«Спектр» — фантастический роман Сергея Лукьяненко, изданный в 2002 году. Действие происходит примерно в 2018 году. За 10 лет до описываемых событий на Землю прибыли пришельцы, называющие себя ключниками. Контакт с ключниками позволил людям не только решить некоторые самые насущные проблемы (например, победить голод и несколько наиболее неприятных болезней), но и получить доступ к другим планетам через врата, находящиеся на открытых ключниками станциях. Цивилизация ключников не вмешивается в дела людей (и обитателей других планет), их единственное требование — неограниченный доступ к станциям для всех желающих. При этом плата за проход довольно необычная — уникальная история, рассказанная путешественником дежурному ключнику.
Жил дядя скромно, в малоразмерной двухкомнатной квартире, съезжать отсюда не собирался, заявляя, что в шестьдесят семь лет думать о кладбище ещё рано, но о переезде - уже поздно.
— Мартин
Здесь грустно и одиноко, […] Поговори со мной, путник.
— ритуальная фраза ключников перед рассказом историй
— Ключник
Месть бесплодна, ключник, месть не поднимет мёртвых из могилы и не прибавит в мире доброты.
— первая история Мартина ключникам
— Мартин
Серьёзные люди очень не любят просить.
— во время беседы с Эрнесто Полушкиным
— Мартин
Человек постиг то, что некоторые узнают в детстве, но многие не понимают и в старости. Он осознал, что нельзя мечтать о достижимом. С тех пор он старался придумать себе новую мечту, настоящую. Конечно же, это не вышло. Но зато он жил мечтой о настоящей мечте.
— вторая история Мартина ключникам
— Мартин
Какое-то подобие власти возникает в любом месте, где разумные существа собираются в количестве более двух.
— на Библиотеке
— Мартин
Резко осуждая чужие недостатки, мы становимся сами к ним склонны, в то время как наивное удивление помогает сторониться порока.
— Рождаясь, человек несёт в себе мир, — сказал Мартин. — Весь мир, всю Вселенную. Он сам и является мирозданием. А всё, что вокруг, — лишь кирпичики, из которых сложится явь. Материнское молоко, питающее тело, воздух, колеблющий барабанные перепонки, смутные картины, что рисуют на сетчатке глаз фотоны, проникающий в кровь живительный кислород — всё обретает реальность, только становясь частью человека. Но человек не может брать, ничего не отдавая взамен. Фекалиями и слезами, углекислым газом и по́том, пла́чем и соплями человек отмечает свои первые шаги в несуществующей Вселенной. Живое хнычущее мироздание ползёт сквозь иллюзорный мир, превращая его в мир реальный.
Ключник молчал, посасывая трубочку. Мартин перевёл дыхание.
— И человек творит свою Вселенную. Творит из самого себя, потому что больше в мире нет ничего реального. Человек растёт — и начинает отдавать всё больше и больше. Его Вселенная растёт из произнесённых слов и пожатых рук, царапин на коленках и искр из глаз, смеха и слёз, построенного и разрушенного. Человек отдаёт своё семя и человек рождает детей, человек сочиняет музыку и приручает животных. Декорации вокруг становятся всё плотнее и всё красочнее, но так и не обретают реальность. Пока человек не создаст Вселенную до конца — отдавая ей последнее тепло тела и последнюю кровь сердца. Ведь мир должен быть сотворён, а человеку не из чего творить миры. Не из чего, кроме себя. — третья история Мартина ключникам
— Мартин
— Можно считать, что каждый — Вселенная, — сказал ему в спину ключник. — Можно считать, что каждый — лишь буква в краткой истории Вселенной. Это не слишком многое меняет, Мартин. Становимся ли мы после смерти мирозданием, или всего лишь буквой на обелиске — что это значит для мёртвого?
Любопытства нет вообще! Нет такого качества и свойства у разумных. Мы называем любопытством интуицию, попытку сделать выводы из недостаточных данных. Нам всё хочется формализовать, объяснить логически, и если объяснений нет — мы говорим «любопытно», будто выдаём себе индульгенцию на поступки странные, ненужные, опасные. «Любопытство» — лишь удобное объяснение. Ничего более! — четвёртая история Мартина ключникам
— Мартин
Ну что за проклятие такое висит над народом: если духовность, то в ущерб здравому смыслу, если свобода, то с погромом и поджогом, если вера, то с озлобленностью язвенника-кастрата, если празднество, то с похмельем на неделю. — про Россию
— Мартин
— Очень интересно смотреть в чужие окна, — сказал Мартин.
Ключник завозился, устраиваясь поудобнее. Налил себе новый стакан сока, бросил пару кубиков льда из термоса.
