Пирамидальное путешествие

«Пирамидальное путешествие» — книга путевых очерков Михаила Задорнова 2003 года о путешествии 2000 года. Вошла в сборники «Этот безумный, безумный, безумный мир…» (2005) и «Я никогда не думал… Избранное» (2006) с небольшими изменениями как «Египетские ночи».

Цитаты

Самое неприятное, что есть в арабских верблюдах, это их хозяева-арабы. Они суетливы, приставучи… Чтобы вытащить из туристов лишние деньги, не гнушаются ничем. Например, чтобы залезть на верблюда, называют одну цену — два доллара. А когда залезешь на него, объявляют: чтобы слезть, надо заплатить тридцать долларов. При этом будут дёргать сидящего на верблюде за ногу и жаловаться на трудную жизнь. Причём не только свою, но и верблюжью. Если вы на английском языке попытаетесь объяснить хозяину верблюда, как это неблагородно — заниматься вымогательством, будете взывать к чувству его достоинства, к чести, он ответит вам на вполне сносном английском же, что по-английски он ничего не понимает. Не было денег на образование. И будет клянчить уже не только на пропитание, но и на обучение. Причём и на верблюжье тоже. <…> История безжалостна! Она отомстила завоевателям, превратив отважный народ скотоводов и земледельцев в народ мелких лавочников и потрошителей туристов. Главная причина потери сегодняшними египтянами достоинства в том, что они кормятся вокруг того, что сами не создавали. Пирамиды и Суэцкий канал стали для египтян таким же наказанием, как нефть и газ для России! <…> Мой совет нашим зажиточным туристам — отправляясь в Египет, купите у какого-нибудь бомжа лохмотья. Или оденьтесь во все отечественное, что в принципе одно и то же.

— «Первое впечатление»

	… по женской логике, легче согласиться, чем объяснить мужику, почему нет…
	— там же

	Помню, когда я впервые выезжал с группой студентов МАИ в Польшу, меня спрашивали всерьёз на райкоме партии, какие удои молока давала средняя польская корова в 39-м году на душу населения. И, что самое удивительное, кажется, я ответил правильно на этот вопрос!
	— «Как я готовился к путешествию» («Знания усугубляют скорбь!»)

У одного из <контактёров> в предисловии я прочитал фразу, <…> что когда он находился на этой Бетельгейзе, ему поведали, естественно, бетельгейзеры, что пирамиды на земле построили их предки. Это были пульты управления термоядерными реакциями в ядре земли. Через эти пульты они нас включали и выключали. Настраивали на правильную волну. Но это было давно. Сейчас плюнули и улетели. Сказали: «Бесполезно. Выключай не выключай, все равно у землян энергия не по вектору. Что-то в программе сбилось». И отлетели они дружно в мир иной, оставив на земле в летающих тарелках лишь своих наблюдателей, как ООН в Чечне. То есть мы для Космоса, как Чечня для России — геморрой.

— там же

Он был в гражданском, пояснил, что начальник охраны, хотя по лицу, скорее, напоминал бомжа, живущего в каирской канализации. <…> Произошло невероятное: араб отказался от денег! Даже извинился, мол, не положено. <…> Исключительно из уважения к тому, что я русский! Ведь его папа был летчиком и летал на русских самолётах. А то, что я из России, он догадался по моим шортам Ферре и очкам Гуччи. <…> Правда, за моё намерение осчастливить его проникся ко мне таким уважением, что предложил посмотреть неподалёку не какие-нибудь банальные пирамиды, а тайные, сегодняшние, свежайшие раскопки. Туда туристов ещё не возят, но для меня, как для русского, он сделает исключение. Тем более что у меня глаза, как и шорты, человека непростого, а значит, я смогу по достоинству оценить эти раскопки. <…> Он сразу подчеркнул, что за такой осмотр придется заплатить. Но не ему, а тамошним охранникам. Правда, они тоже денег не берут, но ради русского возьмут, потому что их папы тоже летали на русских самолётах.

