Солярис (фильм, 1972)

Солярис (фильм, 1972)

Статья в Википедии

Медиафайлы на Викискладе

«Солярис» — фантастическая драма режиссёра Андрея Тарковского, снятая в 1972 году по мотивам одноимённого романа Станислава Лема.

Цитаты

— Меня интересует истина, а вы хотите сделать из меня предвзятого сторонника. Я не имею права принимать решения, руководствуясь душевными порывами; я не поэт.

— Наука? — Чепуха!.. В этой ситуации одинаково беспомощны и посредственность и гениальность… Должен вам сказать, что мы вовсе не хотим завоёвывать никакой Космос. Мы хотим расширить Землю до его границ. Мы не знаем, что делать с иными мирами. Нам не нужно других миров. Нам нужно зеркало… Мы бьёмся над контактом и никогда не найдём его. Мы в глупом положении человека, рвущегося к цели, которой он боится, которая ему не нужна. Человеку нужен человек!

— Ясно ли ты ощущаешь свою связь с жизнью там?.. — А ты любитель крайних вопросов. Боюсь, что скоро ты спросишь меня о смысле жизни. — Подожди, не иронизируй. — Это банальный вопрос. Когда человек счастлив, смысл жизни и прочие вечные темы его редко интересуют. Ими следует задаваться в конце жизни. — А когда наступит этот конец — мы же не знаем, вот и торопимся. — А ты не торопись — самые счастливые люди те, кто никогда не задавался этими проклятыми вопросами. — Вопрос — это всегда желание познать, а для сохранения простых человеческих истин нужны тайны: тайна счастья, смерти, любви. — Может быть ты и прав, но попробуй не думай обо всём этом. — А думать об этом всё равно, что знать день своей смерти. Незнание этого дня практически делает нас бессмертными.

— Ну, вот я тебя люблю. Но любовь — это то чувство которое можно переживать, но объяснить нельзя. Объяснить можно понятие, а любишь то, что можно потерять: себя, женщину, родину. До сего момента человечество, Земля, были попросту недоступны для любви. Ты понимаешь, о чём я, Снаут? Нас ведь так мало, всего несколько миллиардов, горстка. А может мы вообще здесь для того, чтобы впервые ощутить людей как повод для любви?

— Он умер от стыда. Стыд — вот чувство, которое спасёт человечество.

О фильме

Главный смысл <…> фильма я вижу в его нравственной проблематике. Проникновение в сокровенные тайны природы должно находиться в неразрывной связи с прогрессом нравственным. Сделав шаг на новую ступень познания, необходимо другую ногу поставить на новую нравственную ступень. Я хотел доказать своей картиной, что проблема нравственной стойкости, нравственной чистоты пронизывает всё наше существование, проявляясь даже в таких областях, которые на первый взгляд не связаны с моралью, например, таких как проникновение в космос, изучение объективного мира и так далее.

— Андрей Тарковский

	В любом случае, космическая станция на планете Солярис рассеянно-небрежна, что могло бы происходить прямо от изучения Достоевского. Тут на трубах подозревается ржавчина, а мебель выглядит будто в здании Омской железнодорожной станции. Складывается впечатление, что вне поля зрения валяются огрызки недоеденной колбасы и греется самовар. Окружающее пространство отличается убогостью, избытком чая и актуальными философскими дискуссиями, которые не оставляют времени для бритья.
	In any case, the space station on the planet Solaris has an absent-minded neglect about it that could have come straight out of Dostoyevsky's study. There is a suspicion of rust on the pipes, and the furniture would look at home in the Omsk railroad station. One has the feeling that wrappers of half-eaten sausage are lying just out of sight and that a samovar is at work. Outer space is shabbiness, lots of tea and urgent philosophical discussions that leave no time for shaving.
	— Ричард Эдер

	Эффекты мизерны, драма хмурая, философия фильма так же плотна, как облако озона.
	The effects are scanty, the drama gloomy, the philosophy of the film thick as a cloud of ozone.
	— Джей Кокс

	Если отвлечься от внешнего содержания «Соляриса», а также сопоставить со «Сталкером» и «Ностальгией», то эти три работы, как ни покажется странным и парадоксальным, выстраиваются в своего рода трилогию и о «спасительной горечи ностальгии», и о возвращении к истокам, и о поиске дома.
	— Сергей Кудрявцев, «3500 кинорецензий», 1978/2008

	Его картины, и его звуки — такие, как симфоническая капель в лесистом пруду — говорят больше, чем кажется на первый взгляд, они омолаживают ум.
	His pictures, and his sounds — such as the symphonic drip of raindrops in a wooded pond — tell more than just the immediate story; they rejuvenate the mind.
	— Дессон Томсон

Для Тарковского Солярис — Бог-исповедник, Бог-судья, держащий перед нами зеркало. Его картина — притча о Страшном суде, который устраивает над нами совесть и память. <…> Солярис — кривое, но нейтральное зеркало, безразличное к тому, что в нём отразилось. Пыточный инструмент, провокатор, космическое воплощение нравственного закона — кем бы ни был в фильме Солярис, он — не его герой. Главные у Тарковского — люди, попавшие в тиски экстремальной нравственности. Околопланетная станция — исповедальная барокамера, где нагнетается такое моральное давление, под которым память выдаёт подспудное. Сняв фильм о земных грехах, а не о космическом контакте, режиссёр облегчает и свою душу.