— Не заглядывать, — продолжил Мартин, — а именно смотреть. Люди привыкли считать, что их дом — их крепость. Люди не любят бесцеремонных гостей. Может быть, потому мы и вас недолюбливаем — явились без спросу, не позаботились спросить разрешение на то, что мы охотно бы разрешили… Но у каждой крепости есть свой флаг. И пусть наши флаги — лишь занавески в наших окнах. Всё равно это флаги. Для прохожего, что поднимет глаза, проходя мимо по улице. Для живущих в доме напротив. Да пусть даже для извращенца, что сидит у своего окна, выставив бинокль между занавесками! Флагом может быть всё что угодно. Кружевная тюль и изящные шторы, стеклопакеты и жалюзи. Ёлочка, нарисованная на стекле зубной пастой перед Новым годом. Цветы в горшках или мягкая игрушка на подоконнике. Аквариум с рыбками или вазочка с засушенной розой. Даже грязные окна, за которыми оборванные обои и голая лампочка на шнуре, — тоже флаг. Пусть и белый флаг капитуляции перед жизнью… Мне нравятся города, в которых не боятся поднимать флаги. Обычно это чужие города… в России нас слишком долго отучали иметь своё знамя. А мне нравится, когда люди не боятся гордиться собой. Мне нравится приветствовать чужие флаги.
Он замолчал, переводя дыхание. И продолжил, глядя на ключника:
— Мне интересно, каким люди видят мой флаг. Иногда я ставлю на подоконник старую красивую лампу с матовым абажуром и включаю её на всю ночь. Просто так. Пусть кто-нибудь, проходя мимо, увидит свет и решит, что здесь читают хорошую книгу или бьются над упрямой теоремой, занимаются любовью или сидят над постелью больного ребёнка. Пусть подумают что угодно. Главное, чтобы никто не догадался, что у меня нет своего знамени. — пятая история Мартина ключникам
— Мартин
— Флаги… замки… крепостные стены и глубокие рвы… — пробормотал ключник. — Вовсе не страшно, что флага нет. Важнее, что ты его ищешь.
— Жизнь полна опасностей, — философски ответил Лергасси. — Отказала автоматика флаера — и вы упали с огромной высоты. Вы пошли на охоту — и зверь оказался хитрее вас. Врачи не успели распознать мутированный штамм вируса — и вы умерли. Как можно беспокоиться о гипотетической угрозе для жизни? Надо предотвращать реальные проблемы!
— Лергасси
Жизнь сама по себе является смыслом и сутью существования.
— Лергасси
— Скажите, а в каком случае я мог бы пройти днём? — как бы уже поворачиваясь к выходу, спросил Мартин.
— Ну, существуют различные экстренные и неотложные ситуации, связанные с витальными потребностями организма, важными информационными сообщениями, — просветил его аранк.
Несколько секунд Мартин боролся с искушением сказать, что он умирает от острого спермотоксикоза и Галина Грошева нужна ему как ближайшая женщина человеческой расы. — Мартина не пускали в рабочее время на территорию исследовательского комплекса
— Мартин, аранк-охранник
Погоня за знанием порой приводит к утрате моральных принципов…
— Лергасси
И тогда человек снова спросил: «Что же мне делать, Господь? Если добро и зло были так слиты во мне, то куда же мне идти? Неужели — в ад?» «Возвращайся в рай, — ответил Творец, — ибо Я не создал ничего, кроме рая. Ад ты сам носишь с собой». — шестая история Мартина ключникам
— Радуют ли тебя, Мартин, мечты, которые ты не можешь осуществить, и смысл, который не можешь найти?
— Меня радует, что я умею мечтать и ищу смысл. — седьмая история Мартина ключникам
— Ключник, Мартин
— Когда тебя оскорбляют словами, не стоит доставать меч, — продолжил геддар. — Надо убить врага словами.
— Кадрах
— А обучение молодёжи — как оно связано с работой детектива… и палача?
— Добром воспитывают служители ТайГеддара, — пояснил Кадрах. — А палач воспитывает злом. Я рассказываю юным о судьбе преступивших заветы, объясняю, как мы выполняем свою работу. Их охватывает трепет - и потом они с радостью слушают о добре. — Кадрах является одновременно детективом, палачом и учителем молодёжи
— Мартин, Кадрах
Если моя честь зависит от силы врага, то вправе ли я называть её честью?
— Кадрах
Когда жизнь так коротка — торопиться нет смысла. — о расе дио-дао, которые живут лишь полгода
— Мартин
Жизнь не имеет смысла. Смысл — это всегда несвобода. Смысл — это жёсткие рамки, в которые мы загоняем друг друга. Говорим — смысл в деньгах. Говорим — смысл в любви. Говорим — смысл в вере. Но всё это — лишь рамки. В жизни нет смысла — и это её высший смысл и высшая ценность. В жизни нет финала, к которому ты обязан прийти, — и это важнее тысячи придуманных смыслов. — продолжение седьмой истории Мартина ключникам
Что может удержать от выпивки здорового мужика, испытывающего от алкоголя стабильно положительные эмоции, имеющего свободные деньги, находящегося в плохом настроении, получившего от родственника, можно даже сказать — наставника совет напиться и, в довершении всего, холостого?
