Сплетница (Бестужев-Рюмин)

Материал из Викицитатника

«Сплетница» — памфлет Михаила Бестужева-Рюмина 1830 года[1][2], направленный против А. А. Дельвига и А. С. Пушкин, которых он считал своими главными литературными врагами ещё с конца 1829. Поводом к написанию послужил один эпизод литературной полемики начала года, пародируемый во второй части (здесь не цитируется ). Памфлет был настолько груб, что после публикации первой части произошло разбирательство в Петербургском цензурном комитете[3].

Цитаты[править]

  •  

Мавра Ивановна Крупина, Эмилия Венедиктовна Критиковская, Матрёна Алексеевна Лесная[К 1] и Аделаида Антоновна Габенихтсина[К 2], все четыре суть содержательницы магазинов, в коих торгуют они одинакими товарами, только различной доброты. М. И. Крупина и Э. В. Критиковская содержат один магазин пополам, а М. А. Лесная торгует в своём одна. <…>
Несколько лет тому назад М. И. Крупина и Э. В. Критиковская, не поладив что-то по коммерческим своим оборотам с М. А. Лесною, были несколько времени в жестокой вражде с сею последнею; но потом, увидев, что взаимная неприязнь их чрезвычайно вредит им друг другу и весьма не нравится посетителям их магазинов, взялись за ум — и помирились[3].

  •  

А. А. Габенихтсина открыла свой магазин очень недавно, не более четырёх месяцев тому назад. Разумеется, она на первый раз, подобно другим магазинщицам, пустилась на хитрости: сделала приманчивую вывеску к своему магазину и объявила, что она открыла его не для всей публики, но только для нескольких своих приятельниц, будто бы не хотевших выставлять напоказ в других магазинах своё рукоделье[К 3]. Если сказать правду, то она при открытии своего магазина имела цель довольно основательную: некоторые из реченных её приятельниц работали прежде прилежно, стараясь по возможности представлять изделия свои в лучшем виде, и потому продавали их весьма успешно, хотя и крайне дорогою ценою[К 4]. В последствии времени они, избалованные тем, что имели много покупателей, стали лениться и начали работать кое-как, лишь бы с рук сбыть да взять денежки. Публика, увидев, что за решительный вздор по пяти и по десяти рублей платить не для чего, естественно, охладела к покупке рукоделья приятельниц Аделаиды Антоновны. Эта последняя, видя, что дело приходит плохо, рассудила открыть свой магазин, чтобы иметь случай подавать голос в пользу своих приятельниц и защищать их от огласки других магазинщиц, которые начали указывать на них пальцами. Если теперь поступает в продажу что-нибудь из рукоделья её приятельниц, то Аделаида Антоновна так и рассыпается мелким бесом и не знает, как бы лучше расхвалить мастерство дорогой кумушки.

  •  

Между тем в последствии времени появились новые молодые художницы, которые и первыми опытами своего искусства поселили во всех приятную и несомненную надежду, что они в скором времени если не перещеголяют Александру Сергеевну, то по крайней мере войдут в счастливое с нею соперничество. Разумеется, что это произвело роковой удар для сей последней, которая, быв сама чрезвычайно убеждена в превосходстве своего дарования, самолюбивее в этом отношении всякой кокетки. Из числа сих грядущих соперниц Александры Сергеевны можно отличить противу прочих Людмилу Ивановну[3], родом киевлянку; жаль, что прозвание её забыто мною, но оно, если не ошибаюсь, припоминает что-то о прекрасной Подолии. Людмила Ивановна недавно представила публике одно весьма милое произведение своего искусства, которое только что попалось в руки Аделаиды Антоновны, то сделалось жертвою своевольных её причуд: она по силе такого-то § устава, утвержденного при заключении ею с своими приятельницами заветного союза, изгрызла зубами и исцарапала ногтями миленькое рукоделье Людмилы Ивановны. Это бы ничего, ибо Аделаида Антоновна сердита, а не сильна, следственно, не может сделать никому вреда; но жаль только то, что некоторые другие магазинщицы, торгующие в Москве, не зная истинной причины такого поступка Аделаиды Антоновны, почли оный основательным и, может быть, поленясь сами хорошенько разглядеть новую работу Людмилы Ивановны, распустили о ней неблагоприятные слухи в своих магазинах, основываясь, по-видимому, на мнении Аделаиды Антоновны[К 5]. <…>
Несмотря на то, что она, как можно судить по её прозванию, не коренная россиянка, она иногда любит щеголять в старинном русском наряде, который <…> иногда идёт ей весьма к лицу и делает её довольно миловидною[К 6]. Недавно один проказник, записной умник, вроде метафизика Хемницерова, увидев на ней русскую душегрейку, до такой степени влюбился в Аделаиду Антоновну, что пришёл в исступление и в метафизическом бесновании своём проговорил ей длинную кудряво-нескладно-похвальную речь (которой, разумеется, никто не понял и которая вскружила голову Аделаиде Антоновне, ибо она отвечала ему столь же огромною и столь же нескладною речью) и назвал эту душегрейку <…> душегрейкою новейшего уныния! <…> Между тем Аделаиде Антоновне часто приходит в голову наряжаться в греческий костюм, в котором она крайне курьёзна и манерна[К 7]: авось найдётся ещё какой-нибудь рехнувшийся шеллингист, который для образца новейшей бессмыслицы опишет её и в этом наряде.

Комментарии[править]

  1. Этот пародийный псевдоним уже ранее использовал А. Ф. Воейков в полемике с Полевым[3].
  2. А. А. Дельвига именовали бароном Шнапсом фон Габенихтсом в пародийных материалах будто для альманаха «Альдебаран», печатавшихся в «Сыне отечества» с № 13 (29 марта) 1830[3]; нем. Habenichts — тот, кто ничего не имеет, нищий.
  3. Имеется в виду окончание заметки Пушкина <О журнальной критике> в № 3 «Литературной газеты»[3], вызвавшее ряд резких выступлений в печати против так называемой «литературной аристократии»[4].
  4. Типичная нападка на дороговизну пушкинских изданий[3].
  5. Здесь рассказан эпизод разрыва А. И. Подолинского с пушкинским кружком после резкой рецензии Дельвига на его новую поэму «Нищий»[5][3].
  6. Имеются в виду стихотворения Дельвига, написанные в подражание русским песням[3].
  7. О подражаниях Дельвига античным стихам[3].

Примечания[править]

  1. Без подписи // Северный Меркурий. — 1830. — Т. 1. — № 49 (23 апреля). — С. 194-6.
  2. VI. XI. // Северный Меркурий. — 1830. — № 50 (25 апреля, цензурное разрешение 28 июня). — С. 197-20
  3. 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 Е. О. Ларионова. Примечания к статьям изданий, указанных на с. 328] // Пушкин в прижизненной критике, 1828—1830. — СПб.: Государственный Пушкинский театральный центр, 2001. — С. 469-471, 521.
  4. Ю. Г. Оксман. Примечания // А. С. Пушкин. Собрание сочинений в 10 томах. Т. 6. — М.: ГИХЛ, 1962. — С. 477.
  5. Литературная газета. — 1830. — № 19 (1 апреля). — С. 152.