Новая история (Аверченко)

Тексты в Викитеке

«Новая история» — очерки Аркадия Аверченко, третья часть антологии «Всеобщая история, обработанная „Сатириконом“» 1910 года. Пародия на одноимённый учебник Д. И. Иловайского.

Цитаты

В средние века поступательное развитие культуры измерялось лишь количеством сожжённых на площадях колдунов да опытами над превращением живых людей в кошек, волков и собак (опытами, принесшими учёным того времени полное разочарование). Новая история пошла по другому, более просвещённому пути. Правда, колдунов на кострах все ещё продолжали сжигать, но делали это уже безо всякого одушевления и подъёма, с единственной целью заполнить хоть каким-нибудь развлечением зияющую пустоту пробуждающегося ума и души. — Введение

… народы того времени были так простодушны, что не входили в <…> тонкости:
— Сидит себе на престоле какой-то человек, ну и пусть сидит. Лишь бы не драл семи шкур с жителей, а довольствовался двумя-тремя… — Раздоры и драки из-за Италии и проч.

Теперь среди англичан и днём с огнём не найдёшь пуританина — все едят кровавые ростбифы, ходят в кинематографы и даже изредка женятся друг на друге. — Религиозная путаница в Германии

Иезуитский орден есть такой орден, который всё человечество, помимо всякого желания, уже несколько веков носит на своей шее.
К сожалению, люди до сих пор не научились вешать этот орден как следует. — Иезуитский орден

— Господа! Вот вам ещё одна историческая фраза: «Я желал бы, чтобы каждый французский крестьянин мог по праздникам иметь в супе курицу…»
Узнав, что это историческая фраза, окружающие запомнили её, и до сих пор французы, гордясь добрым королём, показывают в Луврском музее хорошо сохранившееся чучело той самой курицы, которую Генрих IV хотел видеть в супе своих крестьян. — Генрих Наваррский

… Бэкон, отец «опытной» философии. <…> Это учение имело такой успех, что Бэкона сделали государственным канцлером. Но однажды наехала в суды ревизионная комиссия, рассмотрела состояние судопроизводства в Англии и выяснила, что Бэкон брал взятки и вообще совершал всякие злоупотребления. Его посадили в тюрьму.
Таким образом, его же теория (наблюдение и исследование действительности) послужила ему только во вред. — Великие люди

Всё у них было как-то несерьёзно, по-детски — будто игра в куклы. Страны были маленькие, ничтожные, а тянулись за большими, подражали взрослым… — Дания, Швеция и Норвегия

И Польша то же самое: никакого толку в ней не было. Кажется, и люди были умные, и воины храбрые — а всё-таки ничего у них не клеилось… <…>
Можно ли писать историю такой страны? Конечно, нет. Это только Иловайский способен. — Польша

История говорит, что после Тридцатилетней войны Германия пришла в такой упадок, возник такой голод, что жители некоторых мест принуждены были питаться человеческим мясом… Жаль, что этим кончили; с этого нужно было начать: переловить до войны всех этих тупоголовых полководцев, курфюрстов, ландграфов и, сделав над собой усилие, поесть их. И страна бы не разорилась, и ни в чём не повинные люди остались бы несъеденными.
До чего раньше одна часть человечества была проста и доверчива, видно из следующего: в сущности, ни немецкие католики ничего не имели против протестантов, ни немецкие протестанты против католиков.
Но появились за спиной герцога Фердинанда иезуиты и шепнули сладким голосом:
— Ка-ак? Чехи — протестанты? Какое безобразие! Чего же вы смотрите? Бейте их!
А кардинал Ришелье с другой стороны обрушился на протестантов:
— Чего вы смотрите, дурачьё? Бейте католиков по чём попало! Всыпьте им хорошенько.
Теперь таким образом можно стравить только две пьяные компании в трактире, причём драка может продолжиться максимум полчаса. А в те времена столь примитивный приём был действителен на тридцать лет, и уменьшил он народонаселение Германии на пятьдесят процентов. — Тридцатилетняя война (1618—1648)

Короли умели жить в своё удовольствие…
Всякий из них был настолько умён, что оставлял после себя историческую фразу, и народ поэтому его не забывал.
Людовика XIV <…> народ прозвал его «Король-солнце». И верно. Никогда над Францией не всходило более жаркого солнца. Оно так жарило, что все финансы у Кольбера испарились, и первый министр даже получил в конце концов настоящий солнечный удар… — Людовики XIV и XV во Франции

Пусть кто-нибудь попробует запомнить эту тарабарщину, годную только для сухих тевтонских мозгов: великому курфюрсту бранденбургскому Фридриху Вильгельму наследовал сын его просто Фридрих. Этому Фридриху наследовал опять Фридрих Вильгельм. Кажется, на этом можно бы и остановиться. Но нет! Фридриху Вильгельму наследует опять Фридрих!! <…>
Даже история, беспристрастная история, запуталась в Фридрихах… — Германские правители XVIII века