— Мартин
Вопрос доверия — это не только вопрос знания, это и вопрос помыслов. Ты должен не просто признать, что кто-то обладает большим знанием, чем доступное тебе. Ты должен поверить, что ваши цели совпадают! Когда цели были просты — больше золота, мяса, вина и женщин, — народ и впрямь верил вождям. Когда вы стали думать о бо́льшем — доверие рухнуло. Это ваша плата за желание большего. — ответ ключника на восьмую историю Мартина о доверии
— Ключник
Расплата за абстрактное любопытство слишком конкретна! — Ирине на Беззаре
— Мартин
— Пряник и кнут, — пробормотал Мартин. — Почему всегда такой скучный выбор? Я не люблю сладкого.
— Мартин
Если есть конец света, то должен быть и конец тьмы.
— Ирина
Нет ничего лучше для испугавшегося мужчины, чем обнаружить рядом перепуганную женщину, — сразу придаёт мужества.
Научимся ли мы ходить, если нас станут носить на руках? Станем ли отдёргивать руки от огня, если спрячут спички? Поймём ли, что такое ток, если заклеют розетки, возьмём ли ложку, если еду станут подносить ко рту, привыкнем ли жевать, если нас кормят тюрей? — девятая история Мартина ключникам об осиротевших детях
— Мартин
— Какая разница в именах, которыми нас зовут? — спросил Юрий Сергеевич. — Куда важнее, как мы сами себя зовём. Наедине с одиночеством, когда только Бог и дьявол могут услышать…
— Юрий Сергеевич
Секретная русская формула: время пьянки равно задушевности беседы, делённому на количество выпитого.
— Мартин
— Тот ли я копался в песочнице, озабоченный строительством куличиков? — произнёс Мартин. — Тот ли я путался в застёжках, снимая первый бюстгальтер с первой женщины, и преждевременно кончил? Тот ли я зубрил ночами, впихивая в голову знания, никогда не потребовавшиеся в жизни? Тот ли я, что сейчас сидит перед тобой? Атомы моего тела сменились несколько раз, всё, во что я верил, оказалось недостойным веры, всё, что я высмеивал, оказалось единственно важным, я всё забыл и всё вспомнил… так кто же я? Частица или волна? […] Так почему же мы думаем, будто нам дана одна-единственная жизнь? Самая хитрая ловушка жизни — наша уверенность, что умирать ещё не доводилось! Все мы умирали много раз. — десятая история Мартина ключникам
— Мартин
— Самая хитрая ловушка жизни — уверенность, что предстоит умирать, — сказал ключник, не отрывая взгляд от Мартина. — О как легко и просто было бы жить, зная, что ты смертен! Как волнительно быть всего лишь элементарной частицей, несущейся сквозь вечную тьму! И как элементарно быть вечной волной, неизменной не только в пространстве — во времени! Но любая крайность губительна, Мартин. Отвергая вечность, мы теряем смысл существования. Но, отвергая изменчивость, мы теряем смысл самой вечности…
Ключник шагнул к Мартину, и тот с дрожью в теле ощутил прикосновение к запястью маленькой волосатой ручки.
— Страх — скорлупа разума, устрашившегося непознанного, — прошептал ключник. — Страх — свойство каждой личности. Но случается и так, что страх становится свойством целого общества… Ты не должен бояться, Мартин. Ибо страх убивает разум. Страх есть маленькая смерть, влекущая за собой полное уничтожение…
Мартин нахмурился и продолжил:
— Я встречу свой страх и приму его. Я позволю ему пройти надо мной и сквозь меня…[1]
— Ключник, Мартин
Думать — трудно. Думать больно и опасно. Если в мире нет неизвестных опасностей — тебе вовсе не нужно думать.
— Девочка шеали
Когда страдаешь от любви — это страдание светло. Это тоже радость, даже когда любовь безответна, когда тебе от неё — только печали и горести. Главное, что она есть — любовь. […] Так и с разумом, девочка. Он, конечно, штука коварная, и бед от него много. Но разум — счастье само по себе. А понять это может только тот, у кого он есть.
— Мартин
К нам сегодня приходил межпланетный педофил, малолетних организмов он с собою приводил… — при появлении Мартина с девочкой шеали
— Ирина
— Я знаю, чем жизнь отличается от сказки. Дюймовочка или Белоснежка ни разу не пи́сали…
— Пошляк! — откликнулась через тонкую дверь Ирина. — Птенцам после еды надо срыгнуть!
— Да, и Золушку не тошнило наутро после бала…
— Мы всегда отвечаем, — с достоинством произнёс ключник. — Надо только понять, что это ответ.
— Ключник
История говорит лишь о рассказчике.
— Ключник
Обрести силу бога — и остаться с мечтами человека? Да это каторга, а не счастье!
— Мартин
Боги не сжигают мостов, для этого есть люди.
— Ключник
Каждый охотник, будь он охотником на людей или охотником до жизненных удовольствий, твёрдо знает — нет ничего лучше дома, куда ты однажды обязательно вернёшься.