— Александр Генис, «Три «Соляриса», декабрь 2002

	… Тарковский убедителен в своей гипнотически-прекрасной виртуозной визуальной изобретательности, <…> которая вызывает на редкость сильный физическим шок.
	… compelling as the hypnotic beauty of Tarkovsky's masterly visual inventiveness, <…> with occasional visceral shocks.
	— Питер Николс, Энциклопедия научной фантастики

	… Тарковский <…> хорошо <…> представляет собой типичный образец культурной идеологии данного общества.
	— Даниэль Клугер, «Творение познаёт творца, или Три „Соляриса“»

	… здесь Тарковский стал автором поистине всемирным — так и хочется сказать «межпланетным». В своей глобальной притче о сознании и подсознании он вернулся к Рембрандту, Брейгелю и Баху. <…> картину Тарковского считает себя обязанным посмотреть хотя бы раз в жизни любой, кто неравнодушен к кино.
	— Антон Долин

Станислав Лем

К этой экранизации у меня принципиальные возражения. Во-первых, я хотел бы увидеть планету Солярис, но, к сожалению, режиссёр не предоставил мне такой возможности, поскольку делал камерное произведение. А во-вторых (и это я сказал Тарковскому во время одной из ссор), он снял совсем не «Солярис», а «Преступление и наказание». Ведь из фильма следует лишь то, что этот паскудный Кельвин доводит Хари до самоубийства, а потом его за это мучают угрызения совести, вдобавок усиливаемые её новым появлением; к тому же это появление сопровождается странными и непонятными обстоятельствами. Этот феномен очередных появлений Хари был для меня воплощением некоторой концепции, которую можно выводить чуть ли не от самого Канта. Ведь это Ding an sich, Непостижимое, Вещь в Себе, Другая Сторона, на которую нельзя перебраться. При том, однако, что в моей прозе это было проявлено и соркестрировано совершенно иначе… Однако должен вас предостеречь, что всего фильма я не видел, кроме двадцати минут второй части, но я хорошо знаю сценарий <…>. И уж совершенно ужасным было то, что Тарковский ввёл в фильм родителей Кельвина и даже какую-то его тётю. Но прежде всего — маму, а мама — это мать, а мать — это Россия, Родина, Земля. Это меня уже совсем рассердило. Мы были в то время как два коня, которые тянут один воз в противоположные стороны. <…> В моей книге необычайно важной была сфера рассуждений и вопросов познавательных и эпистемологических, которая тесно связана с соляристической литературой и самой сущностью соляристики, но, к сожалению, фильм был основательно очищен от этого. Судьбы людей на станции, которых в фильме мы видим лишь фрагментарно при очередных наездах камеры, — это вовсе никакой не экзистенциальный анекдот, а великий вопрос, касающийся позиции человека в космосе и т.д. У меня Кельвин решает остаться на планете без какой-либо надежды, а Тарковский создал картину, в которой появляется какой-то остров, а на нём домик. И когда я слышу о домике и острове, то чуть ли не выхожу из себя от возмущения… В общем, эмоциональный соус, в который Тарковский поместил моих героев, не вспоминая уже о том, что он полностью ампутировал научный пейзаж и ввёл кучу странностей, — всё это для меня совершенно невыносимо…

— «Беседы со Станиславом Лемом» (гл. «Кинематографические разочарования», 1981)

… когда Тарковский помешался на желании экранизировать «Солярис», ему тогда толковали — это были разные [польские] Высокие Инстанции, — что не надо, что это всё идеалистическое, субъективистское и метафизическое, но они попали пальцем в небо, потому что Тарковский сам весь из себя идеалистично-метафизический, да ещё вдобавок — «русская душа», так что он оказался не лучшим адресатом для подобных предостережений.

— там же (гл. «Книга жалоб и предложений», 1982)

… несмотря на уважение к Тарковскому, я не переношу этот фильм. Ровно шесть недель я без особого успеха пытался убедить Тарковского отказаться от различных курьёзных идей. Поразительным образом сценарий слишком уж расходился с идеей романа. <…> Окончательный внутренний смысл фильма диаметрально отличался от того, что нёс роман. Я считал, что космос — это резиденция явлений и загадок, которые стоит познать, замыслом же Тарковского было показать, что это место весьма неприятное и даже ужасное и что оттуда надо как можно скорее возвращаться на Землю. <…> «Солярис» появился давно, я был тогда намного моложе, и мне ещё хотелось «грызться» с режиссёрами. При проработке этого фильма я был разгневан до такой степени, что топал ногами и кричал Тарковскому: «Вы дурак!» <…> это мало что дало. После недель напрасных стычек я просто сбежал. Поняв, что после подписания контракта с «Мосфильмом» больше ничего не добьюсь, я сел на первый самолёт и вернулся в Краков. <…> В определённый момент я был просто окружён претензиями, что, мол, как я смею критиковать «Солярис» Тарковского, если это столь выдающийся фильм! Мне очень грустно, но для меня это даже не приличный фильм. Но, собственно говоря, что значит моё мнение о нём? Автор произведений, которые должны быть перенесены на экран, всегда будет бессилен перед продюсерами. Решающую роль играют или идеологические факторы, как это было с советской стороны, или чисто коммерческие ожидания.

— интервью «Душевный покой», 2000

	А потом, когда ко мне пришли из Голливуда, чтобы Содерберг сделал, ну, была такая картина, что смотреть не хотелось, тогда я понял, что Тарковский сделал совсем неплохой «Солярис».
	— интервью «Парадоксы Станислава Лема», 2004

Ссылки

• «Солярис»(англ.) на сайте Rotten Tomatoes