По сравнению с Тридцатилетней войной Семилетняя воина была совсем девчонка. Та — годилась бы ей в матери. <…>
Семилетняя война была закончена вовремя: как раз прошло семь лет со времени её начала.
Чисто немецкая аккуратность в исполнении принятых на себя обязательств. — Семилетняя война (1756—1763)

Говорят, что муж последний узнает об измене жены. То же происходит и с королями, причём роль жены играет страна. До чего Людовик XVI был слеп, показывает следующий исторический факт.
Когда ему доложили, что Национальное собрание отказалось разойтись, он всплеснул руками и сказал:
— Да ведь это каприз!
— Нет, государь, — возразили ему, — это скандал.
Через несколько дней ему донесли, что парижские граждане организовывают милицию. Опять всплеснул руками король:
— Да ведь это скандал!
— Нет, государь, — возразили ему, — это уже бунт. А через два дня, когда парижане взяли и разрушили Бастилию, король, узнав об этом, снова патетически всплеснул руками и воскликнул:
— Да ведь это бунт!
— Нет, государь… Это уже — революция!
Тогда король успокоился и даже переехал из Версаля в Париж. — Великая французская революция

Эпоха изобретений, открытий и завоеваний

… римские цифры, очень неудобные и громоздкие. Способ начертания их был насколько прост, настолько же и неуклюж. Если нужно было написать цифру один, писали I, два — II, три — III и так далее, по величине цифры количество палочек. <…> А цифру «миллион» и совсем нельзя было написать: она занимала место, равное расстоянию от Парижа до Марселя. — Книгопечатание и бумага

По мнению пишущего эти строки, всё-таки для историков остался один путь, с помощью которого можно легко проверить, изобрёл ли магнитную стрелку действительно Флавио Джойо.
Стоит только выяснить: умер ли он в нищете? Если это так, значит, он и изобрёл компас. — Магнитная стрелка

… белые европейцы с ошеломлёнными лицами глядели на красных безбородых людей, у которых вся одежда состояла из собственного скальпа, лихо сдвинутого набекрень.
Налюбовавшись в достаточной мере друг на друга, белые и красные приступили к торгу. Обе расы искренне считали друг друга круглыми дураками. — Открытие Америки

После третьего плавания в Америку Колумб стал уже подумывать о тихой спокойной жизни без тревог и приключений. В этом ему пришёл на помощь сам испанский король Фердинанд: он заковал Колумба в цепи и посадил в тюрьму. Так как в то время всех выдающихся чем-либо людей обыкновенно сжигали, то эта королевская милость Колумбу вызвала у последнего много завистников. — там же

В то же время завоевательная лихорадка распространилась повсюду: завоевывал туземцев и новые страны всякий, кому было не лень.
Обыкновенно, если несколько друзей собирались за выпивкой, кто-нибудь сейчас же предлагал:
— А что, господа, не завоевать ли нам какую-нибудь страну? — там же

Личность Мартина Лютера

Перед тем как зарезать и ограбить семью, разбойник шёл к монаху и, поторговавшись до седьмого поту, покупал индульгенцию…
Иногда, не имея денег, брал её в кредит.
— Ничего, — говорил обыкновенно добродушный монах. — Отдашь после, когда зарежешь. Вы наши постоянные покупатели, как же-с!..

… совершенно незаметно Лютер сделался официальным революционером при дворах курфюрстов и князей…
В этот период его жизни «ввалившиеся горящие глаза» перестали вваливаться и гореть, щеки округлились, и хотя он по-прежнему говорил «смело, открыто и горячо», но вот уже каковы были его смелые горячие речи (после восстания крестьян, притесняемых дворянами):
— Этих мятежников нужно убивать как бешеных собак.
Курфюрсты не могли нарадоваться на своего протеже…
Несмотря на всё это, популярность лютеранства так возросла, что появились даже подделки. Происходило то же, что теперь происходит с аэропланами.
Аэроплан придуман и усовершенствован был одним человеком… Но другие хватались за это изобретение, приделывали сбоку какой-нибудь пустяковый винтик или клапан — и выдавали весь аппарат за продукт своего творчества.
Так появились анабаптисты. <…>
Мало этого — какой-то священник Меннон заинтересовался анабаптизмом, ввел в него какой-то пустяк и основал секту меннонитов.
У Меннона уже никто не хотел заимствовать его изобретения: аппарат принадлежал к категории тех, которые не летают.

Франция и гугеноты

В прежние времена народ был проще, прямолинейнее, и когда, например, А. вступал с Б. в спор, то если А. был сильнее и могущественнее — он сжигал Б. на костре, а если более сильным оказывался Б. — А. немедленно попадал на костёр и корчился там, и вопил, и жаловался на свою суровую судьбу, пока вкусный запах жареного мяса, донесшись до Б., не показывал ему, что А. убеждён совершенно в правоте своего противника.

