу быть рабом у Христа, и никогда не полюблю Иуду. И мне всё равно, кто и что писал — у света не будет конца! Я решаю всё сам: конца света не будет! — «Конца света не будет»

Звонок телефона — я опять не узнал и, дай мне бог, никогда не узнаю, чем вы все недовольны. Неужели не ясно: я свою боль на вашу не променяю. — «Я у вольных, у небес»

Примечания

Комментарии

Источники

Ссылки

• Лидер группы «Телевизор» Михаил Борзыкин: «Меня приглашали и на ту, и на эту сторону баррикад»