— «Эксклюзивное подземелье»

Уставший романтик

Японцы крупой рассыпались по пустыне и повсюду фотографировались. <…> Путешествуя по разным странам, я каждый раз удивлялся, сколько в мире японцев-туристов! Как будто на земле перепроизводство их, а не китайцев. И все увешаны своей фото-, видео-, киноаппаратурой, как новогодние ёлки шарами. Правда, надо отдать японцам должное — они самые дисциплинированные туристы в мире. Подъехал автобус, все рассыпались по достопримечательностям, сфотографировались и по команде дружно, как пионеры, всосались обратно в автобус. У старика Дурова был такой аттракцион — мышиная железная дорога. Мыши по его команде очередью заползали в вагоны поезда, поезд трогался, а удивленные мыши тихо глядели из окошек.

Если наших кавказцев одеть поприличнее и сильно надушить, получатся итальянцы. Англичане путешествуют мало. Похоже, у них за два столетия колониальных войн вообще истощилось желание таскаться по миру. Меньше англичан по миру путешествуют только шведы. Им хорошо у себя в Швеции, как в пансионате для престарелых. Скандинавам вообще путешествовать незачем, у них и дома пива достаточно.

Испанцы — почти итальянцы. Но одеты беднее. Они ещё меньше любят работать. Самая длинная сиеста в мире — в Испании. Так что просто не хватает времени на производство хороших товаров. У них даже есть примета: если вступишь на улице ногой в собачью мину, то это к счастью. Им легче придумать примету, чем убрать на улице.

Китайцы лицами похожи на японцев. В плавках на пляже китайца от японца отличить невозможно. Но это на первый взгляд. А вглядишься — у китайца значительно напряжённее спина. Чувствуется: за этой спиной исподтишка наблюдает Коммунистическая партия Китая.

В отличие от немцев, финны напиваются сразу — даже пивом — и шумят недолго. Быстро обмякают, превращаются в полуаморфные тела. Им очень подходит кликуха, данная российскими путанами, — «финики»: мягкие и годные к употреблению. <…> Французов в путешествиях почти не видно и не слышно. Они не унижаются, не самоутверждаются ни шумом, ни излишествами в моде. Они просто презирают все остальные народы мира уже хотя бы потому, что у остальных нет Парижа. К тому же у них, французов, было самое большое количество революций, людовиков, наполеонов. Они законодатели моды в вине, еде, одежде… У них самый сексуальный язык в мире — так считают они сами. И ещё им удалось внушить всему миру, что у них самая красивая в мире башня — Эйфелева! Хотя издали она похожа на гигантскую ногу для высоковольтной линии передач. На самом деле всё это высокомерие мгновенно сбивается с любого француза, если к нему обратиться на его родном языке. Достаточно всего пары слов <…>. Он тут же станет приветливым, как таиландская массажистка. И готов будет перейти с вами даже на английский — язык его врагов со времён битвы при Ватерлоо. — в «Я никогда не думал…» вместо Ватерлоо — Орлеанской девственницы

Для меня загадка: зачем путешествуют американцы? Взбираясь на Акрополь, они жалуются, что там нет закусочной, пиццерии около Парфенона. Американская молодёжь во всех уголках мира в наушниках <…>. Философы считают, что у американцев никогда не будет революции, потому что у них на это недостаточно времени между едой. <…> В отличие от французов, которые гордятся собой скрыто, американцы, наоборот, гордятся открыто, напоказ. Я считаю, что они могут стать всеобщей планетарной бедой, потому что даже слово «Я» пишут с большой буквы: мол, они главные на земле! И все должны их слушаться. Иначе они пожалуются своему президенту, и тот прикажет разбомбить любую страну, обидевшую их туристов! Самое страшное — это слушать в путешествиях, что спрашивают американцы у гидов. Например, там в пустыне американец спросил у сопровождающего: «Фараон Хуфу, когда строил пирамиду, считал, сколько в долларах ему это вышло?»

Хотелось быть романтиком, а я оставался сатириком. Правильно сказал кто-то из моих друзей: «Сатирик — это очень уставший романтик».