Король французский Франциск I считал себя человеком неглупым, понимающим, где раки зимуют, и поэтому жег на костре всякого, кто смотрел на религию другими глазами, чем он. Сын его Генрих II наследовал светлый ум отца, присоединив к нему изумительное трудолюбие (жёг еретиков десятками там, где родитель ограничивался единицами). Кончил же Генрих II тем, что вызвал однажды на турнир капитана своей гвардии Монгомери, полагая, что король должен быть не только самым умным, но и самым сильным человеком. Но Монгомери попал ему копьём не в бровь, а в глаз и глубоко, до самого мозга, разочаровал своего повелителя в его способностях…

Тюдоры, Стюарты и К°

… Генрих VIII, <…> женатый на принцессе Екатерине Арагонской, через 20 лет супружеской жизни вспомнил, что жена его раньше была замужем за покойным братом, и развёлся с ней. Женился на Анне Болейн. После неё — ещё на одной девушке, Иоанне Сеймур; и ещё на одной, он даже не помнил её имени… и ещё на одной, и ещё на одной. Таким образом, у него было шесть жен, — не хватало ещё седьмой, чтобы борода его посинела.
История Тюдоров и Стюартов напоминает Ветхий завет наизнанку… Там — Авраам родил Исаака, Исаак родил Иакова, Иаков — и т. д.
А вот подлинная история Тюдоров и Стюартов:
Генрих VIII казнил жену свою Анну Болейн. Мария Стюарт казнила своего мужа Дарнлея [и т. д.]

… в Англии был издан закон под названием habeas corpus. У русского читателя потекли бы слюнки, если бы он узнал, что это такое… Но по цензурным условиям мы объяснить этого не можем.

Наполеон Бонапарте

Предположим, кто-нибудь из читателей попал со своим войском в Египет. Предстоит упорная битва… Вы, не отдавая никаких сухих приказов и кисло-сладких распоряжений, <…> просто выбираете пару-другую пирамид повыше и указываете на них пальцем:
— Солдаты! — кричите вы. — Сорок веков смотрят на вас с высоты этих пирамид!
Простодушные солдаты поражены.
— Так много! — шепчут они. — Бросимся же, братцы, в бой!!
Если разобраться в сказанной вами фразе — в ней не найдётся ничего существенного. Но закалённый в боях воин нетребователен. <…> Лишь бы фраза была звонкая, эффектная, как ракета.
Конечно, полководец должен сообразоваться с темпераментом и национальностью своих солдат.
Немца на пирамиду не поймаешь… Ему нужно что-нибудь солидное, основательное или сентиментальное. Немцу можно сказать так:
— Ребята! Нас сорок тысяч, а врагов — пятьдесят. Но они все малорослые, худые, в то время как вы — толстые, большие. Каждый враг весит в среднем около трёх пудов, а вся ихняя армия — 150 000 пудов. В вас же, в каждом, — около пяти пудов, т. е. вся наша армия на 50 000 пудов тяжелее ихней. Это составит 25%. Неужели же мы их не поколотим?
Кроме того, немец любит слезу.
— Солдатики! — говорите вы. сдерживая рыдания. — Что же это такое? Неужели ж мы не победим их? Если мы их не победим — подумайте, как будут огорчены ваши добрые мамаши, вяжущие на завалинке шерстяной чулок, ч ваши престарелые папаши, пьющие за газетой свой зейдель пива, и ваши дорогое невесты, которые плачут и портят свои голубые глазки.
И все заливаются слезами: полководец, солдаты… даже последний барабанщик плачет, утирая слезу барабанными палками. Потом все бросаются в бой и побеждают.
Легче всего разговаривать с китайскими солдатами. Им нужно привести такой аргумент:
— Эй, слушайте там: всё равно рано или поздно подохнете как собаки. Так не лучше ли подохнуть теперь, всыпав предварительно врагу по первое число. — Рецепт успеха

Если изучить как следует жизнь и деятельность Наполеона I, то придётся сознаться, что этот человек подорвал в нас всякое уважение к истории человечества, к солидности и постепенности в прохождении того величавого медлительного пути, который свыше намечен народам мира.
Этот бывший артиллерийский офицерик носился по всей Европе, как собака, которой привязали к хвосту гремящую жестянку-честолюбие, дрался, как лев, хитрил, как лисица, пролез сначала в генералы, потом в первые консулы, потом в императоры и споткнулся только тогда, когда дальше идти было некуда — вся нечеловеческая прыть и прекрасная в своём ослепительном блеске наглость была исчерпана до конца. — Наполеон-император

Наполеон был щедрее победивших его союзников. Он дарил последнему из своих маршалов целые королевства, а союзники подарили ему, императору, маленький островок Святой Елены и одного подданного — конвойного сторожа, ухаживавшего за императором.
Гордый император терпеливо улыбался, а потом согнал улыбку с лица и умер, сложив в последний раз по-наполеоновски руки, те самые руки, которые долгое время жонглировали «исторически сложившимися государствами» без всякой церемонии и деликатности. — Конец Наполеона

См. также