Разгадка (Чудеса на свете случаются)

[Он] оказался <…> коптом. Потомком тех древних, настоящих египтян, которые ещё сохранились в Египте и основное занятие которых — основное занятие коптов> — с утра до вечера делать вид, что они дружно уживаются с арабами. <…> Мы совершили с моим новым знакомым этакий бартер. <…> У наших «новых русских» уже появились в речи неопределённые и определённые артикли: неопределённый — «типа», а определённый — «конкретно»! Объяснил ему также, что означают новые, внушающие уважение любому русскому словосочетания, типа «дуть в уши», «колбасить в кислоте». За это копт поведал мне тайные слова, после которых даже арабы с бусами должны были меня зауважать настолько, чтобы убежать от меня восвояси. Я не знаю, что означали эти слова. Их было трудно перевести на русский — так же, как объяснить арабам, что означают наши выражения «колотить понты», «навинтить гайку» или «серпом по рейтингу», не говоря уже о «лохматить бабушку». Похвастаюсь лишь тем, что уже через три дня я научился эти арабские слова произносить почти без акцента. Арабы застывали со своими ювелирными изделиями в руках, превращаясь в монументы самим себе. Провожали меня взглядом, в котором сквозь ненависть, как сквозь ситечко, просачивались уважение и непонимание, как это: я иностранец — и не лох. Я считаю, израильтянам эти слова надо преподавать в начальной школе.

Вдруг подул ветер, который в литературе обозначается обычно словом «нехороший». <…> ветер поднимает в пустыне первые угрожающие вихри и выдувает ими из пустыни последних туристов. Эти вихри взвивались от пирамид вверх, словно пытались сорвать с неба раскрасневшееся солнце, которое начинало остывать быстро, как электрическая плитка, которую выключили из розетки. Зато пирамиды оживали на глазах! Их рабочий день закончился досрочно! Они не были больше фотоателье и первым чудом света. Они радовались этой гудящей непогоде и как будто хороводили вместе с песочными вихрями, которые срывались с барханов, точно брызги с морских бурунов в бурю. И за всем этим непогодным беспокойством в пустыне опять чувствовалось вращение земли, и пирамиды маленькими грузиками уравновешивали это вращение. Может, они всегда и были гирьками на весах трёхмерной истории человечества, одна из осей которой — вечность тонкого мира.

Он <…> сказал, что я не похож, в натуре, на нового русского туриста, потому что в историческом музее к нему ни разу не обратился с вопросом, с кем можно поговорить, чтобы купить что-то из сокровищницы Тутанхамона? И ещё не пытался, как один из его клиентов, сесть на трон Эхнатона, а на замечание администрации, мол, кресло самого Эхнатона, тот ответил: «Не волнуйтесь, он придёт — я встану».

Конечно же, пирамиды созданы людьми. А все теории про их инопланетное происхождение выдуманы теми недоучеными, которые никогда не держали в руке ничего тяжелее компьютерной мышки и не в состоянии поэтому себе представить, что люди могут столько работать, чтобы создать такое чудо.

От мыслей и размышлений меня отвлекла неизвестно откуда взявшаяся охрана. — Вам пора освободить пустыню! Иначе не выйдете! Закрываем ворота! Они действительно закрывали ворота, которые без забора смотрелись так же забавно и одиноко, как раздетые манекены в витрине магазина. Зато они создавали видимость порядка в витрине государства!

Красное море (Подводное шоу)

… мне не очень повезло с Красным морем. Местный инструктор в дороге с упоением рассказывал о чудесах местного подводного мира. Из-за нехватки английских слов пытался жестами описать, какие бывают там рыбы, моллюски, изображал лицом кораллы. Растопыривал руки, стараясь стать похожим на водоросли. Вращал, как краб, глазами. <…> Подводное царство буквально кишело итальянцами, как старый пруд планктоном. Интересно, что итальянцы умудряются быть шумными даже под водой. Они распугали всю рыбу. Казалось, в этом безрыбном пространстве в масках и ластах они просто охотятся друг на друга. Я плавал между их ногами в надежде увидеть хоть что-нибудь из того, что, хлопоча лицом, обещал мне гид. Но похоже было, что от такого гвалта расползлись даже кораллы.

Европеец оказался мексиканцем, который долгое время жил в Ирландии. Поэтому Таня называла его шотландцем. <…> — Опустимся глубоко. Если вдруг под водой тебе станет плохо, покажешь мне рукой вот так. — Он повертел кистью, как будто закручивал в люстру электрическую лампочку. — Я же тебе покажу в ответ четыре знака. Первый, — он поднял вверх два пальца — указательный и безымянный, разведённые буквой «V». — Этот знак, — сказал он, — будет означать кредитную карточку «Visa». Следующий знак, — он опустил вниз три средних пальца, — будет означать «MasterCard». — Затем изобразил, как он ест. — «Dinner сlub сard», — догадался я. <…> — Это главный знак — «American Express». Если тебе под водой станет плохо, я покажу тебе по очереди все три знака, ты на один из них мне кивнёшь, и я пойму, какой карточкой ты будешь расплачиваться наверху, если я тебя спасу.

Как отмыть грехи

Синай — это египетский Крым. Так же как вокруг Крыма, идут споры, чей он. Арабы, естественно, считают, что Синай был арабским ещё до того, как они его заселили. Пылко доказывают, что во время последней войны с Израилем героически разбили евреев и вернули себе исконно арабский полуостров. Евреи не менее убедительно рассказывают, какое сокрушительное поражение в этой войне они нанесли Египту. И только после победы подарили Синай арабам из-за своей вечной еврейской щедрости!

Хоть Египет и замечательная страна, но в ней есть один существенный для меня недостаток — арабы. Впрочем, так можно сказать про любую страну. <…> Единственная страна, которой не подходит такая метафора, — Россия. Уберите из неё русских — останется одна грязь. А с населением — грязь вперемешку с веселухой! В темноте верблюд шёл мягко, но быстро, хотя у него не было фонарика. Теперь главное было — не смотреть вниз. Я понимал, что верблюд выбирает самый лёгкий для него путь, но почему он всё время жался к пропасти? Обходя камни и валуны, он раскачивался так, словно пытался катапультировать меня в эту пропасть. Что и произошло бы, если бы меня от страха, когда я смотрел вниз, так плотно не заклинило между его горбами. Мне всё время хотелось сказать верблюду: «Смотри, подлец, себе под ноги!» Но верблюд гордо смотрел вверх. Может, поэтому и не боялся пропасти, что просто не видел её. Опустить голову было ниже его фрегатного достоинства. <…> Здесь, на Синае, синайский верблюд был настолько умнее меня, насколько умнее его я на российской сцене. Поэтому я стал подражать ему и тоже гордо смотреть вверх, на вершину тёмного силуэта горы.

Бедный пророк, или Еврейское счастье

Фараон Иосифа очень любил за то, что тот умел разгадывать его сны и, в отличие от фараонова окружения, мог в уме умножать на десять. За это фараон назвал Иосифа Мудрейшим из Мудрейших и управление страной доверил ему. А себе оставил только два дела: есть и спать. И оба справлялись с обязанностями. <…> И начали будущие евреи перебираться друг за другом потихоньку к Иосифу, под его крышу из своей Израйлевки, где им на всех счастья и золота уже тогда не хватало. <…> Иосиф <…> первым в истории показал пример, как надо пристраивать своих на тёплые местечки. <…> В общем, так хорошо стало переселенцам в Египте, в этих тепличных условиях, что стали они очень быстро размножаться. Это совсем не понравилось аборигенам, которые к тому времени тоже научились умножать на десять в уме — недаром считается, что евреи — это умственные дрожжи любой страны. Особенно не нравилось аборигенам, что переселенцы считали себя первопроходцами, в то время как местные считали их первопроходимцами. Начались волнения. Фараон от решения возникших проблем укрылся в самом укромном месте — на том свете. На смену прежнему правителю пришла новая династия фараонов — совершеннейших антисемитов. Новая администрация и Иосифа, и всех евреев с их насиженных мест погнала, страшно сказать, на физические работы! Что уже тогда для евреев было равносильно плену. Более того, отняла все права, по-современному — лишила гражданства. И стали евреи в Египте негражданами. Сокращённо — неграми. Так что первые негры в Африке были евреи.

Однажды сидел Моисей у подножия будущей горы имени его памяти, обдумывал свои тезисы. И вдруг неподалеку от него загорелся куст! <…> Вокруг этого куста в шестом веке был построен первый в мире православный монастырь святой Екатерины. <…> В монастыре две достопримечательности, ради которых идут в него паломники христианских церквей. Первая — куст. Тот самый, что загорелся ещё при Моисее. Правда, сам куст увидеть нельзя. Только дырку в полу, под которой он растет, цветёт и, естественно, пахнет. Но народ со всех уголков мировых едет на эту святую дырку посмотреть, и щупает её руками, и заглядывает в нее. А там колодезная тьма и подвальные запахи. Но в истории так много народа туда заглядывало, что уже не имеет значения, есть там куст или нет. Дырка намолена, и к ней обращаются как к иконе и просят у неё здоровья, счастья и хорошие проценты в банке. А вторая достопримечательность — Охранная грамота, выданная монастырю самим пророком ислама Мухаммедом. Она висит у входа в монастырь в рамке. И вызывает необычайное уважение мусульман и негодование русских туристов, которые возмущаются, что Моисей писал какими-то клинышками, прочитать невозможно. Не мог сразу по-русски написать, нормально!

А тогда Моисей из горящего куста услышал голос самого Всевышнего. «<…> И тогда я покажу им их Землю обетованную. Очень хорошая земля! Поверь, плодородная! Полна ископаемыми! Воткнешь в неё палку — через год с этой палки будут сыпаться помидоры, апельсины, лимоны или бананы — у кого что!

У фараона среди жрецов своих дворовых Кио было тогда больше, чем теперь в мексиканском сериале рекламных пауз.

Разозлился Моисей не на шутку и учинил фараону такую разборку, о которой до сих пор все человечество помнит. <…> Самой умной оказалась саранча. Всё, что у египтян коренных выросло, поела, а от еврейских хлебов отворачивалась, говорила: «Не будем есть израильские хлеба». Такая антисемитская саранча оказалась!

Но тут уже сам Господь решил испытать избранный им народ. Подготовить к Земле обетованной. Проверить, готовы ли они быть избранным народом и учить другие народы единобожию? Начал он их с помощью Моисея водить кругами по пустыне. Кто испытание пройдёт, тому Земля обетованная и достанется. Не ожидали евреи такого подвоха. Людям всегда любое испытание кажется несправедливостью. Начали они своему пророку закатывать скандал за скандалом: «Сколько можно нас дурачить? Ты зачем увёл нас из сытого пятизвёздочного рабства?» <…> Захотят евреи пить — ударит он жезлом в скалу, треснет скала, а из трещины польется ручей чистейшей воды. Доволен народ. Вот это Бог, вот это Моисей! Целый день искренне верит народ в Творца. Пока ручей не высохнет. Наутро проголодаются, пить захотят, опять сомневаться начинают. Роптать. Основное занятие евреев в этом странствовании было — роптать на пророка. Мол, Моисей, мы голодные уже, куда Бог смотрит? Избранные мы, в конце концов, или нет? И давай опять золотому тельцу поклоняться. Хоть идол, но золотой! Конкретный. Его пощупать можно, выпросить что-нибудь полезное. Снова выйдет Моисей в центр толпы, возденет руки к небу, скажет пароль «Помоги мне, Господи», и с неба посыплются куропатки. Причем уже жареные, с приправой. Практически куропатки-гриль. Так что первая в мире микроволновка была изобретена ещё Моисеем. Но евреям и этого мало. Они опять роптать. «А где хлеб, — спрашивают. — Это что, мы без хлеба есть должны?» Моисей опять руки к небу — пароль — и с неба сыпется манна небесная! Кое-как, благодаря всем этим пиарным ходам, убедил-таки пророк своих соплеменников в том, что пора с язычеством заканчивать. Последний раз ему довольный Господь там же, на горе, сказал: «Молодец! Награда тебе и твоему народу будет Земля обетованная. Вон видишь её там, за горами? Сам же ты до этой земли не дойдёшь. Замучил ты меня. Заберу я тебя лучше к себе. Иначе ты меня достанешь со своим народом и постоянным для него попрошайничеством». Повезло Моисею, что его забрал к себе Всевышний до того, как соотечественники увидели обещанную им землю. Разорвали бы на части, хоть он и ведущий пророк. Не то что с палки лимоны не сыплются, палку воткнуть некуда — камень сплошной. Смотрели евреи на эту землю, и ни один из них не мог тогда предположить, что всего через каких-то три с небольшим тысячи лет все эти камни покроются цветами.